У нас в доме всегда была Новогодняя ёлка, и мы все вместе дружно её наряжали. Отец всегда пытался принести домой ёлку-красавицу, но не всегда это получалось, и тогда, поворачивая её к стене неказистой стороной, отцу удавалось скрыть недостатки ёлки, и она всё равно выглядела для нас сказочной. Когда на новогодней ёлке впервые появились ёлочные огни, мы, дети, могли часами сидеть и наблюдать за такой красотой. Особенно красивы были ёлочные огни в темноте! В нашей семье вешали на ёлку и конфеты, и обёрнутые в серебряную или золотую фольгу грецкие орехи, которые собирал отец в ореховых рощах под Кисловодском. Отец, как охотник, облазил все окрестности под Кисловодском. Когда мы жили в этом городе, он очень часто ходил на охоту в горы и нередко возвращался домой с добычей. Несколько раз ему удавалось уложить и кабана, и тогда у всех был праздник. Мясо кабана коптилось на дыму, и вкус копчёного мяса был изумительным! Как я уже писал ранее, до шести лет отроду я прожил в городе Кисловодске, а в 1967 году отцу дали квартиру на работе, и мы переехали в город Минеральные Воды.

Так вот, на Новый год из погреба всегда вытаскивали соленья. Осенью бабушка Марфуша по своим семейным рецептам солила помидоры, огурцы, капусту. Солили и квасили только в дубовых бочках, и соленья всегда были очень вкусными. Нам, детворе, всегда был интересен процесс засолки, когда вытаскивали пустые дубовые бочки, специально их обрабатывали перед засолом, а потом… а потом, начинался засол! Особенно интересно нам было наблюдать за квашением капусты. Для засола капусты выбирались крепкие сорта, и обязательно покупалась капуста после первых морозов. Огромные белоснежные кочаны капусты шинковались вручную, на специальных досках, чем-то напоминающих стиральные доски тех времён, только на этих досках параллельными рядами располагались ножи с небольшим зазором. И вот, большой кочан капусты разрезали на две половинки, брали одну из них и начинали «стирать» на такой доске. В результате такой «стирки», на выходе получали одинаковой толщины шинкованную капусту, которую, перемешивая с шинкованной морковью, отправляли в подготовленные бочки, плотно утрамбовывая эту смесь, посыпая её солью, бросая туда же горошины чёрного перца, листья вишни и смородины. Периодически в шинкованную капусту помещали половинки кочанов капусты и яблоки, засыпая их потом шинкованной смесью. И вновь всё плотно утрамбовывалось, и когда дубовый бочонок оказывался заполненным под самую завязку, сверху клали дубовую крышку и хороший «гнёт» на неё. Почти сразу же показывался капустно-морковный сок и… начинался процесс засола! И когда потом из этих бочек доставались соленья, все уплетали их за обе щёки! В том же погребе хранились и маринады в трёхлитровых банках, которые тоже были очень вкусными. Иногда солили и арбузы, и тогда на Новый год у нас на столе были и солёные арбузы!

Новогодний праздник для нас, детей, был не только «обжираловкой». Мы никогда не голодали, но… в этот день мы всегда могли от души покушать чего-нибудь очень вкусненького, чего не было возможности поесть каждый день. Но не еда была главным для нас в новогоднюю ночь! В шестидесятые годы Новогодний Огонёк был действительно очень интересным. Вокруг ёлки устраивалось самое настоящее праздничное представление. И я помню, как всеми силами старался не уснуть до наступления Нового года, и у меня это далеко не всегда получалось. Если я всё-таки засыпал, то меня всегда будили, но после новогоднего боя курантов я не очень долго мог выдержать и засыпал вновь, уже до самого утра. А потом всегда был раздосадован тем, что опять уснул и не смог досмотреть новогодний Огонёк до конца. А когда я уже немного подрос, и сон не мог меня повалить наповал без моего на то желания, новогодний Огонёк уже было неинтересно смотреть. Вместо праздничного концерта, новогодний Огонёк превратился в скучнейшее мероприятие, когда за столиками сидели герои социалистического труда, доярки, пастухи, комбайнёры, космонавты, инженеры и т. д. И вот… ведущие новогоднего Огонька начинали вещать на всю страну: «…а вот за этим столиком у нас сидит герой соц. труда… которая выдоила за смену… количество коров и получила рекордный надой!..». Я ничего не имел против рекордных надоев и всего остального, но… какое это всё имело отношение к Новому Году, мне лично было непонятно. И тогда вспоминал о том, какими интересными были Новогодние огоньки ещё несколько лет назад, и мне становилось обидно за то, что я тогда засыпал, как суслик, и не мог досмотреть их до конца. Но было уже поздно «кусать локотки», оставалось только сетовать на то, что «наша дорогая и любимая» партия даже у детей украла волшебный праздник Нового Года!..

