— Товарищ генерал! Не подходите, застрелю!

— Ах ты, мудак паршивый, стреляй, гад, в своего генерала! Меня фашисты расстреливали четыре раза и не убили! А ты, засранец, хочешь убить! Да тебя твои сослуживцы тогда растерзают! Положи автомат и подходи ко мне! Я тебя не дам в обиду!

Распахнув шинель, решительно двинулся к солдату.

Солдат явно растерялся. Такого оборота дела не ждал, и, видимо, трезвея, крикнул:

— А Вы, действительно, не накажете меня?

— Даю генеральское слово, что судить не буду!

После таких слов солдат медленно вышел из сарая, молча положил автомат у своих ног и остался стоять, даже не шевелясь.

Генерал быстрым шагом подошел к нему, обнял его, затем усадил его на лежащее рядом бревно, угостил папиросой.

— Ты, действительно, боевой солдат, — заявил он, — иди и садись в мою машину, поедем в штаб корпуса.

Комкор попрощался с командиром дивизии, а командиру полка, уезжая, едко заметил:

— Из тебя, подполковник, командир полка, что из собачьего дерьма пуля! (Вскоре комкор послал командира полка на курсы повышения квалификации в г. Рыбинск. В ВДВ его больше не видели…)

После чего сел в машину и приказал водителю трогать. Сотни солдат, сержантов и офицеров остались стоять на месте, пораженные поступком командира корпуса, не веря, что все так счастливо закончилось.

Прибыв в штаб корпуса, пригласили начальника политотдела корпуса полковника Аксененко и рассказали ему, как происходили события. Начальник отдела кадров подполковник Таминдаров рекомендовал отправить солдата для дальнейшего прохождения службы в другую часть, в саперный батальон. В.Ф. Маргелов согласился, приказав вызвать командира батальона и сообщить ему суть дела. Подполковник Таминдаров в точности и без промедления выполнил приказ комкора.

Так бы все и закончилось, да начальник контрразведки дивизии, где произошло «ЧП», шифротелеграммой сообщил Командующему Дальневосточным военным округом Маршалу Советского Союза Малиновскому Р.Я. в Хабаровск о происшествии с солдатом в г. Куйбышевка-Восточная.

На другой день командир корпуса В.Ф. Маргелов вызвал Таминдарова Х.Ш. и зачитал шифровку Командующего округом, в которой приказывалось солдата арестовать и судить судом военного трибунала, а генералу Маргелову объявлялось замечание за то, что он в мирное время пошел разоружать солдата, проявившего неподчинение командиру. Другие очевидцы утверждают, что в личном деле генерала записано взыскание «за безрассудную храбрость».

В одном интервью, отвечая на вопрос, правда ли это, генерал Маргелов заметил: «От Родиона Яковлевича Малиновского была мне хорошая взбучка, чтобы не подставлял грудь под непутевую пулю.»

Подполковник Таминдаров в душе был твердо уверен в том, что комкора Маргелова в момент опасной встречи с солдатом спасла только твердость духа. Однако приказ маршала нужно было выполнять. Вызвали комбата вместе с солдатом и объявили приказ. Командир корпуса поднялся, подошел к солдату, обнял его и заявил: «Я тоже солдат и подчиняюсь приказу маршала. Вас будут судить, но я буду настаивать, чтобы Вас не посадили в тюрьму, а направили в дисциплинарный батальон.» Впоследствии, по решению суда солдат отслужил шесть месяцев в дисбате, после чего был демобилизован из армии.

Командир корпуса уезжал в отпуск. Был теплый осенний вечер, и он, переодевшись в поезде по тогдашней моде в пижаму, вышел до отхода поезда прогуляться по перрону. Покуривая папиросу, он неторопливо прохаживался вдоль вагона. Вдруг к нему робко подошел солдат в форме, но без погон.

— Товарищ генерал, разрешите обратиться? — спросил он, — я тот самый Сидоров, которого Вы спасли от тюрьмы, а, может быть, от глупой смерти.

— Сынок, — обрадовался генерал, — вот уж не думал, что еще когда увижу тебя. Куда направляешься? Есть ли у тебя деньги на дорогу?

