Александр КАЗИНЦЕВ • Менеджер Дикого поля (Наш современник N11 2004)

Александр КАЗИНЦЕВ

МЕНЕДЖЕР  ДИКОГО  ПОЛЯ

Торжества на фоне пожара

(вместо предисловия)

 

Чудовищная — со вспоротым нутром — коробка Манежа. Остатки ажурных переплётов огромных окон с осколками выбитых, лопнувших от жара стёкол. Покосившиеся железные балки внутреннего каркаса. Свисающая — из пустоты в пустоту — путаница кабелей и проводов. А там, где память услужливо рисует знаменитый классический портик, нелепые кудряшки кровельного железа, с которого ветер сдувает шлейфы сажи.

Понедельник 15 марта 2004 года. Дорожные службы ещё не успели снять растяжку над Моховой: “В воскресенье выборы президента”. Утренний отходняк после полуночного банкета в Кремле, шабаша теленовостей, побед­ных рапортов Вишнякова, язвительных реплик неудачливых соперников Путина В. В. Триум­фатора. Президента надежд. Гаранта стабильности. С чьим правлением связан, кажется, самый длинный в мирные времена список катастроф.

Нет смысла перечислять все. Не будем вызывать призраки двух зато­нувших ядерных субмарин — “Курска” и K-159. Не станем воскрешать в памяти обгорелые остовы электричек, взорванных в районе Минеральных Вод. Остережёмся будить эхо взрывов в переходе на Пушкинской и в Тушине — у аэродрома. Вынесем за скобки (хотя, разумеется, это легче сказать, чем сделать) взрывы домов в Москве, Буйнакске и Волгодонске осенью 1999 года — тогда Путин только шёл во власть.

Не вороша прошлое, восстановим хронику этого года. Непосредственно связанную с президентскими выборами-2004. Начнём с февраля, когда старто­вала выборная гонка, и закончим маем — инаугурацией ВВП.

6 февраля — взрыв в московском метро. “На перроне, с обеих сторон, стоят застывшие поезда. Один из них — тот, что в сторону центра, — подъехал к станции как раз в тот момент, когда прогремел взрыв. Большинство погибших лежат тут же, вдоль перрона. Многие обуглены. То и дело врачи выносят наверх носилки” (“МК”, 7.02.2004).

В том же номере газеты выразительный заголовок — “Избирательная кампания стартовала кровью”.

Итог: 40 убитых, более 100 раненых.

14 февраля — обрушение крыши в развлекательном центре “Трансвааль-парк”. Кадры теленовостей: окровавленные люди в плавках и купальниках выбираются из-под завалов на снег. Убитых — 26; 60 — раненых.

18 февраля — подрыв газопровода в Раменском районе Подмосковья.

Февраль — взрыв в Воронеже на остановке “Военный городок”. 2 человека контужены.

12 марта — утечка хлора у посёлка Вербилки в Подмосковье. По счаст­ливой случайности никто не пострадал.

14 марта — горит Манеж. Огненный столб, уходящий в небо, зловеще высве­чи­вает стены и башни Кремля. В “Независимой газете” заголовок — “Ночь в штабе в зареве пожара”.

Журналистка живописует: “Половина третьего ночи 15 марта 2004 года. К Спасской башне Кремля уверенной походкой идут двое: Владимир Путин и Дмитрий Козак. Главный кандидат страны и его начальник штаба. Охрана поодаль. Из-за Спасской башни видно зарево пожара: горит Манеж… В самом здании штаба атмосфера грандиозного банкета” (“Независимая газета”, 16.03.2004).

Корреспонденты “МК” сообщают подробности происшествия: “Главная версия — поджог... Горело не сверху, а снизу, — рассказывает один из спасателей. — Пламя занялось сразу с четырех сторон и только затем перекинулось на крышу”. В конце репортажа выразительная деталь: “...Обнаружили возле служебного входа в Манеж 4 канистры, на дне которых ещё плескались остатки бензина” (“МК”, 16.03.2004).

15 марта — подрыв линии электропередач на Симферопольском шоссе в двух с половиной километрах от МКАД.

19 марта в Люберцах (ближнее Подмосковье) в одной из квартир много­этаж­ного дома найден склад взрывных устройств. “Одна из 18 бомб находи­лась в боевом состоянии с включённым таймером” (“Независимая газета”, 22.03.2004). Квартиру снимали два чеченца.

26 марта обрушились пролёты лестницы на десяти этажах элитного жилого комплекса “Гранд-парк”. Здание ещё строилось. Пострадал один гастар­бай­тер из Молдавии.

10 апреля — катастрофа на угольной шахте “Тайжина” (Кузбасс). Погибло 40 шахтеров.

25 апреля — взрыв на хладокомбинате номер 14 в Москве. Рухнул кусок стены площадью 250 кв. метров. Произошёл выброс аммиака. Пострадал один человек.

26 апреля — подрыв нефтепровода Самара—Лисичанск. Высота пламени достигала 50 метров. Площадь поражения составила 1 гектар.

26 апреля — пожар на фабрике в подмосковном поселке Пироговский. 13 человек погибло, 8 — в больнице.

9 мая во время парада на стадионе “Динамо” в Грозном подорван президент Чечни А. Кадыров.

В газетах фотография — Кадыров за минуту до взрыва. Коренастый чело­век в папахе зорко оглядывает невидимую на снимке толпу, будто инстинк­тивно чувствуя таящуюся рядом опасность.

Признаюсь, меня влекло к этому мужественному и жестокому сатрапу. Этакий ясноглазый снежный барс, пружинисто сгруппировавшийся над горной тропой в ожидании добычи. Жизненная сила переполняла его. Жизненная сила — и обречённость. Всякий внимательно вглядевшийся во властное холёное лицо ощущал: этому человеку не дано до конца избыть пронизываю­щую его энергию. Ему не суждено состариться, безвольно повиснуть на руках преданных и льстивых нукеров.

Сколько раз я хотел поехать к нему в Грозный — взять интервью. Но каждый раз меня останавливала память о том, что он — в бытность верховным муфтием — первым объявил джихад России... Старая мудрость гласит: понять — значит простить. Новая жизнь с ее предельной жестокостью учит понимать — даже восхищаться, — н и ч е г о  н е  п р о щ а я.

Убийство Кадырова произошло на второй день после инаугурации Путина, многозначительно приуроченной ко Дню Победы...

Взяв на себя ответственность за теракт, Шамиль Басаев пригрозил  смертью и президенту России (“Независимая газета”, 18.05.2004).

Сообщая о гибели чеченского лидера, газеты писали: “Теперь очередь Путина делать ход. Но что он может? Фактически ничего” (“МК”, 11.05.2004).

Ответу на этот далеко не праздный вопрос — ч т о  м о ж е т  п р е з и д е н т? — и будет посвящена статья. Нет, меня не интересуют официально переданные ему полномочия. После очередного “укрепления вертикали”, подчинившего Кремлю последний эффективный институт — губернаторство, они безгра­ничны. Мне важно выяснить  р е а л ь н ы е  возможности конкретного руководителя, волею судьбы (а также двух Борисов — Ельцина и Березовского) оказавшегося у рычагов управления огромной державы в самый драматичный момент её истории.

Сразу же подчеркну: я — как любой человек, ощущающий свою незащи­щён­ность, — готов поддержать даже крутые меры президента по обеспечению безопасности. Однако с тех пор, как Путин получил власть, заключив с обществом своего рода договор о стабильности, безопасность стала ещё более иллюзорной. Он правит уже пять лет, а нынешняя осень пугающе напоминает осень 1999 года.

Взрывы, некогда открывшие Путину дорогу в Кремль (после обещания “замочить террористов в сортире”), сопровождают всё его правление. И если ту или иную катастрофу, теракт или случай гибельного разгильдяйства (вроде затопления подводной лодки K-159) нельзя прямо поставить в вину Путину,  то   з а  п о л о ж е н и е   в  с т р а н е   президент, безусловно, несёт полноту ответственности.

Рейды по тылам

 

Вопрос о способности Путина контролировать ситуацию особенно остро встал этим летом. Собственно, уже в мае, когда был убит Кадыров, стало ясно: события пошли вразнос.

Дело в том, что если общественная безопасность в России деградировала столь резко, что даже теракты в метро не вызывают ни особого удивления, ни особого ужаса, то охрана первых лиц государства остается на уровне советских времён, когда она заслуженно считалась  надёжнейшей в мире. Кадыров был едва ли не самым охраняемым — после Путина — человеком в стране. И то, что террористам удалось с видимой легкостью, столь техноло­гично (да простится мне это слово!) расправиться с ним, не пожертвовав  н и  о д н и м  из своих людей и даже не оставив следа, способного привести к ним, показывало — ситуация изменилась кардинально.