Вот тут и проявились вся сила и мощь нашей авиационной группировки, находившейся в распоряжении командующего фронтом. Во второй половине дня 15 июля бомбардировщики и штурмовики 2-й воздушной армии совершили около 2 тыс. самолето-вылетов. Ударами авиации и артиллерии 38-й армии вражеские танковые дивизии были дезорганизованы, понесли значительные потери и наступательные возможности их к исходу дня резко снизились».

Однако обе танковые дивизии вермахта, хоть и перешли от наступления к обороне, но продолжали нависать на флангах 60 А.

16 июля, бросив в бой 2-ю воздушную армию (далее ВА), Конев заставил отойти немецкие танковые дивизии (днем ранее дивизии были остановлены, теперь же они начали отступление). На севере — 13-я армия и группа генерала Соколова начали атаки на 454-ю охранную дивизию XIII АК.

В этот же день украинская дивизия была окончательно развернута на новых позициях. Разгромленный 30-й полк СС был отведен восточнее позиций 29-го и 31-го полков СС.

Сильно потрепанная 349-я пд отошла в район южнее позиций 14-й пд СС, в район Опаки — Коптев (почти вплотную примыкая к позициям 31-го полка СС).

Благодаря прорыву частей 60-й А и поддерживающего наступление 9-го механизированного корпуса 3-й гв. ТА, Конев смог ввести в бой части 3-й гв. ТА генерала Рыбалко, укрепив его 4-й гв. тк Полубоярова (который изначально предполагалось использовать южнее). Эти части укрепили позиции 60 А в районе Золочева и позволили к вечеру 16 июля продвинуться северо-западнее Золочева[238].

В ночь на 17 июля части XIII АК были передислоцированы — самым левофланговым подразделением корпуса стала 454-я охранная дивизия, ближе к центру — 361 пд (в районе Заболотцы), в центре — 14-я пд СС (в районе Жарков — Опаки), разрыв между частями 361-й пд и 14-й пд СС был закрыт отдельными батальонами и боевыми группами, правее 14-й пд СС располагалась 349-я пд (район Опаки — Коптев), 339-я дивизионная группа (из состава корпусной группы С) вошла в оперативное подчинение 349-й пд. Сама корпусная группа С была развернута полукольцом в районе Жуличи — Почапы (при этом разрыв между корпусной группой и 349-й пд составлял 8 км).

Таким образом, корпус имел два опасных «разрыва»: едва прикрытый 7,5 км участок между 361-й пд и 14-й пд СС, и совершенно неприкрытый 8-км участок между 349-й пд и корпусной группой С. Из этого вытекает, что фактически разгром XIII АК был предопределен уже в ночь с 16 на 17 июля 1944 г.

В 10 часов утра 17 июля 1944 г. части 23-го CK 60-й А нащупали «северный» разрыв, в который сразу устремилась 68-я гв. сд. Ей навстречу был брошен разведывательный батальон корпусной группы С, однако было ясно, что эта часть советские войска не удержит. Поэтому Фрейтаг отдал приказ Дерну развернуть 29-й полк СС фронтом на север и занять позиции в 2 км юго-восточнее Жаркова.

В 3 часа дня 31-й полк СС вступил в бой с наступающими частями 99-й сд 23-го CK и 336-й сд 15-го CK. Фрейтаг усилил 31-й полк СС, подтянув разведывательный батальон, саперный батальон и противотанковый дивизион. В районе Гуты-Пеняцкой сражались подразделения II батальона полка. Тяжелые бои на участке 31-го полка СС (поддерживался I и III дивизионами артиллерийского полка) к вечеру 17 июля закончились в пользу украинцев. 31-й полк СС под руководством оберштурмбаннфюрера СС Хёрмса отразил более пяти атак и, постоянно переходя в контратаки, не позволил сбить себя с занимаемых позиций. Интересная деталь: действия полка и дивизии происходили в регионе населенном преимущественно поляками, и поддержки от населения не было никакой. Именно поэтому много раненых украинских эсэсовцев было выдано поляками Красной армии.

Тем временем штаб дивизии перебазировался в район города Олеско (10 км северо-западнее позиций 31-го полка СС). Справа, на участке соседей, 31-го полка СС, 349-я пд вела тяжелые оборонительные бои с переменным успехом. К вечеру 349-я пд прочно удерживала свои позиции, однако обход с неприкрытого правого фланга был уже совершен. Поэтому переброшенная 8-я танковая дивизия вместе с 339-й дивизионной группой атаковала в направлении 349-й пд.

