— Ну, садитесь же, поедем в город, — заторопила Светка, включая фары. Эти огоньки были ее гордостью, почти отличительным знаком, и одновременно бедствием, когда приходилось сталкиваться нос к носу с автоинспекторами. Одна из фар вздымалась высоко вверх, освещая клубящуюся серость небес, а другая утыкалась вниз, подсвечивая пространство под днищем авто.

— В город… — раздумчиво проговорил Бороман. — Я полагаю, мне туда и нужно.

Позвякивая своими доспехами (и правда железные! Тяжеленные, наверное), он с трудом втиснулся в пространство рядом с водителем — слишком широкоплечий и ниже среднего роста, едва макушка над креслом видна! — и снова внюхался.

— Дымом пахнет, — удивленно протянул он. — У вас тут все пахнет дымом. Разным дымом.

— А у нас — это у кого? — Светка вырулила в левый ряд и дала по газам. Вечер намечался неординарный.

— В вашем мире, — прояснил ситуацию Бороман. — А как вас зовут, вспыльчивая дама?

На "вспыльчивую даму" она не стала реагировать. А вот за "ваш мир" не упустила момента подначить.

— Ну, конечно, у вас-то там, досточтимый Бороман, — господи, откуда это слово выкопалось из подсознанья — "досточтимый"? Какой еще досточтимый? Это он-то, взрослый карапуз, хоббит-качок какой-то! — мир совершенно иной. Всякие там эльфы, гномы водятся, всякие тролли и средневековые рыцари, надо полагать, по полям и лугам скачут… В лесах за соснами прячутся и нападают из-за угла… Светлана меня зовут. Друзья, — уточнила она, покосившись на него, — называют просто Света.

Собеседник посмотрел на нее странным взглядом, с какой-то недоброй растерянностью, которую мгновенно притушил и улыбнулся.

— Подсмеиваетесь над неотесанным гномом, вспыльчивая дама. Я таких шуток еще не слышал. Тролли прячутся! Хе-хе…

— Слушай, ты сейчас за даму получишь, — взбеленилась Светка, слегка скосив глаза в его сторону. Однако незнакомец посмотрел с вежливым недоумением. — Ты брось давай свои ролевые штучки. Надоело уже, честное слово! Оставь своих гномов с эльфами вон, в поле… Или где вы там в игры играли…

— А что, у вас нет гномов? — Он казался по-настоящему изумленным. — И эльфов нет? Как же вы тут живете…

Сильный и очень растерянный мужчина сидел рядом с ней и излучал беспокойство. Навстречу им летела совершенно обезумевшая машина. Светка вполголоса ругнулась, выворачивая руль и оставляя ее позади. Что за вечер такой: то этот сумасшедший, то кювет и невероятным образом опустевшая трасса, теперь обкуренный придурок по встречке несется.

— Но машинное дело у вас тут развито чрезвычайно, — слегка подуспокоился Бороман. — Вон какая быстрая езда, не то что у нас.

— У вас, у нас, — усмехнулась Светка, привычно оживив тюнер и тыкая пальцем по клавишам в поисках волны поромантичнее. — Вернись на землю, моряк! Ты слишком долго плавал!

— Я не моряк, — вздрагивая при каждом перещелке звуков, поправил ее спутник, внимательно следя за движением Светкиных пальцев. — Я гном. Настоящий боевой гном. И я, и Инодор, и Драгорн, и другие — мы гномы. — Он начал рассказывать, не обращая внимания на собеседницу, словно уйдя в себя, закрывшись в собственных раздумьях. А Светка напряженно впилась в руль, не зная, как реагировать на его рассказ.

— Объявлено перемирие. Орки поутихли, но они пока сильны. В стане все спокойно. Возможно, ненадолго. Думаю, так и есть. Маги не успокоятся. А мы, гномы, нестабильностей не любим. Инодор хотел найти решение возникшей проблемы, проследил за посланцами магов. — и набрел на дверь в чужой мир — ваш мир. Но он не заходил сюда. Я — первый! Меня отправили как Посланца и искателя Наследника! — Бородач забавно, как заново отличившийся лучший ученик в первом классе, приосанился и гордо посмотрел на спутницу. Та молчала, сумасшедшими глазами следя за дорогой. Кажется, он совершенно чокнутый.

Машин становилось все больше. Появились светофоры.

