Я поспешил отойти: не могу сказать, чем кончился этот разговор…
Высочайшие выходы происходили в дни особо торжественные.
Выходы делились на большие и малые. На больших должны были присутствовать все придворные чины. На малые выходы посылались особые личные приглашения.
Выход носит такое название потому, что Их Величества выходят из внутренних апартаментов и торжественно следуют в церковь. После службы Их Величества возвращаются к себе с соблюдением того же церемониала.
За полчаса до назначенного времени члены императорской фамилии собираются — когда выход происходит в Зимнем дворце — в Малахитовом зале, доступ в который имеют только высочайшие особы. Придворные арапы в парадных костюмах охраняют вход в этот зал. Придворные чины собираются в других залах дворца и приготовляются принять участие в шествии. Чины церемониальной части наблюдают за порядком: это их, так сказать, день.
Когда кортеж образован, министр двора входит в Малахитовый зал и докладывает о сем Его Величеству. Тотчас же после этого великие князья, в точности знающие каждый свое место (по близости к трону, по порядку престолонаследия), становится сзади Их Величеств. Великие княгини занимают места соответственно рангу их отцов и мужей.
В первой паре следуют государь и императрица-мать. Александра Федоровна идет во второй паре. Министр двора держится направо от государя, на шаг сзади Его Величества, сбоку. За ним — друг другу в затылок — почетное дежурство: один генерал-адъютант, один свитский генерал и один флигель-адъютант; остальные члены кортежа идут попарно.
Государь обыкновенно выходит в форме того полка, коего праздник совпадает с днем выхода или который в этот день несет караульную службу во дворце. Иногда, впрочем, государь предпочитает надеть мундир Преображенского или Лейб-гусарского полка, в коих, как известно, царь служил, проходя в них военную науку.
Военные чины на выходы обязательно являются в свитской форме, а не в форме полков, в которых числятся. Дамы должны быть в «русских» платьях со шлейфами.
«Русское» платье описано весьма подробно в «Придворном календаре». Это платье белого атласа должно оставлять открытыми оба плеча; шлейф должен быть красного бархата с золотым шитьем (фрейлины великих княгинь имели шлейфы других цветов, по особому расписанию). На голове должен красоваться кокошник красного бархата.
Дамы, просто приглашенные ко двору, могут быть одеты в платья любого цвета, но того же покроя.
Платья и кокошник, само собою разумеется, могут быть украшены драгоценными камнями в зависимости от степени богатства соответственной особы. В этом отношении приведу как пример, который меня как-то поразил, г-жу Зиновьеву, жену предводителя дворянства одного из уездов Петроградской губернии: она носила в виде пуговиц девять или десять изумрудов, величиной каждый с голубиное яйцо. Бриллианты были в мое время особенно замечательны на графине Шуваловой, на графине Воронцовой-Дашковой, на графине Шереметевой, княгине Кочубей, княгине Юсуповой и т. д.
Выйдя из Малахитового зала в зал Концертный, Их Величества останавливаются и отвечают на поклоны собравшихся там лиц, то есть придворных чинов, имеющих право входа «за кавалергардов». Выражение это происходит от караула кавалергардов, стоящего у входа в Концертный зал. Не всякий мог по желанию пересечь линию этого караула. Существовало, значит, при дворе две категории людей: имеющих и не имеющих «вход за кавалергардов».
Шествие начинается. Первые чины двора стоят лицом к государю вплоть до того момента, когда обер-церемониймейстер дает им знак начать «выход»; они шествуют тогда в порядке их ранга по отношению к царю — чем выше орден, тем ближе к Его Величеству.
Их Величества следуют, немного отступя, за первыми чинами двора. Сзади государя идут члены императорской фамилии. Затем проходят придворные дамы, сановники разного рода, министры, сенаторы, военная свита.
