Все мои действия были очень болезненны для меня, я стал на этот путь, руководствуясь соображениями внести добрый вклад в спасение и безопасность рода человеческого. Разумеется, во всем этом не было моей личной выгоды».
В этих воспоминаниях А. Мэя примечательны три момента.
Первый — он передал советскому военному разведчику «все, что было ему известно», а известно Алеку было многое.
Второй — «во всем этом не было моей личной выгоды».
Действительно, Ангелов только один раз, действуя по указанию Центра, в середине июля 1945 года передал А. Мэю 500 американских долларов «в качестве поощрения» за работу.
И третий — А. Мэй сотрудничал с советской разведкой, «руководствуясь соображением внести вклад в спасение рода человеческого». Это не поза. Это не оправдание. Это правда. Род человеческий благодаря безрассудству политиков, получивших в свое распоряжение атомное оружие, во время Карибского кризиса в 1961 году действительно окажется на грани ядерной катастрофы.
Вечером 6 сентября 1945 года в резиденции Верховного комиссара Великобритании в Канаде проводился дипломатический прием. Он был посвящен окончанию Второй мировой войны. После подписания акта о безоговорочной капитуляции Японии мир собирался облегченно вздохнуть.
Официальный представитель британской короны мистер Малкольм Макдональд, одетый в парадный костюм, расшитый золотом, лично встречал прибывающих именитых гостей — важных политиков, министров канадского правительства, крупных бизнесменов. Уходящий день был жарким и в Оттаве было душно…
На прием прибыл премьер-министр Канады Маккензи Кинг. За ним стали подъезжать главы дипломатических миссий. Улыбки, рукопожатия и бриллианты на шеях жен высокопоставленных гостей наполняли официальную резиденцию британского комиссара блеском роскоши.
Ровно месяц назад американцы сбросили первую атомную бомбу на японский город Хиросима. В ее адском пламени за несколько секунд были уничтожены более ста тысяч человек — почти столько же проживало в Оттаве в тот сентябрьский вечер. Но о Хиросиме никто не вспоминал.
Вместе с другими дипломатами на прием прибыл и советский посол Георгий Зарубин с женой, красивой брюнеткой. Рядом с Зарубиным находился второй секретарь посольства Виталий Павлов, который прекрасно владел английским языком и на важных представительских мероприятиях выполнял обязанности личного переводчика посла.
Как принято в таких случаях, главы дипломатических миссий один за другим подходили к Верховному комиссару, благодарили за приглашение, обменивались любезностями. Макдональд уделял каждому дипломату несколько десятков секунд.
Когда подошла очередь советского посла, Зарубин, который знал о том, что комиссар увлекается разведением певчих птиц, неожиданно поинтересовался:
— Не нашептала ли вам вчера какая-либо пташка важную секретную информацию?
Верховный комиссар, как всегда, приветливо улыбаясь, на вопрос посла ответил отрицательно и в свою очередь спросил:
— А повезло ли вам, господин посол, на вчерашней рыбалке?
Зарубин тоже ответил отрицательно. Он выглядел усталым, но на рыбную ловлю не выезжал. Ему было не до рыбалки.
В ночь с пятого на шестое сентября выяснилось, что в аппарате военного атташе (ВАТ) пропал шифровальщик лейтенант Игорь Гузенко. Где он находился, никто не знал. Если бы он пропал один, посол мог бы предположить, что произошел несчастный случай и сотрудник аппарата военного атташе будет найден живым или мертвым, но Гузенко исчез вместе с семьей — беременной женой и маленьким сыном. Это уже говорило о том, что он сбежал к канадцам. Послу также было известно, что в аппарате военного атташе пропали секретные документы. Забрать их мог только тот, кто сбежал. Побег шифровальщика был большим ЧП для советской колонии в Канаде. Гузенко знал многое. Подобно укусу скорпиона, его побег мог нанести серьезный ущерб некоторым службам посольства и особенно военной разведке.
Скорпион вскоре ужалил.
На официальном приеме Зарубин не мог прямо спросить Верховного комиссара о том, знает ли он, где Гузенко.