«Немцы, почувствовав угрозу окружения бродской группировки, начали сосредотачивать южнее так называемого "колтувского коридора" крупные силы пехоты и танков. С утра 17 июля они предприняли ряд контратак с целью ликвидировать образовавшийся прорыв и перехватить коммуникации 3-й гвардейской танковой армию)[239].

В ночь с 17 на 18 июля 1944 г. переформированный 30-й полк СС был развернут фронтом на север, защищая правым флангом (II батальоном) тылы 29-го полка СС, левым флангом (I батальоном) — шоссе Ясенов — Сасов.

Произошедшие изменения в расположении частей XIII АК отражали изменения в оперативной обстановке усиления разрыва между 454-й охранной и 361-й пехотной дивизиями и частями 14-й пд СС. В точке разрыва действовали два отдельных батальона вермахта, остатки разведывательного батальона корпусной группы С, 29-й полк СС и I батальон 30-го полка СС. Их поддерживали II, III и IV дивизионы артиллерийского полка, то есть практически вся дивизионная артиллерия. Таким образом, Фрейтаг смог верно оценить северный участок прорыва как наиболее тревожный и сосредоточил на этом направлении лучший полк дивизии — 29-й — и три из четырех артдивизионов. Узнав о появлении танков на южном участке прорыва, он сосредоточил там противотанковый дивизион и противотанковые роты 30 и 31 -го полков СС (противотанковая рота 29-го полка СС действовала вместе с полком). Это лишний раз подтверждает компетентность Фрейтага как командира.

Следует отметить, что 17 июля 1944 г. 2-я гв. кавалерийская дивизия уничтожила батальон связи дивизии практически со всем оборудованием. В полках дивизии остались только полковые связисты и чины батальона связи, откомандированные в части дивизии ранее. Остается загадкой, почему батальон связи не был переброшен, как и вся дивизия, на южное направление, а остался на старых позициях (по состоянию на 12 июля 1944 г.).

К утру 18 июля в обстановке произошли значительные изменения. Подвижные соединения РККА на северном участке прорыва (танковые бригады механизированно-кавалерийской группы генерала Соколова), пройдя более 30 км и прорвав оборону XXXXII АК 4-й ТА (левофлангового соседа XIII АК[240]), вышли в район города Буск[241] (4 км севернее Красного). На южном участке прорыва 71-я мбр, обойдя корпусную группу С с юга, вышла в район Красного (то есть преодолев более 25 км) и вынудила 14-й полевой запасной батальон дивизии отойти на восток.

Благодаря мемуарам Романа Лазурко[242] известно, что 16 июля 1944 г. (это ошибка — на самом деле 18 июля 1944 г.) советские танки[243] чуть не уничтожили запасной батальон дивизии. В этих мемуарах Кляйнов предстает в неприглядном виде. Однако в действительности еще 17 июля 1944 г. Фрейтаг получил донесение о бое, в который вступил батальон связи (после боя батальон перестал существовать), и немедленно связался с Кляйновом. Он приказал выступить в северном направлении и помочь батальону связи не допустить выхода советских войск в тыл дивизии. Кляйнов доложил Фрейтагу, что имеет всего 60 единиц стрелкового оружия. Фрейтаг лично попросил Кляйнова выдвинуть всех боеспособных бойцов. В то же время Фрейтаг лихорадочно формировал боевую группу из подразделений 29 и 30-го полков СС для выдвижения в район Красного. Кляйнов собрал личный состав батальона и, изложив ситуацию, предложил выйти добровольцам, которые готовы выдвинуться на север. Интересный факт: ни один из украинцев батальона не вышел из строя. А вот все 37 немцев из батальона вместе с Кляйновом отбыли на север, фактически на верную смерть. От верной гибели немцев спас приказ Фрейтага, получившего известие о разгроме батальона связи и понимавшего, что группа Кляйнова не в состоянии удержать наступавших. Поэтому Фрейтаг приказал Кляйнову вывести батальон на восток, сознательно выводя из под удара. Фактически Фрейтаг спас 800 украинских парней. Благодаря Побигущему и Лазурко — Фрейтаг и Кляйнов «бесноватые» немцы, не ставящие ни во что и не ценящее все украинское. Как же тогда объяснить все произошедшее? Несколько забегая вперед: в мемуарах Побигущего[244] приводится эпизод, когда Кляйнов, стреляя из пистолета над головами украинцев батальона, обзывал их «трусами, бандитами». Это происходило после боев под Бродами. Побигущий представил Кляйнова как психически больного, не контролирующего себя и некомпетентного офицера. Учитывая произошедшее, когда украинцы из батальона отказались идти на выручку своим, поведение Кляйнова не только понятно, но и легко объяснимо… Но об этом факте украинские историки вспоминать не любят…