Шествие проходит через Николаевский зал, занятый офицерами гвардейских полков. В дальнейших залах находятся прочие, допущенные на выход лица и именитое купечество, а на хорах — корреспонденты газет.
Их Величества входят в церковь, в которую допускаются только великие князья, особо важные сановники и гофмейстерины. Все остальные ожидают конца службы вне церкви. Этот период был наиболее неприятен для церемониймейстеров, ибо они должны были следить, чтобы никто громко не разговаривал и своевременно, до конца службы, возвращался на занимаемое им в залах место. Опытные люди хорошо знали, как выйти на «черную» лестницу, где устраивались импровизированные курительные комнаты. Нередко туда забирались и великие князья, ухитрившиеся незаметно выйти из церкви. Согласно древней традиции, даже на лестнице было не принято говорить о делах или о службе. Церемониймейстеры никогда не заглядывали ни на лестницу, ни даже в зимний сад дворца, где иногда старые генералы дымили своими папиросами.
Возвращаясь из церкви, Их Величества останавливаются в Концертном зале, и им представляют в этот момент вновь назначенных фрейлин, а также иных дам, удостоившихся столь высокого отличия, а в январе после водосвятия — и весь дипломатический корпус с дамами.
Говоря о выходах, не могу не вспомнить мои молодые годы, когда я с офицерами Лейб-гвардейского конного полка назначаем был во внутренний караул, и раз — именно в день парадного выхода. В карауле мы находились сутки бессменно, что и в обычное время было нелегко. Допускалось снять одну крагу (перчатка с жесткими отворотами) и расстегнуть чешуйку от каски. Сидеть можно было только на особом, для караульного офицера приспособленном кресле.
В дни выходов надевалась особая форма, а именно: сверх белого мундира — супервест (род жилета из красного сукна, заменявший в пешем строю кирасу), на груди и на спине которого имелось по большому двуглавому орлу (у кавалергардов — Андреевская звезда). Другие кирасирские полки не имели такой формы. Мы носили также высокие сапоги с раструбами, а вместо рейтуз — лосины, то есть штаны из белой лосиной кожи. Облачаться в эту форму было нелегко, так как на лосинах не должно было быть ни малейшей складки… Для этого их слегка смачивали, посыпали внутри мыльным порошком, и затем (это относится и к офицерам, и к нижним чинам) два дюжих человека «втряхивали» в лосины, одеваемые обязательно на голое тело. Конечно, лосины чудно облегали ногу, но нелегко было оставаться в них 24 часа подряд, особенно когда они совсем засыхали…
В царствование Александра III супервесты и лосины остались только для выходных караулов и для балов в Николаевском зале; внутренние караулы в обычное время были отменены, ввиду того что император не жил больше в Зимнем дворце.
Еще более важной церемонией являлись придворные балы.
Первый бал сезона устраивался обыкновенно в Николаевском зале приблизительно на 3000 приглашенных. На балы «концертные» и «эрмитажные» приглашались соответственно 700 и 200 персон. Эти балы носили свои названия в соответствии с теми залами, которые отводились под танцы.
В Николаевском зале устраивался только один бал в году. Чтобы быть приглашенным на этот бал, надо было состоять в одном из четырех первых классов (по табели о рангах)… Приглашались также иностранные дипломаты с их семьями, старейшие офицеры гвардейских полков с женами и дочерьми, молодые офицеры как «танцоры», некоторые лица по специальному указанию Их Величеств… Сыновья лиц, приглашенных на бал, не разделяли участи своих сестер: их звали только в зависимости от их собственного чина или звания.
Церемониальная часть, само собой разумеется, не могла иметь списка лиц, имевших право на приглашение и находившихся в столице. Поэтому всякий должен был заявлять о своем существовании: для сего записывались в особый реестр у гофмаршала. Дамы, предварительно не представленные Их Величествам, записывались у обер-гофмейстерины, а та имела право отказать в приглашении. Билеты на вход во дворец рассылались за две недели до бала.