— Это точно, — хмуро сказал Кащей. — Теперь я окончательно убедился. Вернее, я был уверен, но не до конца. А сейчас…

— Големыч, — задушевно промурчал Колобок. — Может, ты устал аль переутомился?

— Я был у Шамана, — отсутствующим голосом сообщил Кащей.

— Иди ты! — ахнул Колобок.

— Иди ты, я уже был, — отрезал наставник намбер ван.

— Да ладно! — недоверчиво продолжал коркокожий. — Я думал, ты наврал все.

— То. Есть. Как? — медленно проскрежетал Кащей.

— Да просто. Дождался, покуда я убегу к змееву семейству, да и вернулся обратно.

— Не было его, зуб даю, — сказал я.

— И я даю, — ввернуло дерево. — Он одновременно с тобой появился, Глыму на помощь.

— Ах, да, — Колобок заржал. — Ходячие помои.

— Вы по-прежнему намерены поливать меня презрением? — нарочито вежливо поинтересовался Бессмертный. — Господин Колоб, я к вам обращаюсь?

— Что? Не, не! Верю сразу и во веки веков. Продолжай.

— Короче, — выдал слово-паразит Отощавший. — Прихожу к Шаману…

— Раков он хоть дожрал?

— Куда там! За новой порцией как раз при мне послал. Захожу, он, понятно, вылинял, усы выжал в тарелку и ко мне на полусогнутых: "Кащей Големыч, мол, не изволите ли чего?"

— Классовое неравенство, — вздохнул я. — Как мне это знакомо. В задницу систему! Лично я с подобным боролся. Не щадя живота своего.

— Знаем, как ты боролся, — ухмыльнулся Аржаной. — Сколько налоговых инспекторов зарыто в твоем огороде? Восемь? Десять?

— Тридцать четыре! — заорал вышедший из себя Кащей. — Долго меня еще будут идиотски перебивать на этой идиотской свалке этими идиотскими репликами?

— Пару раз, не больше, — пообещал я. — Извини.

— Ах, так вам все-таки интересно? Тогда я продолжу. Шаман — и почему я раньше не додумался проведать этого карлу? — так лебезил передо мной, что я сразу отмел все подозрения в его адрес. Но тем не менее поделился ими с ним и выслушал довольно сбивчивый, но тем не менее весьма достойный ответ: "Да чтоб удавить меня кислородной подушкой — не я!"

А затем между нами состоялся весьма любопытный разговор. В частности, Шаман сообщил мне — не без некоторого нажима с моей стороны, естественно — несколько немаловажных и дополняющих общую картину следствия фактов…

— М-м, — протянул Колобок. — Я даже знаю, на какое место ты ему нажал, чтобы узнать эти факты.

Кащей что-то прорычал, но, по-видимому, не рассердился, так как продолжил без особого недовольства:

— Какого рода были факты — об этом позже. Сейчас могу сказать следующее: проанализировав все известное мне раньше, узнанное от Шамана, да и от тебя тоже, я сделал однозначный, но неутешительный вывод.

— Я вам не подхожу? — с надеждой спросил я.

— Он нам не подходит? — с еще большей надеждой спросил Колобок.

— Интересно, дождь будет или нет? — без особой надежды на ответ спросило дерево.

— Отставить веселье! — рявкнул Кащей. — Ты подходишь. Он подходит. Все подходят. Никакого дождя в ближайшие три дня. А теперь внимательно: в нашем Царстве-Государстве появился маньяк.

— Кащейчик, да ты что? Маньяк? Тю! — Колобок был беспечен, как птица. — Какой-то…

— Не какой-то, а забирающий волшебную силу АНТИСКАЗКАМИ. Сидит, например, он в трактире и рассказывает антисказку. С виду вполне обычная сказка, но не просто с плохой, а с ужасной концовкой, высасывающей жизни у всех ее участников. В общем, Глыму нужно будет его поймать и обезвредить. Иначе жизни нам осталась без году неделя.

После этой оглушаюшей фразы, произнесенной Кащеем с воистину равнодушной миной, мне сразу захотелось сделать одну вещь.

Глава восьмая

Какую такую вещь мне захотелось сделать после оглушающей фразы Кащея?

А вот какую — сбегать кой-куда, чтобы вернуться помолодевшим. В туалет мне захотелось, сразу и бесповоротно, дорогие граждане, а главное — друзья. Другой реакции на то, что лишь от тебя зависит судьба целой страны, от обычного человека ждать не приходится.

