– Звучит просто чудесно! – пылко воскликнула Элизабет, невольно залюбовавшись его улыбкой, излучающей невероятное тепло и оптимизм.

– Ты права, – кивнул он. – Твиноакс – пожалуй, единственное место, где я чувствовал себя по-настоящему свободным (исправно посещая школу) и жил счастливо вместе матерью, отцом и младшим братом, – в его карих глазах заплясали озорные искорки. – Знаешь, мама часто готовила на обед или ужин различные запеканки, а я, честно говоря, терпеть не мог это блюдо и каждый раз придумывал всевозможные отговорки, лишь бы мне положили самую маленькую порцию!

– Тебе, должно быть, нелегко пришлось… после внезапной смерти родителей? Нести ответственность за четырнадцатилетнего подростка, когда самому едва исполнилось двадцать один…

– Очень трудно, – закончил ее мысль Талбот, мгновенно перестав улыбаться. – Но у меня просто-напросто не было другого выбора. Вскоре после похорон я взял на себя обязанности опекуна и стал воспитывать брата самостоятельно… Ладно, хватит о грустном, – он сделал акцент на слове «хватит», давая ей понять, что не желает больше разговаривать на эту тему. – Нам давно пора в путь.

Всю дорогу она снова и снова мысленно возвращалась к их последнему разговору. В то время как другие молодые люди его возраста наслаждались обретенной свободой и независимостью, посещая клубы и назначая свидания любимым девушкам, Талботу пришлось взять в свои руки бразды правления отцовской компанией, вносящей свой вклад в компьютерную индустрию, и постоянно присматривать за непутевым младшим братом! Они были знакомы почти десять лет, но, пожалуй, впервые за все эти годы Элизабет испытала искреннее уважение, восхищение и «белую» зависть по отношению к нему, справедливо полагая, что, как это ни печально, далеко не каждый человек способен на столь бескорыстное самопожертвование.

– Похоже, мы уже целый час ходим кругами, – скептически озираясь вокруг, заметила она, когда они устроили очередной привал.

– Я ориентировался по солнцу и уверен, что мы никак не могли сбиться с пути. Хотя… – Талбот задумчиво помассировал ноющее колено. – Очень странно, что нам до сих пор не встретился какой-нибудь мотель или лагерь туристов-любителей.

Элизабет посмотрела на бледно-голубое небо, пламенеющий закат, потом на своего спутника:

– Неужели нам придется провести здесь еще одну ночь?!

– Вполне возможно, – мрачно откликнулся он, привычным жестом приглаживая растрепанные волосы. – В лесу темнеет быстро. А перспектива бродить в кромешной тьме меня почему-то совсем не прельщает.

– Знаешь, я ужасно проголодалась, – сжавшись в комочек при одной мысли об этом, призналась она.

– И я! – мгновенно приободрившись, охотно поддержал предложенную тему Талбот. – Сочный стейк, не слишком поджаристый, с молодым печеным картофелем и холодной подливкой из сметаны и зелени – вот это шикарный ужин! А вы, мисс, наверняка предпочли бы съесть пару листьев салата или морковку, не так ли?

– Ошибаетесь, мистер. Я мечтаю о двойном чизбургере, картофеле фри и шоколадном коктейле, – улыбнулась Элизабет, осторожно вытаскивая застрявший в волосах сучок. – С какой стати мне интересоваться безвкусной растительной пищей?!

– Всякий раз, когда вы с Ричардом приходили ко мне на ужин, ты почти ничего не ела, помнишь? Вот я и решил, что ты либо сидишь на диете, либо увлеклась вегетарианством.

В первые месяцы после свадьбы Талбот бдительно следил за молодыми супругами и часто приглашал их к себе в гости. Элизабет прекрасно помнила эти добровольно-принудительные семейные посиделки.

– Честно говоря, я слишком нервничала, чтобы есть, – ответила она, тактично умолчав о том, что подобные вечера в его компании были для нее настоящей пыткой: ведь Ричард – при всех его несомненных достоинствах – не шел ни в какое сравнение со старшим братом.

– А внешне ты казалась такой спокойной и сдержанной. Вот никогда бы не подумал, что такое возможно!

