В то же время Дерн предложил Фрейтагу использовать обучающихся бойцов УПА в дивизии, но для продолжения обучения направить их в запасной батальон. Фрейтаг дал согласие, и 120 молодых украинцев было переброшено из Ясенова в Безброды в расположение запасного батальона[220]. Видимо, поэтому у Фрейтага возникла идея использовать отряды УПА в качестве разведывательных или даже союзных частей. Для этой цели Фрейтаг направил Феркуняка (который являлся украинским офицером разведывательного/контрразведывательного отдела штаба дивизии) для проведения переговоров с ваффен-унтерштурмфюрером Долинским, который являлся членом ОУН(б). Однако Долинский заподозрил ловушку и провокацию и отказал Феркуняку в помощи[221]. Через сутки Феркуняк явился снова и опять вступил в переговоры с Долинским, передав личную просьбу Фрейтага о налаживании контактов с УПА. Долинский опять-таки отказал, и далее — рассказывая об этом другим дивизийникам, обосновал основную причину — мол, Феркуняк являлся командиром роты полевой жандармерии и мог провоцировать Долинского на опасные шаги, которые затем привели бы к аресту. Однако воспоминания Долинского об этих переговорах были написаны, когда Феркуняк уже умер и, следовательно, не мог опровергнуть что-либо. Ведь ваффен-гауптштурмфюрер Феркуняк не был командиром роты полевой жандармерии дивизии. Зачем эта ложь со стороны Долинского?

Ваффен-гауптштурмфюрер Роман Долинский со своими подчиненными

Как бы то ни было, но «перестраховка» Долинского очень дорого обошлась дивизии: с поддержкой местных подразделений УПА ситуация была бы гораздо иной и, возможно, потери были бы меньше. Перестраховка не имела смысла, ведь Долинский недаром был выбран Фрейтагом на роль «контактера с УПА», следовательно, ни для кого (в том числе и для немецких офицеров) принадлежность Долинского к ОУН (б) не составляла большого секрета.

Присутствие во фронтовой полосе имело свои особенности. 9 июля 1944 г. при авианалете был убит командир III дивизиона артполка дивизии гауптштурмфюрер СС Ганс Вагнер. Его заменил гауптштурмфюрер СС Гюнтер Спарсам.

Кроме украинской дивизии в состав корпуса входили следующие подразделения — части корпусного подчинения, 454-я охранная дивизия, 361-я пехотная дивизия, корпусная группа «С»[222], 349-я пехотная дивизия, 249-я бригада штурмовой артиллерии, 4 отдельных батальона. Всего 55 000 человек. Таким образом, XIII АК по численности не уступал общевойсковой армии РККА. Кроме того, этот корпус оборонял участок в 60 км, позади корпуса размещались армейские резервы: 1 и 8-я танковые дивизии (еще в состав резервов входила 20-я танково-гренадерская дивизия, но она была размещена в зоне XXXXVIII танкового корпуса, правофлангового соседа XIII АК).

12 июля 1944 г. украинская дивизия в составе XIII АК была передана в состав 1-й ТА. А уже на следующий день, 13 июля 1944 г., начались тяжелые бои на левом фланге XIII АК — 13-я армия генерала Пухова потеснила части XXXXII АК (подразделения 291-й пехотной дивизии и 340-й дивизионной группы) 4-й ТА[223]. 14 июля 1944 г. 30-й полк СС получил приказ перебазироваться в район Подгорцы (на 6 км южней прежней позиции, на правый фланг 29-го полка СС). Затем была уточнена основная цель для полка — продвижение от Лучковцы (Кадовбыщи) к позиции 8 км восточнее Сасова. Также перебрасывался 31-й полк СС из Турье в район 4 км севернее Опаки, а 29-й полк СС — в район 1 км южнее Жаркова. Теперь 29-й полк СС стал левофланговым соединением, в центре располагался 31-й полк СС, а на правом фланге — 30-й полк СС. Артполк был сосредоточен в районе Подгорцы, причем каждый дивизион поддерживал один из пехотных полков. Таким образом, дивизия располагалась бы на 8 км участке, то есть была бы создана достаточная плотность обороны.