— Только не здесь, — торопливо сказал Кащей. — Не будем осквернять это… ммм… хотя, впрочем, если очень хочешь, то оскверняй. Свалка все-таки.

— Не желаю, — сердито сказал я. — Перехотел.

— Вся эта ерунда с Джинном, Колобком и прочими — лишь разминка перед настоящими Пакостями. Ведь маньяк — он на то и маньяк, чтобы побольше Напакостить. Причем — и я в этом очень уверен — сам он полагает, что совершает благие дела.

— Ты даешь! Ладно, мы не спрашиваем, как ты додумался про маньяка, но рассуждать об особенностях характера явно гипотетического существа может только большой-большой художник.

— А я художник, — сухо поведал Големыч. — У меня даже три картины в Арбитраж взяли.

— Арестовали имущество? — высказал страшную догадку я. — А самого посадят скоро?

— Кто меня арестует? — фыркнул Кащей. — Кто меня посадит? Я же ставленник! А значит — ЭнЗе! Перевожу специально для тебя — Неприкосновенный Зе.

— Тогда уж Неприкосновенный Ке, — сказал Колобок. — Зе — это Змиулан.

— Я не знаю, кто там Ке, кто Зе, — призвал к порядку я. — Только давайте вернемся к дикому маньяку.

— Давайте, — согласился Кащей. — Итак: как я пришел к такому выводу? Это все дедукция, любезные мои.

— Это, случайно, не в честь твоего папки назвали? — спросил я очумевшего от подобного вопроса Колобка.

— Нет. А что вдруг?

— Ну, ты же — Дедушкович по паспорту. А тут — дедукция. Значит?

— Ничего это не значит! — взорвался Колобок. — Это выходит "дедовщина" тоже от моего папы пошла?

— Ну, почем знать…

— ЧТО?!!

— К порядку! — воззвал Кащей. — Что за наветы, в самом деле, Глым? Быстро миритесь!

— Может, нам еще и поцеловаться? — хмуро сказал я.

— Беее! — отреагировал Колобок.

— Не в губы, — быстро сказал Кащей.

— Достаточно, — мне тоже надоело свариться, хотя, будем честными, я все и затеял. — Что там за дедукция?

— Это такой метод выстраивать целое из целой цепочки частностей, — важно произнес Тощей. — Сам придумал. Верите?

Он прищурил свои острые глаза и выпятил челюсть.

— Верим, — торопливо закивал я. — Ох, как верим. Зубы на место верни, пожалуйста.

— Что, страшно?

— Не то слово. Колобок вон чуть не прыснул.

— ЧТО?!!!

— Ух, — Кащей утер пот и широким жестом запечатал нам рты. — Вот так уже лучше. Сейчас я вам немного расскажу про дедукцию…

Но продемонстрировать нам словесные чудеса Кащею помешали. Помешал ему внезапно затрепыхавшийся в воздухе… петух.

Самый обыкновенный петух, только огненно-желтого цвета.

Только в отличие от обычных петухов никаких "кукуреку" от него мы не услышали.

Петух заорал:

— КАЩЕЕЕЙ! Шухер! Срочное сообщение!

— Давай, — сухопарая костяшка сложила колени циркулем и уселась на землю, внимать.

Я мог дать пня против коня, что петушиная морда в мгновение ока видоизменилась и стала физиономией какого-то старика с окладистой рыжей бородой.

— Из дворца сообщают, — сказал петух басом. — Признал?

— А то, — Кащей слабо склонил голову. — Царю-батюшке мое нижайшее.

— Не до того, — проворчал царь. — Слушай, Кащей, хоть и непривычно мне такое говорить именно тебе, но помощь требуется.

— Маньяк? — уточнил костлявый.

— Во-во, — затряслась рыжая борода. — Он самый. А кто это?

— В смысле — Антисказочник? — вспомнив, с кем говорит, поправился Кащей.

— Его зовут Маньяк?

— Да, — не желая вступать в объяснения, согласился Кащей.

— А по батюшке?

— По батюшке я бы его послал через три колена, — сухо обронил Кащей. — Погодите-ка. Откуда про его узнали?

Петух загоготал.

— Дак на то я и царь, стороны сей государь, чтобы знать, что и где творится.

— Понятно, — немного подумав, сказал Бульдожий Зуб. — Дерево. Корни оборву.