– Действительно, эта роль мне удалась. Хотя на самом деле я ужасно переживала, что из-за начавшегося токсикоза меня вырвет прямо за столом. Помнишь ту забегаловку «Биг бургер» вниз по улице? Возвращаясь домой, я всегда просила Ричарда притормозить там и купить мне что-нибудь поесть.

Талбот недоверчиво посмотрел на нее:

– По-моему, ты нервничала совсем по другому поводу…

– Из-за тебя, разумеется! – не подумав, выпалила Элизабет и стала лихорадочно искать выход из положения, чтобы ненароком не выдать себя. – И не делай такие удивленные глаза. Я прекрасно знаю, что сначала ты меня, мягко говоря, недолюбливал. Ты считал, что моя внезапная беременность – это всего лишь хитроумная ловушка для состоятельного мужа. Или, может, я ошибаюсь?

– Все так и было, – неожиданно смутился он. – Так почему вы решили пожениться?

– Поверь: богатство семейства Маккарти меня совсем не интересовало. Юная и доверчивая, я была страстно влюблена в Ричарда и к тому же ждала от него ребенка.

– Вам обоим едва исполнилось семнадцать лет. Что вы – юнцы – могли знать о любви?

– Да, теперь-то я понимаю, что во многом ты был, безусловно, прав, – задумчиво протянула она. – Но, сам знаешь, достучаться до влюбленных подростков практически невозможно! Иметь собственный дом, быть нужной кому-то – вот о чем я всегда мечтала. А твой брат, казалось, жаждал обрести себя ничуть не меньше меня. Помимо внешней привлекательности, Ричард подкупил меня своей добротой и неиссякаемым чувством юмора, и совсем скоро я искренне поверила в возможность семейного счастья рядом с ним. – Элизабет вкладывала в этот монолог всю душу в надежде, что после девяти лет недомолвок и взаимных обид Талбот наконец-то поймет, какие причины способствовали их с Ричардом стремительному сближению и, самое главное, почему они, в конце концов, расстались. – Ты наверняка не раз испытывал нечто подобное, – для пущей убедительности добавила она, заглядывая ему в глаза. – Я права?

– В данный момент я со всей страстью желаю только одного – как можно скорее выбраться отсюда, – раздраженно откликнулся он, торопливо поднимаясь на ноги. – Идем. Нам надо спешить, пока еще достаточно светло.

Элизабет последовала его примеру, ловя себя на мысли, что на этот раз его равнодушие и отстраненность – вместо привычного гнева – вызвали лишь тупую боль в сердце.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Талбот и Элизабет бродили по лесу до сумерек и наконец решили устроиться на ночлег.

– Вот. Это самое подходящее место, – решил он, радуясь долгожданной возможности дать полноценный отдых больной ноге.

– У меня такое чувство, словно мы с тобой попали в страшную сказку и уже никогда не выберемся из этого жуткого места, – устало выдохнула она, опускаясь на землю.

– Мне очень жаль, Элизабет. Ты и представить себе не можешь, как я раскаиваюсь…

Ее черты медленно растворялись в темноте, а слова звучали мягко, почти ласково:

– Ты извиняешься уже второй раз, но я охотно повторю то, что сказала раньше. Кто же знал, что самолет разобьется? В случившейся катастрофе ты виноват не больше, чем я или диспетчер, давший добро на взлет. Надеюсь, Эндрю не слишком переживает за нас…

Ее прекрасные глаза неожиданно наполнились слезами, а нижняя губа предательски задрожала. Талбот понял, что Элизабет вот-вот расплачется, и впервые за все это время почувствовал себя по-настоящему беспомощным. По ее щеке медленно скатилась первая слезинка.

– Эндрю убежден, что с тобой все в порядке, – поспешил заверить ее он, чтобы избежать бурного потока слез. – Ричард наверняка давно отвез сына домой. И они весело проводят время, играя в компьютерные игры. Поверь, эти двое всегда найдут, чем заняться в твое отсутствие!

– Ты правда так считаешь?

– По характеру я – неисправимый оптимист. Убежден, что они сейчас объедаются пиццей и искренне верят в то, что нас похитили пришельцы.

Набежавшие было слезы высохли так же внезапно, как и появились.