Парень, скорчив серьезную мину, сказал:

— Ты смотри не перетруждайся слишком сильно, а то вот-вот мозг через уши полезет.

Неожиданно для себя я рассмеялась. Смех неудержимой лавиной сметал на своем пути все преграды: и страх, и гнев, и неуверенность. Я обхватила руками живот в тщетных попытках заглушить его.

Демм фыркнул, а потом залился следом.

Какой же у него красивый смех…

Через пять минут я уже не помнила причину смеха. Живот болел от натуги. Наконец, это безумие отпустило. Демм тоже успокаивался, изредка издавая короткие смешки.

— Я никогда так не смеялась… — простонала я.

Он улыбнулся.

— Я тоже. — И чуть погодя добавил. — Ну и над чем ты смеялась, неужели надо мной?

— Честно? Не помню. — Я улыбнулась в ответ.

Ну как можно не улыбнуться, глядя на такую задорную и искреннюю улыбку?

Он так не похож на того Демма, которого я увидела впервые… Такого собранного, порочного. А сейчас он словно сбросил ту маску… или же просто надел очередную?

— Как-то не так я представлял нашу встречу. — Его голос вернул меня с небес на землю.

— А как? — постаралась я спросить как можно более беззаботно.

— Ну, я думал, что ты хотя бы обрадуешься, увидев меня. А вместо этого ты, для начала, падаешь со скалы. Потом, даже не поблагодарив за спасение, орешь мне в ухо. Благодаря тебе, мы врезались в дерево… И теперь, когда я с уверен, что ты, наконец, бросишься мне на шею, нахожу тебя дико хохочущей непонятно над чем. И после это ты спрашиваешь: а как?..

— Стоп, стоп, стоп! — Я вскинула руку. — Так это ты был там, на плато?

В голове вспыхнули картинки: прощальный взгляд алых с зелеными крапинками глаз; фигура, подсвеченная закатными лучами солнц и вновь те же алые глаза; тьма, длинные пряди, светящиеся кровавым… Белоснежные крылья…

Все слишком нереально…

— Я что, стал таким неузнаваемым?

"И ты не представляешь как…"

Все-таки и вправду он.

Я чувствовала что-то знакомое и на плато, и когда я очнулась в его руках… Но не узнала Демма.

Его голос тогда был странным — более низким, гортанным, с клокочущими нотками. Не похожий на обычный, такой, как, к примеру, сейчас.

— Эй, что с тобой?

Видимо, мои размышления отразились на лице. Демм через чур внимательным взглядом всматривался в мои глаза. Не знаю, что он увидел, но парень тяжело вздохнул и схватил меня за запястье. И опять жар его тела обжег мою холодную кожу. И это было, почему-то больно.

Я рефлекторно одернула ее и ударила его по ладони.

Демм опустил руку. У него был такой растерянный вид, что мне стало стыдно за свою глупую реакцию.

— Прости… — прошептала я, опуская глаза.

— Ничего. — Растерянность чуть передалась в его голос.

Немного помолчав, он сказал:

— Пойдем.

Я подняла взгляд. Парень уже развернулся и шагал в лес.

— Куда?

— Увидишь, — получила короткий ответ.

И, конечно же, я пошла следом за ним.

Мы вошли в тот странный лес, в глубинах которого я очнулась. Демм так быстро шел по тропке, виляющей среди выступающих над землей древесных корней, что я едва поспевала за ним. А так хотелось вновь дотронуться до шершавой коры этих исполинов, удостовериться, что мне не привиделось спросонья глухие удары сердца в их глубине. Но я боялась отстать и потеряться, поэтому продолжала практически бежать за ним.

Демм ни разу не обернулся.

Я обидела его, наверное. Сама понимаю, что поступила глупо, но он так странно действует на меня. То безоблачная радость от его прикосновений, то резкая и острая боль… Я ничего не понимаю.

Наконец, я нагнала его. Демм остановился возле зарослей папоротника, высотой в почти человеческий рост. Стоило мне подойти, лишенным всяких эмоций голосом он сказал:

— Мы пришли, — и нырнул в них. Я нырнула следом.