Если б она только знала!.. И ведь ничто не предвещало странностей. Стояло прохладное августовское утро. Выгорающий в преддверие осени небосвод играл всеми оттенками сине-голубого и расставаться со своей яркой ориентацией вовсе не собирался. Такие утра, пожалуй, случаются только в средней полосе России, и ничего с этим не поделаешь.

Сегодняшняя яичница жариться не желала. Она шкворчала и брызгалась маслом на сковородке во все стороны так, что Светка только яростно поджимала тонкие губы. Завтрак не удавался. Она обреченно вздохнула и, отвернувшись от плиты к холодильнику, без затей вынула оттуда полпалки копченой колбасы, батон хлеба и творог с зеленью. Светлана перекрыла газовую горелку и соорудила себе многоэтажный бутерброд. И тут уж помешать процессу не смогла бы ни одна самая сварливая творожная масса в мире.

Завтраки Светка умела и любила готовить. Особенно в дни отдыха от бесчисленных изматывающих диет, когда можно дать изголодавшемуся организму небольшую поблажку и накормить его вкусно и от души. Сегодня выдался именно такой день, День Без Диеты. Поэтому она с удовольствием подсушила тост в простеньком тостере, обильно смазала его белой массой с зеленоватыми укропно-неизвестно-какими-еще вкраплениями и сверху украсила сооружение тремя кусками ароматной (и мясной, что удивительно) темно-коричневой с мелким-мелким жирком салями.

Она с упоением вгрызалась в ароматное тело бутерброда, запивая мясо-хлебо-творожное месиво кофе со сливками, когда вдруг откуда-то из подсознанья вспыли слова:

Бежала тьма, задравши хвост.

Цвет неба — медный купорос

Сияло солнце в облаках

Яйцо, алевшее в руках,

Нам обещало жизнь и свет

И этот яркий крови цвет

Желанный людям был обет…

Она хмыкнула про себя: и к чему, спрашивается это мистико-философичное нагрянуло? С какого, любопытно узнать, перепугу оно ей надо? "Аппсурд!!!" — утешила она себя и продолжила завтракать, отгоняя от себя лишние эмоции, мешающие оптимальному вкушению пищи.

Вкуснотища оказалась убийственная. Диетологи предупреждают: подобное сочетание хлеба, кисломолочных продуктов, мясных изделий и свежей зелени смертельно опасно для живого человеческого организма. Кстати, те, кто придерживается раздельного питания, ни за что не станут есть, к примеру, пельмени: мясо и мучные продукты — исключено! Однако, прибежав с работы, на ужин обязательно накормят макаронами по-флотски домашних — мужа и ребенка, чей растущий организм, несмотря на грубые прогнозы диетологов, выживает и хорошеет на глазах! Представительницы "раздельности" поясняют семейное меню, к которому сами не притрагиваются тем, что "так быстрее" и "лучше хоть что-то в рот кинут, чем голодными будут ходить".

"А! — подумала Светка, с удовольствием дожевывая второй бутерброд и запивая его еще более смертоносным приторно-сладким кофе со сливками, — один раз живем"!

…Нынешний день не задался еще со вчерашнего вечера. Незапланированно позвонил на работу Сашка и, даже не извинившись, поставил в известность, что у него предстоит презентация до полуночи. То есть, сегодня они — увы! — не увидятся. "Знаешь, дорогая, но и завтра вечером я тоже как-то занят", — нагло проговорил в трубку его слегка вызывающий голос. Так Сашка обычно разговаривает, если он уже немного принял на грудь для храбрости и сообщает не совсем, по его мнению, моральные и нравственные вести. Именно эти самые слова он говорил ей ровно полгода назад, когда охмурил новенькую, едва устроившуюся к ним в офис. Вернулся через месяц, с цветами и печальной улыбкой — очаровательная пассия его обчистила. Обобрала до нитки и ушла к более продвинутому коллеге. Светка пожалела бойфренда. Вспомнила прошлые Сашкины заслуги, обогрела, приютила, кормила, пока он трудился на благо собственного кошелька. Дура! Знала же, что жалость унизительна и для жалеемого и для жалельщика. Унижает это чувство человека, сначала опускает до состояния младенца-несмышленыша, которого нужно обихаживать, и он привыкает к снисходительности со стороны окружающих, а затем постепенно делается циником и непроходимым эгоистом. И она своей глупой жалостью сделала именно то, чего не желала. А теперь вот, пожалуйста, получай по заслугам, "дорогая"!