Солдат рассказал, что едет домой, собирается продолжать учебу, работать, тем более, что в дисбате получил несколько строительных профессий. От денег стал отказываться, но Василий Филиппович понял, что они ему были бы совсем не лишними. Порывшись в карманах пижамы, он отдал солдату все, что было. Выкурив вместе по папиросе, генерал напоследок, не говоря лишних слов, обнял его и подтолкнул в сторону уже тронувшегося с соседнего пути поезда. Солдат прыгнул на подножку вагона и оставался стоять на ней, пока отец мог его видеть…

Подполковник Теминдаров Х.Ш. пишет: «Этот случай я описал потому, что генерал армии Маргелов В.Ф. и в годы войны и в мирное время в экстремальных обстоятельствах отстаивал интересы своих подразделений, частей, соединений и армии. В случае с солдатом Сидоровым Маргелов В.Ф. не думал о своей жизни, а спасал жизни многих солдат, в том числе и Сидорова.»

После окончания училища 12 лейтенантов (в том числе и Лушников А.П.) получили назначение для дальнейшего прохождения службы на Дальний Восток, в распоряжение Командующего Ставкой войск Дальнего Востока маршала Малиновского Р.Я.

Из них три выпускника прибыли в штаб Ставки в город Хабаровск. Ждут приема. Вдруг в приемную заходит генерал-майор, увидел их и спросил: «Куда, десантники, получили назначение?» Отвечают: «Еще не знаем, ждем приема». Генерал-майор говорит: «Я знаю, куда вас назначат», и пошел к Командующему. Почему он обратился к ним, назвав десантниками, было ясно. В то время десантники на левом рукаве носили знак различия — парашют с крыльями на нашивке в виде ромба, который звали между собой «курицей». Адъютант генерал-майора капитан Шапченов потихоньку сказал им, что это новый командир корпуса генерал-майор Маргелов В.Ф. Молодые офицеры, конечно, вспомнили этого генерала, когда он инспектировал их на первом курсе училища, вспомнили и его мизинец на правой руке.

Вскоре им вручили предложения по дальнейшему прохождению службы в 37-м гвардейском воздушно-десантном корпусе, расквартированном в городе Куйбышевка-Восточная Амурской области. Корпус год назад был передислоцирован из Приморского края и расквартирован (кроме одной дивизии, которая была расквартирована в городе Свободный) очень компактно в небольшом районном городе, в котором военных стало больше, чем местного населения.

По выходным или праздничным дням командир корпуса регулярно посещал военные городки, причем, как правило, с раннего утра. Ездил он на служебной автомашине марки «Победа» кофейного цвета.

Военный городок дивизии был расположен рядом с железной дорогой. Недалеко от забора, ограждающего военный городок, находился железнодорожный переезд, который, как правило, всегда был закрыт. Комкор никогда не ждал, когда откроется переезд оставлял машину и проходил мимо шлагбаума пешком. Зимой носил фуражку, несмотря на суровые морозы, летом ходил в гимнастерке с закатанными манжетами, всегда с палочкой или с прутиком в руках. Руки, как правило, держал за спиной. Очень любил беседовать с солдатами, особенно когда по городку следовала рота на занятия или в столовую. Он обязательно останавливал солдат и интересовался, как дела у десантников? Воспитывал у десантников уверенность и стойкость. Неоднократно приходилось слышать от него во время беседы с солдатами: «Окажешься внизу, все равно не сдавайся, а говори: наша берет». Такое непринужденное общение командира корпуса с личным составом вызывало уважение и гордость за службу в ВДВ. Такого командира корпуса знали все солдаты.

В своих выступлениях был всегда краток и выразителен. Многие его высказывания в виде афоризмов бытовали в среде офицеров, да и до сих пор бытуют, особенно среди тех, кто был близок с ним по службе.

Приведу одно из его высказываний, особо понравившееся слушавшей его аудитории. В то время поступило требование: каждый офицер должен иметь среднее образование. С этой целью при Доме офицеров была организована вечерняя средняя школа для обучения офицеров. Лушникову тоже пришлось пойти туда учиться. Там молодой лейтенант присутствовал на встрече с командиром корпуса (он же — начальник гарнизона) по случаю начала учебного года. Запомнилась лейтенанту немногословная, но очень доходчивая фраза: «Раньше надо было отнимать и делить! Сейчас нам отнимать не у кого и делить нечего. Надо учиться складывать и умножать!»