— Нет! — заорал я и на всякий случай прикрылся газетой «The Moscow star», — Не по тем делам!!! Я вообще по рекламе тут, я их вижу-то первый раз и приехал перед вами за десять минут…
Надо заметить, что означенная газета и на более-то продвинутых людей производила зачастую гнетущее впечатление, а уж в данном-то конкретном (в обоих, кстати, смыслах! — прим. авт.) случае!!! Так что хлипкий щит мой был сурово отодвинут в сторону:
— Так ты чо, я не понял? Соскочить, что ли, хочешь???
К счастью, в полной мере насладиться новым поворотом сюжета я не успел.
— Миха тут не при делах абсолютно, — твердо сказал Андрей, за что опять же ему спустя столько лет автор выражает искреннюю признательность, — Он здесь чисто случайно, и совсем по другому вопросу…
— Да двое, двое их… они всегда вдвоем работали, — подтвердил от двери Витек.
— Ладно, как скажете — дело ваше. Двое так двое, — с этими словами диванный выхватил у Андрея мобилу из руки, — Вам же одного телефона хватит вопросик порешать? Ну и отлично. А мне как раз позвонить надо, доложить, что всё «хоккей»… Так, ну а ты чего сидишь?
— Дыкякакбы…
— «Дык не как бы», — строго наставил меня на истинный путь самурая мой новый спортивно одетый друг, — а … (покинь поскорее это место и постарайся навсегда забыть о его существовании — прим. ред) отсюда!!! Ты же видишь, Миха, какие тут дела тревожные творятся… (и он тяжело вздохнул).
Миха, подобрав пожитки, стремительно брызнул прочь мимо нехотя посторонившегося Витька. В ошвартовавшейся у подъезда потрепанной «боевой машине вымогателя» (БМВ — прим. ред.) скучало еще два клона незваных утренних гостей. Оба синхронно поворотили стриженые головы в мою сторону, но почти сразу вернули их в исходное положение. Все-таки в «ориентировке» меня и в самом деле не было. Стараясь не коситься в сторону пассажиров, я тихонечко прошмыгнул мимо и рванул обратно к метро…
Седалищный нерв окончательно перестал напоминать о себе только уже у самого «Медведково». Я притормозил и с облегчением затянулся. «Вот я, — сказал я сам себе, — Я иду по твердой земле, а сверху — голубое небо. А вот девки идут навстречу, пусть и чужие, но всё равно красивые. Но главное — это то, что я НИКОМУ И НИЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН… а это ли не счастье?!!!» И сам же себе утвердительно и весело ответил: «Да!!! Если вдуматься — ведь это именно ОНО!!!»
Восьмая наша сессия налетела, как всегда, внезапно. Еще внезапнее, чем предыдущие семь. Сдвинутая из-за предстоящих военных сборов — и час её пробил уже во второй декаде мая. Я сидел перед светлым ликом профессора Падингтовича и отчаянно и мучительно «плавал». Волны, вихри, градиенты и градусы напрочь сплелись в моей голове с рублями, долларами, номерами телефонов и долями газетной полосы. Заслуженный ученый, искренне стремясь вытянуть хотя бы нечто разумное, потел не хуже моего. Наконец, уже почти отчаявшись, он ткнул пальцем в диаграмму и усталым голосом спросил:
— Ну а этот-то слой — как хоть называется?
Вопрос был из серии, что называется, «дважды два — четыре». Возможно, именно потому на автора и снизошло Вдохновение. Иных причин я не вижу даже сейчас, поскольку с названным мною природным явлением мог столкнуться только сам профессор Падингтович, но никак не…
— Менопауза, — прошептал я и, перед тем, как окончательно сверзиться в пропасть, эффектно покраснел до ушей. (Правильный ответ: «Мезопауза». Так называется один из слоев земной атмосферы — прим. авт.)
Тяжело вздохнув, профессор Падингтович потянулся к моей зачетке. «Хорошо еще, что к зачетке, — подумал я, — Вернее, не хорошо, а…»
— Удовлетворительно, — вынес свой приговор профессор, — Миша, только «удовлетворительно». И только лишь и исключительно за Ваши прошлые заслуги. Я настоятельно прошу Вас осознать этот факт. И надеюсь, в следующем семестре Вы все-таки подойдете более серьезно…
Через двадцать минут из аудитории вышел Армеец. В принципе, небольшой шанс спасти ситуацию еще оставался. «Ну?» — в нетерпении спросил я его. В ответ наш друг изобразил какой-то дьявольский танец, в финале которого выбросил на пальцах — «ЧЕТЫРЕ!!!»
