— Паша, а где ты научился так сношаться?

— Это как?! — он изумленно уставился на нее.

— Ну, так… — она смутилась, даже покраснела.

Павел решил ее немножко помучить:

— Ну, и как это так я тебя по особенному вчера оттрахал?

— Ну… со мной ничего подобного раньше не было… Ты с какой-то другой женщиной так научился?..

Павел захохотал. Да, жена у него, просто чудо. И в какой только теплице выросла эдакая диковинка? Но она стояла рядом и смотрела на него, требовательно и вопрошающе. Он сделал серьезное лицо и проговорил:

— Я десять лет искал способ, чтобы сделать и тебе приятное, наконец, нашел, а ты думаешь, что я этому мог на какой-то другой женщине научиться… Ну, ты дае-ешь… — он осуждающе покачал головой. — Я что, тебя в какую-то особенную позу поставил?..

Она, наконец, улыбнулась, спросила:

— Ты ужинать будешь?

Он сделал предельно изумленное лицо и спросил:

— А когда это я не хотел ужинать?..

После ужина он опять сел за стол. Но писал уже через силу, устал он за этот день — зверски. Надо, все же, несмотря на охоту за ним, и совершенно туманные перспективы продолжения жизни, начать ходить в «качалку». А то из-за таких нервных перегрузок запросто можно свалиться. А с больным-то и беспомощным с ним запросто смогут справиться. Все же он проработал до того момента, когда Ольга пришла ложиться спать. Обычно она проверяла тетради и готовилась к урокам в другой комнате, чтобы не мешать Павлу. Да и Денис рядом с ней охотнее готовил уроки. Павел отложил авторучку, молниеносно выскочил из одежды и нырнул в постель. Ольга, было, закочевряжилась, затянула свою обычную песню: — "Давай лучше завтра… Так часто нельзя…" Но он принялся ее целовать и через десять минут она сдалась без боя. Все повторилось как вчера. И Павел, прислушиваясь к посапыванию моментально уснувшей Ольги, подумал, что, через годик другой она, наконец, начнет проявлять энтузиазм, перестанет лежать безжизненной куклой. С запоздалым раскаянием подумал, что надо бы, наконец, развязаться с Люськой. Но, тут уж ничего не поделаешь, Люська уже заняла прочное положение в его стратегическом плане борьбы за собственное выживание.

На следующий день ему на дежурство идти не надо было, за него должен был дежурить Витька Малышев, но она пришел в бассейна к пяти часам, демонстративно прошагав по главной аллее сквера, потоптался у калитки хоздворика, вглядываясь в реку, будто там происходило морское сражение.

Витька уже сидел за столом и читал какую-то потрепанную книжку.

Подходя к нему, Павел спросил:

— Детектив читаешь?

Витька поднял голову, спросил:

— Ты чего пришел? Мы ж договорились…

— Да кто тебя знает, вдруг, опять служба…

Витька отложил книгу, вытащил пачку сигарет, как обычно протянул Павлу. Этот ритуал повторялся уже несколько лет при каждой встрече. Павел привычно обронил:

— Я ж не курю…

— Ах, да… — закурив, Витька проговорил: — Я не читаю детективов. На работе этих детективов насмотришься, потом любой детектив, даже самый крутой и кровавый, читаешь, как сборник анекдотов и сказочек для детсадовцев. Это Астафьев… Понимаешь, в школе я читал много книг про войну: Фадеева там, других… А вот сейчас читаю книги бывших фронтовиков — совсем другая война! Во, дела-а… Прожить бы еще лет двадцать, прочитать бы потом книги про Чечню, Карабах, Афганистан… Книги тех, кто воевал, а не тех, кто с авторучкой и блокнотиком за ними бегал…

Павел, вдруг в каком-то озарении, проговорил медленно:

— Не загадывай. Глядишь, и тебе повоевать придется…

— Типун тебе на язык!.. — с неподдельным испугом вскричал Витька.

— Да я что?.. Я, так сказать, констатирую факт, который с непреложной необходимостью должен свершиться. У нас в роте служили чечены. Ты думаешь, что они вот так просто завоевали независимость и все? И будут там сидеть со своей независимостью?.. Да они сейчас начнут людей воровать, ради выкупа. Они и раньше этим занимались. Мне один чечен хвастался, что у них двое русских рабов работали…

— И что будет? — С интересом спросил Витька.

