Таким образом, николаевский бал не ограничивался тесным кругом «high life». Опытный взгляд немедленно различал тех, кто не принадлежал к петербургскому «свету». Например, очень свежее и очень дорогое платье свидетельствовало, что дама слегка из выскочек. Истинные аристократки не надевали последних моделей, когда ехали на николаевский бал: там их ожидала толпа, негде было надлежащим образом развернуться — только помнут платье от Ворта или Редферна. Считались также с манерой носить форму или бальное платье и тем «нечто», благодаря которому голубая кровь «везде, как у себя дома».
Приезжать надо было около восьми с половиной без опоздания. Каждый должен был сам знать, к какому из подъездов надо было явиться. Для великих князей открывался подъезд салтыковский, придворные лица входили через подъезд Их Величеств, гражданские чины являлись к иорданскому, а военные — к комендантскому подъезду.
Зрелище было феерическое.
Январь. Лютый мороз. Дворец залит огнем на все три квартала, которые он занимал. Около монолитной Александровской колонны с ангелом наверху зажжены костры. Кареты подъезжают одна за другой. Офицеры, не боявшиеся холода, подкатывают в санях; лошади покрыты синими сетками.
Автомобили в это время считались просто игрушкой, капризной и полной неприятных неожиданностей.
Дамские силуэты нервно проскальзывают от кареты к подъезду. Видны фигурки грациозные и живые, видны и массивные фигуры пожилых тетушек и бабушек. Меха — горностаи, чернобурые лисицы… Головы ничем не покрыты, ибо замужние женщины являются в диадемах, а барышни — с цветами в волосах.
Полиция наблюдает за размещением опустевших карет.
Ни одна из дам не имеет права ввести во дворец (это не было дозволено даже при великокняжеских приемах) своего личного лакея. Одежду поэтому приходилось сдавать на хранение лакеям придворным. К каждой ротонде или сорти-де-бал надлежало прикрепить визитную карточку владельца. Лакей (белые чулки, лакированные башмаки и мундир, шитый галунами с государственным орлом) должен был вполголоса указать, где именно он будет находиться с вещами после бала. Вымуштрованные до тонкости, лакеи скользили бесшумно по паркетам…
Приглашенные поднимаются по мраморной лестнице, затянутой мягким ковром. Белые и ярко-красные мундиры, каски с золотыми и серебряными орлами; чудесные национальные костюмы приглашенных валерцев; расшитый золотом кунтуш князя Велепольского, маркиза Гонзаго Мышковского; бешметы кавказских князей, у которых чувяки делались на мягкой подошве, так что танцевали эти горные красавцы совсем бесшумно; белые ментики с бобровой опушкой; придворные мундиры с короткими панталонами и белыми шелковыми чулками…
…Да, у придворного чина ноги не должны были быть ни слишком толстыми, ни слишком костлявыми: панталоны были только до колен. Сказать правду — некоторые икры не всегда оставались там, где им быть полагалось. Особа вдруг нагибалась и начинала поворачивать свою икру, соскользнувшую на перед ноги. Это была своего рода пластическая операция.
Вероятно, в связи с этими инцидентами обер-гофмейстер двора князь Репнин, обремененный старостью и подаграми, вошел в министерство с прошением: не будет ли ему разрешено являться в длинных белых штанах, не предусмотренных регламентами? Получилось великое недоумение: докладывать ли царю это прошение, или разрешить старику белые штаны без ведома Его Величества? Фредерикс был в большом затруднении. Наконец он пошел на компромисс: заговорил о Репнине не во время доклада, а так, при случае. Царь ответил:
— Конечно, решайте это сами. А потом вдруг прибавил:
— Впрочем, нет… Этим почетным лицам будет неприятно знать, что прошение не было мне доложено… Вы придете, скажете мне, что такой-то жив, хотя и, страдает ревматизмом… Я же узнаю с удовольствием, что почтенный придворный предводитель дворянства Киевской губернии собирается на бал, несмотря на свой преклонный возраст. Доклады такого рода много времени, не возьмут…
Число прибывающих все увеличивается. Дамы парадируют в «придворных» платьях, то есть с большим декольте и шлейфом. На левой стороне корсажа прикреплен соответственно их рангу или шифр (осыпанный бриллиантами вензель — отличительный знак фрейлин), или «портрет», окруженный бриллиантами (высокое отличие, дававшее звание «портретной» дамы).