И вот, в декабре 1992 года мы со Светланой наряжаем Новогоднюю ёлку! Конечно, мы её нарядили до католического Рождества, до 24 декабря, и на Рождество устроили праздничный стол. Светлана постаралась на славу, всё было необычайно вкусно, и наши гости, Марша и Джордж были явно в восторге, многие блюда они попробовали впервые, особенно Марша. В США большинство людей разбирают свои ёлки сразу после Рождества, и на Новый год практически никто не устраивает праздника. Но мы — не американцы, и наша ёлка простояла и Новый Год, и, так называемое, православное Рождество, и Старый Новый год, само понятие которого для американцев даже было трудно объяснить.

Так что мы себя чувствовали там, как если бы мы продолжали быть в России. И это совершенно понятно, ведь Родина всегда была с нами, где бы мы ни находились. Конечно, мы скучали по России, и это естественно, мы скучали по русскому духу, которым в Америке даже и не пахло, несмотря на то, что в Сан-Франциско было очень много иммигрантов из СССР. И это понятно. Большинство иммигрантов из СССР — евреи (точнее — иудеи), которые в Америке вдруг все стали «русскими», и которые почти все стали очень быстро подстраиваться под американский образ жизни, со всеми вытекающими из этого последствиями. Представители истинно русской иммиграции — первой волны, после «русской» революции 1917 года и второй волны — после Второй Мировой войны или уже вымерли, или полностью перекрасились в «настоящих» американцев. Дети многих из них даже не знали нескольких слов по-русски. А о, так называемой, третьей волне иммиграции вообще не стоит говорить, так как среди них русских по национальности практически не было, а были в основном евреи, выехавшие из Советского Союза в Израиль, который «почему-то» оказался Соединёнными Штатами Америки! И вот в Америке мы со Светланой впервые столкнулись со странным явлением — иудеи из СССР неожиданно все стали «русскими», которых они так презирали в СССР!

Я несколько позже ещё напишу об этом странном явлении, а пока вернусь к новогоднему празднику. Новый, 1993 год мы со Светланой встречали вдвоём, Джордж и Марша ненадолго заскочили к нам вечером, а потом мы стали сами ждать прихода Нового Года, который оказался полон неожиданностей и разных сюрпризов, как приятных, так и не очень. Новый год для нас начался ещё днём, потому что мы звонили и поздравляли всех родных и друзей с Новым годом сначала в России, а потом и в Литве. А в калифорнийскую полночь мы принимали ответные поздравления с Новым Годом уже из России и Литвы! Так что Новый, 1993 год оказался для нас первым таким Новым Годом, когда мы поздравляли и получали поздравления с праздником в течение двенадцати часов!

Для нас было странным, что на Новый Год в Америке было всё тихо, по крайней мере, в Калифорнии. Кроме иммигрантов из СССР его почти никто не празднует. Единственным, чем отмечается Новый год в Калифорнии, так это салютом в полночь! И желающие увидеть Новогодний салют, а это в основном молодёжь, собираются на местах, с которых он хорошо виден и, полюбовавшись красотами фейерверка, расходятся по домам. Никаких праздничных программ по телевидению! Зато Рождество — самый буйный праздник в США, когда все бросаются покупать друг другу подарки, устраивают праздничные обеды, рождественские праздничные программы по всем каналам телевидения, рождественские художественные фильмы, мультфильмы и т. д. Короче, всё, что в СССР, а потом в России, происходит на Новый год, в США происходит на Рождество!