— Вот это да! — У Сандро заблестели глаза. — Как это ты?

Гоги, не меняя выражения лица и не отвечая на вопрос, осторожно дёргал перья. Можно было подумать, что он разделывает оленя и боится испортить шкуру.

Сандро присел рядом на корточки и потянулся к добыче.

— Ух ты! В самое сердце угодил. Где это ты?

— Здесь, в орешнике, — не поднимая головы, отозвался Гоги.

— Когда же ты успел?

— А чего тут успевать, — напыжился Гоги. — Стрельнул, и дело с концом.

Его высокомерие оправдывалось тем, что дрозд был редкой добычей мальчишек.

Сандро хлопнул дружка по плечу.

— Глаз у тебя что надо, чёрт бы тебя побрал, и рука верная! Давай зажарим его.

— Как хочешь.

— Ладно. Давай зажарим с яйцами.

Сандро вскочил, намереваясь бежать к дому, но Гоги вдруг схватил его за руку.

— Погоди, куда ты? Я к тебе по делу.

Сандро удивлённо обернулся:

— По какому делу?

Гоги таинственно огляделся по сторонам и сообщил:

— Нико уже не наш пионервожатый.

— Врёшь!

— Нет, правда. Сейчас, когда шёл к тебе, встретил Джавахишвили Лили у родника, и она мне сказала.

— Э, разве девчонкам можно верить! — махнул рукой Сандро.

— Она от Лены узнала.

— А Лене кто сказал?

— То есть как кто? — удивился Гоги. — Её тётя заведует аптекой.

— Ты что, спятил? При чём тут аптека?

— А при том, что у пионервожатого кашель и лекарства против кашля он покупает в аптеке.

— А-а, ну, значит, всё верно.

Сандро достал припрятанную в орешнике коробку папирос. Там лежали две папиросы. Одну он протянул другу, а вторую оставил в коробке.

— Покури и оставь мне.

— Тут и так чинарик. Возьми вторую. — Гоги затянулся и пустил светлый дымок в спутанные ветви орешника.

Сандро почмокал губами и глотнул слюну.

— Хватит тебе, давай. Не всю же тебе скурить.

Гоги отвёл протянутую руку Сандро.

— Ещё и двух затяжек не затянулся. Покури ты вторую — мы ещё найдём. А если нет, у моего отца такой запас табачных листьев, что нам до весны хватит.

— А они крепкие?

— Ха, такие крепкие, что отец об них топор затупил!

Оба засмеялись этой шутке, и, так как весть, принесённая Гоги, была пределом мечтаний для Сандро, он достал из коробки последнюю папиросу и закурил.

— Если ты не соврал, честь и хвала тому, кто вытурил его из вожатых… — Сандро вдруг остановился. — Погоди, но ведь отряд не могли оставить без вожатого. Ты не знаешь, кого назначили на место этой мартышки?

— Гиви Вардишвили.

— Как — Гиви? — удивился Сандро.

— Да вот так, — коротко ответил Гоги.

Сандро махнул рукой.

— Хрен редьки не слаще! Тоже футболист… Кто предложил его?

— Он сам напросился. Давно уже просился. И в комитете комсомола утвердили.

— Ну, теперь он нас погоняет.

Мальчики задумались.

Первым поднял голову Сандро.

— Ну как, нашёл свечу?

— Что за вопрос! В магазине их завались.

— Привезли, стало быть. Позавчера не было ни одной.

— Вчера завезли, и наши ребята набрали по пять штук.

— А как насчёт того дела?

— Пока никак. Луа не может в точности вспомнить форму ключа. Я решил отнести Грозному грушевых саженцев. Старик хорошо ко мне относится, учил прививать деревья. Думаю, он обрадуется, а я тем временем успею срисовать ключ и измерить.

— Эх, брат, ленитесь вы, ленитесь! Могли бы давно всё узнать и измерить.

— Лень тут ни при чём. Дело такое: маленькая неосторожность — и прощай!

Сандро помолчал, сознавая несправедливость своего упрёка, потом спросил:

— Ты не ходил к старому сараю?

— Вчера вечером был там. Вспомнил, что яблоки мы в дождь нарвали, и разворошил солому, чтоб дать им просохнуть. Всю ночь они у меня на сквознячке лежали, сохли, только к рассвету снова укрыл.

Сандро по достоинству оценил сообразительность друга и, похлопав его по плечу, сказал:

— Ты молодчина, Гоги!

