– В моей жизни Слаттер был задолго до того, как я узнал о твоем существовании, Дженни.

– И я о том же.

– В этом нет никакой предопределенности. Я следовал сюда за ним из Калифорнии.

– Но почему они совершили налет на Дабл-Би? Здесь полно других ранчо.

– В этом нет никакой загадки. Твой отец – самый богатый ранчеро в округе. И Слаттер, вероятно, слышал, что его рабочие погнали скот на бойню. Легкая добыча.

– И при наличии военного форта и целого кавалерийского полка Соединенных Штатов нас спас одинокий скаут.

– Я же говорил тебе, что умею хорошо делать свою работу, – хмыкнул Рико и, перевернувшись на живот, грустно посмотрел на нее сверху вниз. – Ты думаешь, что любишь меня потому, что я спас тебе жизнь?

– Потому что ты и есть моя жизнь, – ответила она.

Боль в его темных глазах выворачивала ей душу, пока он боролся с охватившими его эмоциями. У Дженни щипало в глазах, но она пересилила слезы.

– Рико, мою жизнь одолели всякие «если бы только». Но сейчас самое важное для меня – твоя любовь. Если бы только ты любил меня…

Он крепко обнял ее.

– Я люблю тебя, принцесса. Господи, я не хочу от тебя уезжать. У меня нет слов, чтобы выразить, как тяжело мне это сделать.

Это был самый сладкий и горький момент одновременно. Как же долго она ждала, чтобы услышать его признание!

– Тогда зачем ты меня бросаешь?

– Дженни, я уже говорил тебе, что у меня со Слаттс ром личные счеты. Но я сказал тебе не все. Я буду преследовать его до тех пор, пока не убью или не узнаю, что его нет на свете.

– Найти его и убить для тебя важнее меня?

– Проклятие, Дженни! Все не так просто. Это вопрос чести. Помнишь, мы говорили с тобой о выборе, который приходится делать в жизни, и о храбрости, которая нужна, чтобы осуществить этот выбор? Наступает в жизни момент, когда нужно быть честным с самим собой, как бы ни было больно. Потому что честь, долг и самоуважение – все это слагаемые этого выбора.

– Что за честь и доблесть годами преследовать человека затем, чтобы убить его? Неужели ты искренне веришь, что я могу принять это в качестве оправдания того, что ты меня бросаешь? Я не хочу сказать, что Слаттер не должен заплатить за свои преступления. Он хотел изнасиловать и убить меня, как и многих других, но благодаря тебе я осталась жива. Но если я могу забыть об этом и продолжать жить, почему ты не можешь сделать то же самое? Пусть полиция или армия вершат над ним правосудие.

– Если бы речь шла только о любви к тебе, сделать это было бы легко. Трех лет моей жизни хватило бы. Тогда я, как молодой Лохинвар[4], мог бы ворваться в твою жизнь, подхватить тебя и умчать за горизонт, чтобы жить долго и счастливо.

– Но почему, Рико, мы не можем жить спокойно?

– Потому что я поклялся на могиле моей матери.

– Поклялся в чем?

– Найти и убить того, кто изнасиловал ее и убил. Дженни на какое-то время потеряла дар речи.

– Ты имеешь в виду… то есть хочешь сказать…

– Бен Слаттер со своими бандитами изнасиловали и убили мою мать.

– О Господи! Почему ты не сказал мне этого раньше? Все это время я думала… считая тебя наемником и…

– Я хотел, чтобы ты плохо думала обо мне. Я не хотел, чтобы мы полюбили друг друга, потому что знал, что придет момент расставания. Я думал, что нам будет легче расстаться, если ты будешь меня презирать. Но я ошибся, потому что нас связала любовь.

– Если я буду умолять тебя, чтобы не бросал меня, – Дженни набрала воздуха в грудь, – ты откажешься от поисков Слаттера? Если скажу тебе, что ты разбиваешь мое сердце, ты забудешь о своей клятве и останешься?

– Боюсь, что да, Дженни, потому что у меня не будет другого выхода. Я слишком сильно люблю тебя.

– Но если ты поступишь так, то потеряешь себя, Дэниел, – нежно сказала она. – Так что я не стану просить тебя сделать выбор. Потому что тогда ты перестанешь быть тем мужчиной, которого я полюбила.