Представитель британской короны к началу приема уже имел сведения о побеге сотрудника аппарата советского военного атташе. Однако на дипломатическом приеме он бы ничего не сказал советскому послу. Верховный комиссар ожидал указаний из Лондона.
В то время беглец и его семья уже находились под охраной канадских властей.
Назревал крупный международный скандал. Макдональд и Зарубин это уже понимали. Как опытные дипломаты, они чувствовали, что над системой советско-канадских дипломатических отношений, которые были установлены летом 1942 года, нависла серьезная угроза. Если канадско-советские отношения будут нарушены, неизбежно ухудшатся и связи Великобритании и США с СССР.
Союзники в войне против Гитлера могли стать противниками.
Советско-канадские отношения в 1945 году еще не имели большого запаса прочности и опыта разрешения сложных конфликтных и деликатных ситуаций. Они были установлены после подписания в 1942 году в Лондоне соглашения об обмене дипломатическими представительствами. В июне 1943 года в Оттаву прибыл полковник Н. Заботин, который возглавил представительство военного атташе в Канаде. Н. Заботин возглавил разведывательную организацию ГРУ в Канаде. Эта разведывательная группа получила название «Гиацинт». В природе так называется цветок — лидер среди растений, пригодных для выгонки. Если его луковицы высадить в начале сентября, то он зацветет уже к Рождеству. Соцветия гиацинта состоят из плотных звездчатых цветков, которые долго не увядают. Видимо, кто-то из руководителей военной разведки верил в то, что резидентура «Гиацинт» никогда не увянет.
В том же 1943 году в соответствии с американо-британским соглашением, подписанным в Квебеке, Канада была подключена к процессу создания атомного оружия. Об этом из Лондона сообщила в Центр разведчица Урсула Кучински. В соответствии с секретной договоренностью в Квебеке, Канада становилась участницей тайного американо-британского атомного соглашения, и это меняло отношение к ней. Нужно было знать, чем занимаются в Канаде британские ученые. В этом советской военной разведке мог оказать содействие Аллан Нанн Мэй.
В августе для работы в резидентуре в Канаду прибыли офицеры Мотинов, Рогов и Ангелов. Шифровальщиком у Н. Заботина был лейтенант Гузенко, который в переписке с Центром именовался Кларком. Вот этот Кларк 6 сентября 1945 года исчез вместе со своей семьей. Он выдал канадской контрразведке имена военных разведчиков, задачи резидентуры и данные на некоторых источников информации.
Гузенко украл 29 шифровок, личные дела трех агентов: Бадо, Багли и Бэкона и другие материалы. Укус скорпиона, которым был предатель Гузенко, оказался смертельным. «Гиацинт» увял.
Когда украденные Кларком документы попали в руки канадских властей, премьер-министр Маккензи Кинг запретил давать какую-либо информацию о перебежчике в столичную прессу.
Когда был завершен перевод основных документов, украденных предателем, М. Кинг вылетел в Лондон для того, чтобы подробно проинформировать премьер-министра Великобритании о том, что произошло в Оттаве. После бесед в Лондоне он посетил Вашингтон и сообщил о канадском перебежчике новому президенту США Г. Трумэну.
Канадские власти вели тайное расследование и до поры до времени не «беспокоили» общественность сенсационными заявлениями. Для расследования дела о «советском шпионаже» была создана Королевская следственная комиссия, в которую вошли Верховный судья Канады, опытные следователи и юристы. Результатом ее работы стал отчет, содержащий 733 страницы. Он тщательно изучался не только канадским руководством, но и Комитетом по расследованию антиамериканской деятельности палаты представителей Конгресса США.
В Москве понимали, что побег Гузенко может привести к большим политическим неприятностям. Нужно было вырабатывать срочные и эффективные меры по локализации предательства, сохранения государственных и военных секретов. Важно было предупредить возможные осложнения в отношениях с Канадой. По указанию И. Сталина была создана специальная комиссия под председательством Г. Маленкова. В ее состав вошли Л. Берия, В. Абакумов, Ф. Кузнецов и В. Меркулов.