Вместо ставшей привычной лесной земли, под кроссовками скрипнули камни. Что меня очень удивило. Деревья плотным кольцом смыкались вокруг маленького, примерно пять шагов в ширину и семь в длину, озера с настолько потрясающе прозрачной водой, что каждый камушек на дне был как на ладони. Оно не мутилось даже там, где с высоты примерно в два моих роста падала вода. Где мелкими, где большими каскадами, она устремлялась вниз по небольшой скале.

В центре озера возвышался черный камень, с плоским верхом. А с берега к нему шли похожие на дорожку пять камней поменьше, по размеру как раз для средней ступни. Создавалось ощущение, что кто-то специально создал этот уголок. Едва слышный шепот крон, журчание воды дарили ощущение спокойствия, умиротворения. Здесь хорошо предаваться размышлениям.

Демм бросил мимолетный взгляд в мою сторону, а потом легко и изящно прошел по "каменной дорожке" к их большому брату, сел, одну ногу поджав под себя, а другую вытянул, едва касаясь носком ботинка поверхности воды.

Я должна идти за ним? Чтож… но что-то мне подсказывает, что я преодолею этот путь не так легко, как он.

Шагнула на первый. Подошва опасно заскользила. Быстро перешла на другой, чуть приподымая руки для равновесия. Третий… Четвертый. Но едва шагнув на пятый, я все-таки поскользнулась. От страха я совершила немыслимый прыжок из угла в сорок пять градусов и приземлилась рядом с Деммом, отбив колени. Похоже, судя, как жжет ладони, еще и их разодрала…

Он даже бровью не повел, продолжая смотреть куда-то в сторону. Хотя, готова поклясться, что недавно он чуть улыбнулся. Со стороны мои пируэты выглядели, наверно, весьма комично.

Я уселась по удобнее. Демм ничем не показывал, что он живой человек, а не каменная статуя.

Я вспоминала каждое недавно сказанное ему слово, старалась предположить выражение своего лица… искала то, что могло так обидеть Демма. И на ум приходит лишь сцена, когда я так глупо отреагировала на его прикосновение. Больше ничего.

Но я же извинилась! Что он еще хочет от меня?

Почему он ведет себя так, словно мы знакомы не какой-то день, а годы?

И эта его реакция… почему-то чувствую себя предательницей. Это глупо, понимаю, но все же чувствую.

Наверно, потому что я… с внезапной ясностью ощутила разлитую в воздухе давящую, как огромный пресс, тоску. Вокруг меня… и внутри меня. Чужое чувство нахлынуло волной и накрыло с головой. И вместо воздуха, я вдыхала это чувство. Тоска проникала в меня, казалось, даже через поры. И все мое естество тянулось навстречу ей, принимая тоску, обволакивая, как родную частичку, наполняясь ею и, в ответ, сдавливая грудь тяжестью и болью.

Я помню, подобное было уже, когда я и он впервые посмотрели друг другу в глаза. Именно тогда появилось схожее чувство, словно от обретения чего-то родного… нет, я не буду врать себе, от обретения утерянного кусочка себя.

Так больно… хотелось забиться в темный уголок и тихо завыть.

Демм, я не понимаю, что происходит… Со мной и с тобой…

А еще очень захотелось обнять его. Никогда раньше я не ощущала такого.

Никогда в жизни… я сторонилась всякий лишних, по моему мнению, человеческих прикосновений.

Его напряженные пальцы едва заметно подрагивали.

Я не могла вот так просто дотронуться до другого человека… Но все же дотронулась.

Осторожно коснулась его руки, очень боясь, что он уберет ее. Ведь если бы он сделал это, то я никогда в жизни ни до кого больше не дотронулась.

Такая горячая и нежная… Его рука дернулась и я хотела было убрать свою, но он переплел наши пальцы и крепко сжал.

Не таких слов, чтобы описать, какие чувства меня обуревали в тот момент.

Его тоска перестала быть столь сильной… но все же осталась.

И я решилась заговорить.

— Демм… Что с тобой происходит?

Он глубоко вздохнул и посмотрел на меня своими удивительными изумрудными глазами. Совершенно пустыми, ничего не выражающими.

— Я не могу объяснить так, чтобы ты смогла понять и принять правду… Сейчас, по крайней мере, — тихо прошелестел он. — Как бы мне ни хотелось этого сделать.