— Ух ты! У тебя что, такой дар, все восстанавливать? — пораженно уточнила Силия.

— Нет. У нас, вообще, нет дара, как и сущности. Скорее, это особенность всего нашего племени. У нас нет творцов, но мы можем использовать резервные силы, заложенные в предметах и живых организмах. Удивительно не то, что я смог восстановить плащ, а то, что я смог это сделать так быстро. Но, как радушный хозяин я не буду спрашивать твою подругу, откуда у нее такая замечательная вещь, также как и не буду уточнять, откуда она взяла перстень Сотворителя Дэрлиана? А за это она перестанет называть меня каждый раз Эвирикусом.

— А как же тогда тебя звать? — совсем растерялась дочь Дерсева. Я же почувствовала себя неисправимой лгуньей, даже уши гореть от стыда начали.

— Рик, меня так называют менее знакомые люди и не люди. Опять же, как называют меня близкие, вам знать необязательно. А теперь, марш обе в ванную!

Советник Тереит снова был не в духе. С каждым днем страна все больше разваливалась на куски, становясь на путь гражданской войны. Все чаще слышны были недовольные возгласы на улицах столицы, а уж что творилось за ее пределами и говорить нечего. Более сообразительные только ворчали, а более храбрые (или сумасшедшие, это уж как посмотреть) в голос обсуждали политику нового Сотворителя. Последним пока везло, но Тереит боялся, что если так будет продолжаться и дальше, тюрьмы начнут стремительно наполняться "бунтовщиками".

Однако сейчас голову советника занимала совершенно иная вещь. После того, как они с Декариусом обнаружили потерю печати Дэрлиана, леквер буквально потерял покой и сон, пытаясь понять, куда могла деться настолько важная вещь. В конце концов, это же не какая-то там побрякушка, а настоящий артефакт, владелец которого получал не только защиту Совета и личную неприкосновенность, но и громадную силу в случае, если Сотворитель умирал.

— Но не могли же ее украсть?! — в который раз повторил Декариус в ходе незапланированного сбора Совета. Естественно, не все присутствовали на нем. Элаймус, вообще, все делал для того, чтобы советники не встречались друг с другом, отлично понимая, что большинство из них явно не в восторге от нового шефа. Поэтому-то собрание проходило в состоянии строгой секретности, и, казалось, собравшиеся даже громко говорить боятся, чтобы не выдать себя.

— Значит, он умудрился кому-то передать его еще до смерти! — вмешалась в полемику Аерия, — Мы не можем отрицать того факта, что хотя Дэрлиан иногда был не слишком осторожен, он умел удивлять.

— Да уж, удивил, ничего не скажешь! — мрачно всплеснул руками Курм Шевер — невысокий леквер с сединой в темных волосах, — По-моему, и так понятно, что наш дорогой Сотворитель все сделал для того, чтобы и после его смерти все долго о нем помнили. Что ж, пусть теперь радуется на небесах или куда там попадают все святые по мнению Землян.

— О, Светлейший! Зачем же источать столько желчи, дорогой мой коллега. Насколько я помню, именно вы первый всегда вставали на защиту этого несносного мальчишки. Да, кого мы потеряли… — вздохнул Тереит.

— Как бы я не любил моего повелителя, моя любовь к нему не разрешит возникшей проблемы, — парировал Шевер, — Большинство собравшихся здесь служило еще при его отце, но для меня Дэрлиан останется единственным Сотворителем и самым лучшим леквером, которого я знал. Наша утрата невосполнима, друзья, но это не значит, что мы должны опускать руки.

— Интересно, а чем мы еще занимаемся?! — удивленно подскочила на месте Аерия, — Ты лучше предложи что-нибудь дельное, вместо того, чтобы перемывать кости Дэрлиану. Раз ты так хорошо его знал, подумай, кому он мог отдать печатку. Ведь если нам удастся найти ее владельца, значит, для страны не все потеряно.

— Я уже думал над этим, — покачал головой Декариус, повернувшись к окну и глядя на моросивший за ним дождь, который не прекращался с момента смерти его Сотворителя. Но если прежде за погоду отвечали специально обученные Творцы, то теперь сама природа продолжила оплакивать последнего из рода Истиских. Земля уже не способна была впитать излишки воды, а тучи, словно голодные пираньи, все кружили вокруг бледного кружка солнца, не давая ему как следует разогреть воздух. Леквер отлично знал, что стоит отъехать буквально на пять-семь рекреций в сторону, и погода резко изменится, но именно сейчас им как никогда надо было держаться вместе, — И вот что решил. Нам не обойтись без помощи узнающих…

— Нет! — все дружно замахали руками, начали спорить, пытаясь шепотом перекричать друг друга, что было весьма проблематично.

— Да послушайте вы! — советники все, как один, замолкли просто потому, что не ожидали от этого нерешительного старика такого напора, — Что мы можем сделать? В крайнем случае, пошлем около сотни из наших доверенных лекверов практически вслепую искать невесть кого невесть где, ориентируясь только на изображение печати. Но Азули… Вспомните, насколько близки они были последнее время с Сотворителем. К тому же именно она лучше всех из нас умеет заглядывать другим в мысли, а это уже что-то да значит. Я не предлагаю вмешивать в это всех андерет, но Всевидящая. Или вы думаете, что если она была верна стране пять тысяч лет, то изменит в один миг?

— К тому же после того, что сделал с ней Элаймус, — нерешительно поддержал Декариуса Курм, — Так или иначе, мы ничего не теряем.

— Хорошо! Но кто-то должен отправиться в Закрытый город, — сдался наконец глава Совета, — какие предложения будут на этот счет?

И на этот раз единодушию коллег не было предела: все взгляды обратились к Тереиту. Наверное, это был единственный раз, когда он пожалел о своей высокой должности. Мужчина уже собирался произнести что-то вроде: "Спасибо за доверие", — и все в том же духе, когда в кабинет буквально влетел один из служек, задыхаясь от стремительного бега:

— Там… это… карета, Всевидящая вернулась!

Лекверы, не сговариваясь, рванули прочь из кабинета, на ходу поправляя растрепавшиеся прически и платья. Это было просто невероятно, только они захотели увидеть великую андерету, как она сама явилась к ним. В коридорах уже толпились слуги и гвардейцы, по цепочке передавая волнующую новость.

— Что сейчас будет-то!

— Интересно, побъет она его или нет? — восхищенно перешептывались мальчишки, служившие в подсобных помещениях и на кухне. Не буду врать, если скажу, что примерно такие же соображения крутились и в головах более старших. Конечно, никто из них не сомневался в том, что до драки дело не дойдет. Фигуры такой величины, как Всевидящая и Сотворитель, даже находясь в кровной вражде, до подобных выходок не опускаются. Да только и гарантий того, что с появлением Азули наступят всеобщие мир и благоденствие тоже не было.

Первым во двор вырвался Тереит. Остальные советники буквально врезались в него, не сумев вовремя затормозить. Из каждого окна высовывались любопытные, некоторые, более шустрые применили левитацию, зависнув над самыми головами столпившихся рядом с Домом. Но главными действующими лицами, вне всякого сомнения, оставались Всевидящая и Элистар.

— Приветствую вас, Азули, — чинно поклонился леквер, небрежно откидывая с лица мешающуюся темно-зеленую прядку. На лице узнающей не дрогнул ни один мускул. Как ни в чем не бывало, оно присела в изящном реверансе, лучась улыбкой. И только самые зоркие из лекверов могли заметить, как пылают ее глаза.

— Я в вашем распоряжении, Сотворитель, — каждое слово буквально сочится медом, и лишь пальцы нервно сжимают юбку, — Надеюсь, вы вызвали меня из Алекет-Невес не ради пустой забавы.

— Ну что вы, дорогая моя. Разве я когда-нибудь делал что-то ради забавы? Не помню такого случая.

— Простите меня, если я вас чем-то обидела. Но разве может такая ничтожная слуга своего господина, как я, помнить все?

Тереит нервно выдохнул. За его спиной Декариус трагично заламывал руки, с ужасом глядя на разворачивающуюся трагедию. Несмотря на все претензии к Азули, никто из присутствующих не мог не радоваться ее выдержке и не скорбеть одновременно. Лекверы имеют отменную память, и каждый из советников помнил, что произошло пять тысяч лет назад в подробностях. Остальные же, не слишком сведущие в политике, просто из чувства противоречия начали болеть за Всевидящую. Слухи о том, что они с Элаймусом давно на ножах, распространился быстрее, чем кто-то мог предположить, а уж ненависть к последнему доделала грязное дело. Так что теперь половина Дома восхищенно улыбалась, а вторая не менее оживленно возмущалась подлостью Элистара.