— Молодцы-то мы молодцы, но если в школе узнают, кто украл эти яблоки, из звеньевых тебя попрут, и скажи спасибо, если со школой не распрощаемся.

— Откуда им узнать? Не думаю, чтобы новенькие нас выдали, а из старых и клещами слова не вытянешь.

— Даже если и не узнают, мне почему-то кажется, что всё равно свалят на нас это дело и не миновать нам головомойки.

— Не думаю, Гоги. Мы же не для себя украли эти яблоки! А если нас всё-таки исключат… — Сандро призадумался. — Если нас исключат, я не оставлю тебя в беде.

Мальчики долго сидели молча.

— Но всё-таки, за что сняли Нико? — снова заговорил Сандро.

— Не знаю… Слушай, Сандро, ты обещал рассказать сегодня «Сказание о Карамане», — напомнил Гоги.

— Нет, сегодня мы должны написать стихи для стенгазеты.

— Сначала «Сказание о Карамане», а потом стихи.

Сандро поглядел в просящие глаза Гоги и, так как он любил своего друга и любил рассказывать, сказал:

— Историю Карамана мы уже закончили, историю Наримана, его сына, тоже, теперь пришла очередь Кучук-Карамана…

И начался рассказ о войне между Кучук-Караманом и Зарбагдевом, властелином чёрного царства.

…Кончился десятый сказ «Сказания о Карамане», а Гоги всё ещё сидел притихший, глядя перед собой широко раскрытыми глазами.

— На сегодня хватит. Остальное в другой раз. Я обещал написать стихи для газеты и не хочу подводить.

— И когда ты успеваешь столько читать? — вздохнул Гоги.

— По ночам иной раз до рассвета сижу. Какой-то дурачок сказал недавно моей маме: «Не давайте ему много читать — глаза испортит». Она и поверила. Прячет от меня книги и гасит свет, но, как только она уснёт, я опять включаю.

Гоги задрал голову и долго глядел на запутавшуюся в ветвях орешника сияющую лазурь неба.

— Видно, Кучук был сильнее, чем его дед Караман…

— Голова два уха, не время об этом. Я ещё ничего не ел, — сказал Сандро.

— Я тоже, — спохватился Гоги.

— Ну так давай поскорей сочиним стихи и поедим как следует. Дрозд на вертеле — это вещь! Пальчики оближешь!

СТЫЧКА

На большой перемене Сандро с несколькими членами своего звена стоял в стороне и что-то рассказывал. Мимо прошёл их бывший вожатый и остановился неподалёку. Мальчишки умолкли и недружелюбно уставились на красиво причёсанного Нико.

— Подойди-ка ко мне, руководитель бунта!

Никто из мальчишек не тронулся с места.

— Я тебе говорю, вобла!

— Мне? — ткнул себя в грудь долговязый Хахабо.

— Пусть Бучукуртели подойдёт ко мне!

Сандро пнул ногой мяч, который гоняли по двору старшеклассники, и, не оборачиваясь, ответил:

— А ты что, ходить разучился?

— Когда говорят старшие, нужно слушаться! — насупился Нико.

— Старший, говоришь? Поглядите-ка на этого начальника!

Нико засопел от злости и сжал кулаки.

Давно не нравится ему этот своенравный мальчишка. Он и раньше ни во что не ставил вожатого, а сейчас, подумать только, дурачит на глазах у всей школы.

Ребята окружили противников.

— Может, ваше сиятельство и мне прикажут что-нибудь? — поинтересовался Гоги.

— А ты, Торадзе, побереги шкуру и не суйся не в своё дело! — огрызнулся Нико.

— Или со мной соизволите побеседовать? — расшаркался Бердзенишвили.

— Готов исполнить любое ваше приказание! — вытянувшись по стойке «смирно», гаркнул Снайпер.

Нико махнул рукой и повернулся, намереваясь уйти, но тут же лицо его покраснело, как ломоть арбуза, — стройная, красивая девушка в чёрном переднике пробежала мимо и кивнула ему.

Нико просверлил глазами Сандро Бучукуртели.

— Мы ещё встретимся — Караман!.. — крикнул и ушёл.

Мальчишки провожали его дружным хохотом.

— Видали, что с ним стало при виде докторовой дочки?

— Чуть не спятил!

— Она-то его ни во что не ставит! Верно, умная девчонка.

— А что он? Ходит гоголем — петух! Чего ему надо, он же не вожатый больше?