Вот свитский генерал. Его жене больше 40 лет, но она сохранила свежесть фигуры: платье с пальетками облегает ее как статую. Диадема в два ряда крупных бриллиантов («павэ») украшает ее русые волосы. На лбу сверкает бриллиант. Бриллиантовое ожерелье, декольте окружено цепочкой бриллиантов с большим цветком из тех же камней на спине, другие две цепи бриллиантов брошены через плечи и сходятся у броши, приколотой у пояса, кольца и браслеты с бриллиантами. Когда я смотрю фильмы, изготовленные в Голливуде и изображающие будто бы «великолепие» русского двора, мне хочется смеяться…
Приглашенные проходят между двух шпалер лейб-казаков в красивых бешметах и «арапов», то есть придворных негров в больших тюрбанах. Эти арапы являлись своего рода традицией…
Церемониймейстеры деловито скользят по залам. Знаком их должности является жезл — длинная трость черного дерева с шаром слоновой кости наверху, двуглавым орлом и бантом андреевской ленты.
Два слова об офицерах, приглашенных на придворный бал. Я участвовал в балах трех царствований, так что могу говорить о них с полным знанием дела.
Офицеры обыкновенно не получали личных приглашений. Полку сообщалось, что надлежит прислать столько-то танцоров. Для конной гвардии это число равнялось пятнадцати, по крайней мере в мое время. Командир полка назначал кандидатов по своему усмотрению. Счастливчики являлись накануне бала к старшему в чине полковнику, который давал надлежащие указания.
— Это, знаете, не забава… Вы не думайте там веселиться… Вы состоите в наряде и должны исполнять служебные обязанности… Танцуйте с дамами и занимайте их по мере возможности… Строго запрещается держаться группой в одном месте… Рассыпайтесь… рассыпайтесь… Поняли?
Тетка нашего командира была в это время гофмейстериной. Она только тем и занималась, что следила за молодыми офицерами. Если ей кто понравится, она посылала личное приглашение на концертный или эрмитажный бал. А если кто очень понравится, то приглашала к себе на балы, где была отчаянная скука.
Лично я ей понравился… Меня тотчас же записали в реестр церемониальной части, и я стал с этого момента получать личные приглашения, как нечто мне полагающееся.
Не все были удачливыми. Один юный мой товарищ попал на замечание из-за княжны Долгоруковой, впоследствии вышедшей замуж за Александра II. Княжна была хороша собой, и мой приятель, сам того не заметив, провел около нее целый вечер. На следующий день его немедленно вызвали к начальству.
И было ему сказано:
— Тебя представили княжне Долгоруковой… Ты мог и, скажем, должен был пригласить ее на вальс… Но афишироваться целый вечер? Это просто невероятно… Разве ты не знаешь, каково ее положение при дворе… Ты позоришь полк… Ступай и намотай себе это на ус…
Всякий поймет, почему у меня сжималось сердце, когда я первый раз отправлялся на бал…
Но возвратимся к нашему описанию.
Приближается торжественный момент. Их Величества выходят из Малахитового зала.
Оркестр играет полонез. Церемониймейстеры трижды ударяют своими жезлами. Арапы раскрывают двери Малахитового зала, и все склоняются.
В те времена императрице Александре Федоровне было около 30 лет. Была она очень хороша собой. Царица очень любила крупный жемчуг: одно из ее колье доходило чуть не до колен.
Сестра императрицы Елизавета Федоровна была более стройной, хотя на 8 лет старше. Любила она надевать на свои золотистые волосы диадему с кабошоном — изумрудом посередине (камень был в три квадратных сантиметра…).
Остальные великие княгини появлялись в своих фамильных драгоценностях с рубинами и сапфирами. Цвет каменьев должен был соответствовать цвету платья: жемчуга и бриллианты или рубины и бриллианты — при розовых материях, жемчуга и бриллианты или сапфиры и бриллианты — при голубых материях.