— Удивительно, как мало изменился мир за все эти годы.

У меня сложилось другое мнение на сей счет, но тем не менее я согласно кивнул.

В тот вечер мы резвились на безопасной территории, вволю болтая о золотых школьных деньках. С упоением вспоминали любимые приколы. Фокус в фонтане. Литературное оправдание. Мать коммуникаций ненавидит вас. Падение в парке Иисуса. Очки Тосканини. Затем, разгулявшись после изрядной дозы пива, я рассказал ему кое-что о себе. О коротком периоде семейной жизни, о задуманном неудачном романе, который я так и не смог продать, о годах, проведенных за чтением корректур. Мэтью пил и внимательно слушал меня.

Потом он почему-то предложил написать совместный сценарий.

— Слушай, а кто-нибудь сочинил триллер, действие которого развивается в Антарктиде? — спросил он, сверкая глазами.

— «Ледовая станция Зебра», — ответил я. — В главной роли Рок Хадсон. Плохая картина. Послушай, я устал.

Мэтью переночевал у меня. Я уже несколько часов работал за письменным столом, когда услышал наконец, как он прошел на кухню и поднялся наверх в ванную. Он принимал душ минут двадцать. Не берусь утверждать, но мне показалось, что Мэтью успел покинуть апартаменты, пока я разговаривал по телефону с голливудским агентом.

С возрастом я начинаю понимать, что самая крепкая дружба — это та, в ходе которой вы и ваш товарищ помогаете друг другу заработать хорошие деньги. Тогда у вас завязываются такие близкие и душевные отношения, с которыми не могут сравниться даже трогательные связи, существующие между близнецами или мужем и женой. Мой голливудский агент примерно одного со мной возраста, и, разговаривая с ним, я постоянно чувствую, что он отлично меня понимает. Этот человек помогал мне в становлении. Мы самые что ни наесть надежные союзники.

Не успел я положить трубку, как перед моим взором в дверях кабинета предстал Мэтью.

— Ты разве не слышал, как я обратился к тебе? — спросил он.

— Нет.

Мэтью выглядел неважно: усталый вид, темные круги у глаз. Он молчал.

— На кухне есть кофе, — сказал я. — Еще горячий.

Вернувшись с чашкой кофе в руке, Мэтью прошел через всю комнату и остановился прямо передо мной. Он был чем-то обескуражен.

— Думаю сегодня пойти посмотреть старый литейный заводик. Там осталось древнее оборудование, которое я уже давно хотел сфотографировать.

— У тебя ведь нет камеры, — напомнил я.

— Для начала просто взгляну на окрестности.

Его привлекают руины, размышлял я. Развалины, старый хлам, все маргинальное. Дзэн-дерьмо.

— Отлично. Я останусь дома. У меня много работы. Вечером можно где-нибудь поужинать вместе.

— Лучше сами приготовим, — предложил он.

Похоже, Мэтью собирался о чем-то меня спросить, но никак не мог правильно сформулировать свои мысли.

— Мне хочется сходить с тобой куда-нибудь, — объяснил я.

Проявить великодушие — лучший способ закончить разговор. Я погрузился в размышления о своей работе. Необходимо переключиться с сентиментальных воспоминаний о школьных денечках на суровую реальность продажи компакт-дисков.

Он вернулся в пять часов вечера с пакетом пивных бутылок. Упаковка из шести полных и еще одна с пустыми. Похоже, весь день ползал по всяким развалинам и пил пиво из бумажного пакета, чтобы полицейские не могли придраться. Он поставил пустые бутылки на пол в кухне, а полные — в холодильник, словно послушный пес, приносящий хозяину тапочки в спальную комнату.

Я пригласил на ужин нескольких своих друзей. Писателя-фантаста, пишущего также сценарии для интерактивных видеоигр, и одного профессионального сценариста. Мы познакомились через нашего общего голливудского агента. Я надеялся, что сценарист несколько остудит пыл Мэтью в отношении его планов написания мирового сценария. Мне ни в коем случае не хотелось ужинать вдвоем с Мэтью.

Для начала мы решили выпить все вместе. К тому времени как мы добрались до ресторана, Мэтью так отстал, что метрдотель хотел дать нам столик на троих.

Мой старый друг почти не говорил во время ужина. Поздним вечером мы простились с ним у двери. Я собирался идти спать домой, он — в гараж.

— Спокойной ночи, — сказал я.

Он стоял на месте.

— Знаешь, у меня все как-то не складывается, — пожаловался он.

— Но у тебя есть масса интересных проектов, — ободрил я его.

— Я тебя ни к чему не принуждаю.

Его глаза засверкали.

— Ну разумеется.

— Мне с тобой как-то не по себе, — сказал он. — Не могу толком объяснить.

Он посмотрел на свои руки, потом поднял их, так что они оказались в лунном свете.

— Просто ты привыкаешь ко мне такому, какой я стал теперь. — Подходящее объяснение. — Я очень изменился.

— Дело во мне самом.

— Ложись спать.

Утром мы не встретились. Я слышал, как он принимал душ в ванной и стучал дверцей холодильника.

Примерно через неделю мне пришла в голову мысль вставить Мэтью в качестве героя в комикс «Планета Большой Ноль». Таким нехитрым образом я хотел избавиться от чувства вины перед товарищем и осмыслить опыт встречи с ним через многие годы. Полагаю, мне также хотелось установить связь между нашим старым, ищущим и открытым образом шутливого поведения и теперешним моим ограниченно-самодовольным существованием. Рисуя Мэтью, я вдруг осознал, что бросаю друга за решетку, делаю из него персонажа мультика. Однако я тотчас счел такое рассуждение крайне глупым. Ему не грозит заточение, и если он уже не свободен, то мультфильмы здесь ни при чем. Мэтью определенно придет в восторг, увидев себя на страницах журнала. Мне не терпелось показать ему рисунок. Потом я понял, что не стану этого делать. Закончив работу, я переслал комиксы редактору.

Ему не понравилось.

— Что этот парень делает в нашем мультике? — спросил он по телефону.

— Новый персонаж, — отвечал я.

— Он меня не прикалывает, — сказал редактор. — Убери его, пожалуйста.

— Ты уверен?

— Он не вписывается ни в один из эпизодов, — заключил редактор. — Просто стоит и глазеет по сторонам.

Все это случилось два месяца назад. Но дело в том, что лишь на днях, ударив калиткой по голове спящего бродягу, я задумался о наших отношениях с Мэтью. Мы часто поступаем автоматически, большая часть нашей жизни протекает подспудно. Она невидима для нас. Например, я покупаю шесть бутылок пива и кладу их в холодильник, однако я не помню, как пью пиво. Пустые бутылки скапливаются на крыльце. Мне всегда лень отнести их к дороге, когда приезжает машина, принимающая тару для переработки. Порой бродяги рыскают здесь в поисках пустых бутылок и выполняют мою работу. Наверное, кто-то где-то дает им пять центов за каждую. Вот вам один из невидимых процессов среди многих других.

Спустя две недели машину родителей Мэтью отбуксировали в полицейский участок. На ветровом стекле было прикреплено десять или пятнадцать штрафных талонов. Власти здесь очень следят за брошенными машинами. Что до Мэтью, то он все еще в гараже. Вот только стал совершенно прозрачным. Увидеть его можно, лишь надев очки Тосканини.