— Да про то!!! — бикфордов шнур дотлел уже почти до конца, сделав, казалось, уже неминуемым взрыв, превышающий весь накопленный на тот момент тротиловый эквивалент, — Про Торговый дом этот херов!!! Ты сказал, а я пришел, а там мужик, а я сказал, что ты возглавил, а этот херов мужик…
— Ах, ты об этом…
Тут Оборотнян слегка отдалился от меня и сделал движение рукой в воздухе, будто отгоняя от себя какое-то наваждение. После чего, немного помолчав, своим привычным уже слегка усталым голосом произнес бессмертное:
— Ах, ты об этом, да… Не возглавил. Ну, не возглавил — так возглавлю!
И, прах меня побери — это смотрелось эффектно!!! Настолько эффектно, что хочется даже, вопреки всем законам драматургии, «прокрутить» всю сцену заново, итак!!!
Вот автор, будто эсминец «Громокипящий», несется по улице и врывается в отдел… вот оба заговорщика бочком выходят в подсобное помещение… вот один из них, изрыгая нечто сумбурное и нечленораздельное, практически кидается на второго… тот изящно выполняет корпусом боксерский «уход с отклонением»… и после паузы — вновь звучит то самое:
«Ну, не возглавил — ТАК ВОЗГЛАВЛЮ!!!»
Пожалуй, это и будет заключительный штрих к портрету Мастера — ибо более ничего добавить и вправду невозможно…
Вновь потянулись хоть и расцвеченные самыми яркими красками, но унылые и серые трудовые будни. Время бежало всё быстрее: теперь свое пребывание в Большой Рекламе мы исчисляли уже не днями, но — неделями. Так всегда бывает на каникулах (или, теперь уже — в отпуске). Первый день, казалось бы, тянется бесконечно. Второй, в общем — почти что тоже. А потом — всё быстрее и быстрее, и вот уже р-раз — и нету их… Разница, правда, была в том, что мы были не на каникулах. И уж явно — не на отдыхе.
Старина Курбский «пролонгировал» свой любезный автосалон. Пусть и на сумму, в четыре раза меньшую, учитывая двойное сокращение как по количеству, так и по объему — но все-таки. На вырученные средства он от щедрот своих сделал мне поистине царский подарок — за немалую цену приобрел свежий номер прославленного делового издания, просто-таки пучившегося от самых разнообразных рекламодателей. « Проработаешь от сих до сих!» — вручая, сказал он назидательным голосом Доцента из «Джентльменов удачи» и уверенно отчеркнул ногтем Издание от первой обложки до заключительной, четвертой.
Это в некотором смысле не помогло. Рекламодатель, даже самый «жирный» и перспективный, в подавляющей своей массе заставлял меня писать одно и то же невеселое: «Перезвонить после майских»…
Автор вообще в те дни так и не разобрался, когда же, по сути своей, народ у нас работает (как, откровенно говоря, не разобрался и по сей день — прим. ред.). Во всяком случае, в «интеллектуальной», так сказать, сфере услуг. В какие же временные отрезки он, фигурально выражаясь, «удваивает ВВП »? ? ? Поскольку в своем трудовом порыве отечественный производитель более всего напоминает (что, правда, и неудивительно) отечественных же футболистов. Те, как хорошо известно, весной не играют, потому что «лишь втягиваются в сезон». Летом они тоже не играют, потому что не могут «пройти длинную турнирную дистанцию без закономерного спада». Ну а осенью уже вовсю дает о себе знать « накопившаяся за месяцы усталость». Да, а зима у них — выходной.
Расширенный взгляд на вещи дает схожую картину. Судите сами. На самом деле, «после майских» публика отнюдь не разражается немыслимой рекламной активностью — а напротив, плавно переходит в состояние подготовки к долгожданным летним отпускам. Лето (в его «рабочем» понимании) продолжается у нас вплоть до сентябрьского «бархатного сезона», после чего следуют еще несколько недель кессонного «выхода» из отдыха. Затем, надо отдать должное, наступает все-таки небольшой всплеск — но он вскоре пресекается «октябрьскими», форма и наименование которых меняются, но содержимое, по счастью, остается прежним. После же «октябрьских» наиболее ретивые без передышки приступают уже к новогодним приготовлениям. Второй, «пост-новогодний» пик активности напарывается на жесткий тендерный «двойничок» «23 февраля — 8 марта». Еще немного — и круг замыкается: можно снова спокойно ожидать наступления «майских»!!!