– Я клянусь тебе, что если найду его, то передам в руки армии. И если в Дамнейшн нет его следов, я восприму это как свидетельство его смерти, прекращу поиски и вернусь. Мы поженимся и уедем в Калифорнию.

– А что, если он жив и первым найдет тебя? Он хитер и коварен.

– Этого не должно случиться. Моя мать преподала мне один урок, который я запомнил на всю жизнь: когда находишься на стороне справедливости, возлагай надежду на Всевышнего. Если случается что-то дурное, принцесса, проси у него помощи.

Она обняла его за шею.

– Сейчас все предстает в самом черном свете, так что обними меня, любимый. Не будем тратить дорогое время, скоро рассветет.

Рано утром следующего дня Дженни провожала Рико. Поцеловав его на прощание, она подошла к окну и смотрела, как он исчезает в утреннем тумане, пока не перестала слышать стук копыт.

Глава 24

Дженни не хотела ни с кем разговаривать, не хотела видеть сочувствие в глазах, слышать слова поддержки и утешения.

Бороться с болью и страхом она должна была одна. Минуту, день, месяц, год. Вечность!

Как только солнце рассеяло туман, она вышла из «Сапог и седел», села в коляску и отправилась назад в Дабл-Би.

Дженни в глубокой задумчивости сидела в саду, свежий утренний ветер обдувал ее.

Как она сможет жить без Рико? Без него она не представляла себе дальнейшей жизни. И с ужасом думала о том, что ей придется всю оставшуюся жизнь провести с отцом.

Горестно вздохнув, пошла она встречать Андреа, подъехавшую к ранчо в экипаже.

– Доброе утро. Что привело тебя в такой час?

– Рико уехал? – спросила Андрёа.

– Ты уже вчера знала, что он собирался уехать?

– Он сказал Дону. Дорогая, мне очень жаль. Как ты себя чувствуешь?

– Почему ты не сказала мне?

– Я чуть не сказала, но Рико должен был сделать это сам. В душе я надеялась, что он не уедет.

– Ты знаешь, почему он охотится за Слаттером? Андреа кивнула.

– Наконец-то он сообщил тебе. Дженни испытала укол обиды.

– Значит, и ты знаешь о его матери. Как давно ты узнала об этом?

– Дон рассказал мне во время медового месяца.

Это лишь усилило боль обиды.

– Полагаю, полковник Харди тоже в курсе. Похоже, весь форт знает! Наверное, я одна была в неведении. Я не подозревала, что у нас есть друг от друга секреты, тетя Андреа. Особенно в том, что касается тебя или меня.

– Дорогая, я решила, что это слишком личное дело, которое вы должны решить сами, без вмешательства посторонних лиц. – Андреа взяла ее руку и сжала. – Жаль, что я ничего не могла сделать, чтобы убедить его остаться. Я всю ночь думала об этом. Иначе зачем я примчалась бы сюда ни свет ни заря? Я знала, что ты чувствуешь. Мне очень жаль, дорогая. Очень жаль, – всхлипнула Андреа.

Чувство обиды отступило, и Дженни обняла тетю.

– Прости, тетя Андреа. Наверное, мне просто так жалко себя, что я выплеснула на тебя свое раздражение. Не знаю, как бы я смогла прожить эти годы без твоей помощи. Сейчас, наверное, ты нужна мне больше, чем когда-либо.

Андреа вынула из кармана носовой платок и промокнула глаза.

– Мне нужно было кое-что сказать мистеру Рико Фрейзеру.

– Боюсь, это не помогло бы. – Дженни взяла Андреа под руку. – Пойдем в дом и выпьем по чашечке кофе.

Усевшись на кухне за столом, Дженни сказала:

– Рико отучил меня от чая. Обычно он варил по утрам кофе. Это одно из моих лучших воспоминаний. Отец еще оставался в постели, а мы пили кофе и болтали всякие глупости. – Она покачала головой и прикусила губу, чтобы не расплакаться. И, прерывисто вздохнув, добавила: – А ты знаешь, я ведь могла удержать его здесь.

– То есть? Сомневаюсь, что Рико мог бы успокоиться, не отомстив Слаттеру.

– Я тоже сомневаюсь. Но я знаю, что он остался бы, если бы узнал, что я ношу под сердцем его ребенка.

– Его ребенка! – Андреа с трудом выговорила эти слова. – Ты уверена?