Это было уже слишком. Всё, всё можно потерять, всё, кроме чести, но… «Умри, но дерби выиграй!!!» Три-четыре. Мир рухнул окончательно.
Мы вышли на воздух. Армеец, как и пару месяцев назад, по-прежнему был облачен в свой чудесный белоснежный плащ — и снова не по погоде. Теперь он невыносимо страдал от жары, но максимум, что можно было сделать по этикету — это перевести Изделие в положение «на локти». Что, кстати, выгодно оттенило его знаменитую походку. В таком виде он приблизился к уличному офене, вальяжно швырнул тому деньги и молча ткнул пальцем в бутылку «кока-колы».
— А ты что будешь? — спросил он.
Угощаться в такой день не хотелось, а тратить деньги на напитки, не содержащие алкоголя, по-прежнему не виделось никакого смысла.
— Ничего, — просипел я, — Так постою…
…Ранняя весна, как водится, обернулась холодом и затяжными дождями в конце мая. Заваленная напрочь сессия тяжело саднила в душе печальными глазами профессора Падингтовича. Впереди был месяц военных «сборов». «Список Курбского» неумолимо подходил к концу. Осязаемых результатов не было. Денег, как следствие, тоже. Ждать от Жизни, по большому счету, было нечего…
Я сидел в одном из роскошных компьютерных салонов в павильоне бывшей ВДНХ. Прилива восторга у тамошнего «менеджера по рекламе» газета «The Moscow star» не вызвала. Не спасал ситуацию даже голубой цвет, чудесный образом совпавший с «корпоративной» раскраской предприятия. Обмен мнениями всё равно шел вяло. Хорошо еще, что мой собеседник оказался не только тезкой, но и человеком жалостливым, так что, не желая, видимо, сразу выгонять меня обратно под дождь, перевел разговор в русло «о том, о сём». Параллельно мы внимательно прислушивались к тому, что происходило буквально в двух шагах от нас, в основном, так сказать, блоке приема гостей.
О, вот там дела творились гораздо интересней! Заказать себе продвинутую игрушку явился солидный восточный человек. Очень восточный. И очень солидный, так как число одних только «консильери» в черных костюмах и остроносых штиблетах доходило до пяти. Ублажать его, как шепотом поведал мне Михаил-местный, выскочил сам генеральный директор, суетливый и взъерошенный очкарик, который ужом вился вокруг заморского гостя и, очевидно, без умолку сыпал словами и терминами, тому весьма недоступными. Мужчина, силясь понять этот птичий язык и не выглядеть совсем уж полным «ламером», кивал и тыкал унизанным «рыжьём» пальцем в заботливо подкладываемые ему бумаги и комплектующие будущего аппарата, задавая иногда самые неожиданные вопросы.
— Ну харашо, Вадым, это я понял. Платы, шматы, процессор… А скажы вот — клавышы я магу залатые заказать?
Очкарик остолбенел. Мы с моим визави понимающе переглянулись и едва хором не прыснули со смеху. Он жестом показал, что если я буду сидеть тихо, то вполне смогу досмотреть это ослепительное шоу до конца. Что ж — это было уже неплохо…
— Нет, — испуганно сказал очкарик, когда пришел в себя, — К сожалению, это невозможно…
— Пачыму? — удивленно поднял брови посланник Востока, и «консильери» за его спиной тут же нервно напряглись. Нечасто, надо понимать, приходилось им слышать слово «нет» в ответ на свои просьбы…
«Твою мать!!! — горестно подумал я, — Ну куда я попал??? Вот томлюсь я здесь, такой весь из себя, уже фактически пятикурсник, «дипломник»… и я ЗНАЮ, почему «клавышы» ну никак нельзя сделать золотыми… Зато денег у меня не шиша. А это дитя гор, небось, и физику-то в школе не изучало, если и вообще в неё ходило — а вот поди-ка ты: сидит, «платы-шматы»… Куда, господи, куда???»
— Ну как же, Вы же понимаете, — извернулся очкастый, стараясь ни на капельку не расстроить уважаемого заказчика, — Понимаете, золото — это проводник. Оно проводит электричество, поэтому металлическая клавиатура… ну, в смысле — золотая… Она принципиально, по законам физики, так сказать, работать не сможет…