(Забегая вперед. Более того. Внутри рабочего дня время также течет сугубо неоднородно. Первые час-полтора неминуемо уходят у женщин на приведение себя в порядок, а у мужчин — на устранение последствий вчерашнего с параллельным его обсуждением. Далее, как правило, следуют «планерки», «летучки», «пятиминутки» и прочие культурно-массовые мероприятия, призванные воскресить в сотрудниках хотя бы самые приблизительные представления о том, ради чего они все здесь так здорово собрались. И лишь начиная примерно с одиннадцати часов становится возможным осуществить хотя бы подобие осмысленного разговора. Но недолго: с двенадцати, по всем законам физиологии, у работника начинается активно выделяться желудочный сок, и он вновь теряет возможность мыслить разумно. Обретет он ее лишь к трем часам пополудни — но лишь до тех пор, пока на горизонте не замаячит скорое завершение напряженного и чрезвычайно насыщенного рабочего дня… Итак, пишу я для моих начинающих читателей: если вам что-нибудь нужной от какой-нибудь Организации — беспокойте ее строго в период 11 —12 и 15—16 часов. Не послушали? — пеняйте на себя).
В общем, дело шло туго. Даже еще туже, чем в начале Пути. Я честно проработал популярнейшее деловое издание на две трети, и даже на три четверти. Рекламировалось и предлагалось к продаже абсолютно всё, включая если и не земельные участки на Луне — то уютное «бунгало» на восточном побережье Западного Самоа приобрести, при наличии такового желания, было вполне по силам. Но никого, абсолютно ни-когошеньки не прельщала перспектива продвинуть свой товар при помощи лидера англоязычного рынка. Собственно, в этом и заключается Главный Парадокс Рекламы: за какой «носитель» ни возьмись — все будут размещаться всюду за единственным исключением: того, что нужно именно тебе и именно сейчас…
В отчаянье и чтобы слегка отвлечься, я стал изучать и обычные, редакционные материалы. Один из них показался мне весьма любопытным. В заметке сообщалось, что на российский рынок поступили новейшие, суперсовременные детекторы валюты, позволяющие за несколько секунд отличить фальшивые доллары от настоящих. Вещь, надо признать, по тем временам была крайне актуальная. Я тут же припомнил, что такую же статью, почти слово в слово, я читал с утра в метро через плечо какого-то мужика, по привычке выискивая потенциальную клиентуру. (К слову сказать, я был уже настолько подавлен всем происходящим, что даже перестал мечтать уже о самостоятельной покупке ежедневной газеты, как о символе перехода на хотя бы первую ступень благосостояния… вот до чего может докатиться человек, безвольно покоряясь Судьбе… — прим. авт.)
— А, ты тоже про них читаешь? — поинтересовался Старина, заглядывая мне через плечо, — Они сейчас вообще везде идут. Черный пиар!!!
— Черный кто? — недоуменно спросил я.
— Пиар. От слов «public relations». Это, короче, тоже реклама, только замаскированная. Мне Оборотнян рассказывал… — пояснил старик, вновь подтвердив горький для меня факт своих сепаратных сношений с Учителем.
— Ну а смысл в ней какой?
— Смысл такой, что на текст народ «клюет» гораздо лучше. Вот, смотри, — тут Курбский вытащил откуда-то еще пару газет с аналогичными статьями. В одной из них, к нашей несомненной удаче, значился и телефон «дистрибьютора», — Давай, звони. Я, в принципе, собирался сам, но раз они в журнале есть, а журнал я тебе отдал — значит, твои они и будут!
— Спасибо, старик! — едва не прослезился я от умиления. — Только это… я почти уверен, что они так и будут идти везде… кроме нас. В самом лучшем случае — скажут позвонить после майских.
— Звони давай, не рассуждай, — строго одернул меня Старина, — Раз везде есть, значит, и у нас должны быть. Куда им деваться?
«И действительно? — подумал я, — Ну куда???» Дозвониться удалось раза с двадцатого, что, впрочем, учитывая единственный номер и несомненную практичность продукта, было неудивительно. Наконец, оборвав первый же длинный гудок на «полуслове», кто-то резко схватил трубку.