В этот же день 291-я пехотная дивизия и 340-я дивизионная группа заняли оборонительную линию «Принц Евгений», на которой были размещены основные силы XIII АК. Против этих частей, нависая над левым флангом XIII АК, стали накапливаться части 1-й гвардейской танковой армии генерал-полковника Катукова (далее 1-я гв. ТА). Забегая вперед, скажем, что данная армия была введена в бой 17 июля 1944 г. и ударила гораздо севернее позиций XIII АК.

Необходимо заметить, что, рассматривая диспозицию сторон, многие источники почему-то делают выкладки по всему 1-му Украинскому фронту с советской стороны и только по 4-й ТА вермахта[224]. Кстати, почему по 4-й ТА, когда с 12 июля 1944 г. XIII АК входил в состав 1-й ТА? Целесообразно тогда сравнивать 1-й Украинский фронт и всю группу армий «Северная Украина», но этого не делается; таким образом, занижаются силы немецкой стороны. Постараемся сломать стереотипы и учесть только те части, которые действовали против XIII АК 1-й ТА. Эти части включали в себя: 322 и 336-ю стрелковые дивизии 15-го стрелкового корпуса 60-й армии; 68, 99 и 359-ю стрелковые дивизии 23-го стрелкового корпуса 60-й армии; 69, 70 и 71-ю механизированные бригады (далее мбр) 9-го механизированного корпуса (далее МК) 3-й гв. танковой армии; 91-ю танковую бригаду 3-й гв. ТА (из армейского резерва)[225]; 100-ю и 242-ю танковые бригады и 65-ю мотострелковую бригаду 31-го танкового корпуса механизированно-кавалерийской группы Соколова; 2-ю гв. кавалерийскую дивизию 1-го гв. Кавалерийского корпуса механизированно-кавалерийской группы Баранова; 12-ю гв. танковую бригаду 4-го гв. танкового корпуса 3-й гв. ТА.

При этом следует отметить, что 359-я стрелковая дивизия, 69-я и 70-я мотобригады принимали спорадическое участие в столкновениях с подразделениями XIII АК, поэтому их также не следует учитывать в численности советской стороны. Но автор данного исследования также не учитывает силы немецких армейских резервов (20-я танково-гренадерская дивизия, 1-я и 8-я танковые дивизии), а также тех частей РККА, которые принимали участие в окружении, но в боях не участвовали (например, 1-я и 7-я гв. кавалерийские дивизии, а также 172-я стрелковая дивизия и 117-я гв. стрелковая дивизия, 237-я танковая бригада).

Таким образом, численность советских войск, действующих против XIII АК, можно оценить в 45—50 тысяч человек. Силы были практически равны! Совершенно неясно, откуда взялись массы советских танков[226] в мемуарах дивизийников и исторических работах. Если исходить из штатного расписания советских танковых частей, то мы получим по 90 танков в каждом из следующих подразделений: 91-й танковой бригаде, 12-й гв. танковой бригаде, 100-й танковой бригаде, 242-й танковой бригаде и 60 танков в 71-й мотобригаде, то получается, что на площади более 25 кв. км действовало 350—400 танков. Учитывая, что 71-я мотобригада вела бои с 20-й танково-гренадерской дивизией вермахта, то следует полагать, что в ней к 18 июля 1944 г. (т.е. к моменту вступления в бой с частями XIII АК) осталось не более 30—50 танков (то есть 15—25 собственно танков, типа Т-34, так как Т-70 можно смело снимать со счета)[227]. 91-я танковая бригада, введенная в бой 15 июля, имела 82 % от штатной численности и насчитывала 73 танка (из них примерно 30—35 танков типа Т-34). 100-я и 242-я танковые бригады действовали и против 454-й охранной дивизии, и против частей 14 пд СС[228]. 100-я танковая бригада действовала побатальонно[229], следовательно, в бою против 14-й пд СС действовало от 10 до 15 единиц Т-34. 12-я гв. танковая бригада вступила в бой только 18 июля, она была раскидана мелкими группами по заслонам. Можно предположить, что 15—20 танков типа Т-34 действовали против дивизии. То есть в итоге мы получаем всего 70—95 танков типа Т-34, которые действовали в целом против дивизии (за период 16—21 июля 1944 г.)[230]. А в дивизии насчитывалось 110 орудий (в том числе 34 противотанковых и четыре 88-мм зенитных орудия), 3 противотанковые роты — то есть дивизия могла противостоять такому количеству танков.