— Война будет. Чего же еще ожидать?.. С ними не договоришься добром. Я их видел… Ты — мент. Вас обязательно на войну кинут…

Витька глубоко затянулся, спросил:

— Все хочу тебя спросить, где это тебя так изуродовало? Во Вьетнаме?..

Павел усмехнулся:

— А что, я на крутую десантуру смахиваю?

— Не то слово… У меня глаз наметанный, хоть ты и тщательно скрываешь, но крутизна в тебе нет-нет, а проявится…

— Да не был я нигде… В радиолокационной роте ПВО служил. А изуродовался из-за раздолбайства нашего шоферюги. Он, извольте видеть, гайки на кардане не затянул как следует…

Виктор сочувственно покивал, потом сказал:

— А еще я люблю читать фантастику. Здорово. Заведомо знаешь, что вымысел, но до чего красивым может быть вымысел! Вот так вытягиваешь ночью труп из канализационного колодца, а над головой звезды. И думаешь, что возле какой-нибудь из них крутится красивая планета, с красивыми городами, в которых живут умопомрачительно красивые люди, и там не бывает трупов в канализационных колодцах…

Павел проворчал:

— Романтик, бля… Может, скоро ты мой труп будешь вылавливать в канализационном колодце, а может, прямо здесь, из ванны бассейна…

— Чего ты несешь, Паша?! Ну и шуточки у тебя…

— Какие уж тут шуточки… Я тебе прошлый раз хотел рассказать, но ты слушать не стал. Те парни… Они не в гости ко мне приходили, а убивать меня… — И Павел рассказал Витьке обо всех случаях.

Когда Павел закончил, он медленно вытащил из кармана пачку сигарет, протянул Павлу замедленным движением, о чем-то напряженно размышляя.

— Я ж не курю… — Устало обронил Павел.

Витька медленно вытянул сигарету из пачки, медленно прикурил, медленно глубоко затянулся, медленно выпустил дым, еще раз затянулся, заговорил медленно:

— Знаешь, Паша, ничего в голову не лезет, кроме того, что бригадиры новичков крестят…

— Да сколько ж можно крестить! — Вскричал Павел. — Поняли ведь, поди, что не поймать им меня…

— Ну, тогда натаскивают на тебе новичков; тренируют по части слежки и прочего…

— А те трое, которые последний раз приходили, на военных похожие?..

— Вот это уж совсем не понятно. Может, омоновцы? Показалось, что сбежавший подозреваемый в бассейн нырнул, ну они за ним… Тут же неподалеку точка…

— Какая еще точка?

— Наркотой торгуют…

— Да ну, омоновцы… Ни слова не говоря газовую шашку в машинное отделение запулили… А если бы я под ванной прятался?

— Ну и взяли бы тебя тепленьким…

— Ага, тепленьким… Там такая едкая гадость была… Я чуть-чуть только хватанул, и то потом голова весь день болела…

— Ладно, Паша, я, чем смогу тебе помогу. У меня кореша есть в патрульной службе, им-то все равно, где ночью стоять в засаде, вот пусть в твои дежурства тут поблизости и постоят, поглядят. Тут все равно район неблагополучный, а для начальства организуем ориентировку… Я завтра в деревню уезжаю, приеду только через неделю, но до отъезда, пожалуй, успею…

— Витя, ты мне скажи, как профессионал, ничего, ничего нельзя сделать?

— Знаешь, Паша, некоторые опера, хохмачи, прямо так и говорят: когда убьют, тогда и приходите… Как ты в суде докажешь намерение? Он тебе в глаза будет твердить, что покупаться в бассейн приходи, что ты сам его пригласил, и ничего не докажешь.

— А если, допустим, скрутить, да на горячую трубу голой задницей и магнитофон к морде?..

— Вот сам же виноват и окажешься. Ты что, всех троих скрутить можешь?

— Да нет, пожалуй… Одного — двух придется мочкануть, или серьезно покалечить…

— Вот видишь, а на суде любой адвокат как дважды два объяснит тебе, что признание, полученное под пыткой, не имеет законной силы. И тебе же вставят на полную катушку. Как ты будешь доказывать, что они тебя пытались убить, а не ты первый, маньяк ты этакий, накинулся на них?

Павел поднялся с тяжелым вздохом, проговорил: