– Спасибо, ~ сказал Джей Пи, втискиваясь на местечко, которое мы ему освободили за нашим столиком.

Нет, он не толстый, не подумайте, просто он… большой. Ну, вы понимаете, по-настоящему большой и все такое.

– Ну, и как тебе фалафел?[4] – спросил Джей Пи у Лилли.

Мне показалось, что Лилли немного испугалась, когда с ней заговорил парень, над которым мы последние два года вроде как посмеивались. Но еще больше она испугалась, когда увидела, что у них обоих на подносах стоит одно и то же: фалафел, салат и шоколадный напиток. Она уставилась на Джея Пи странным взглядом и сказала:

– : Мне нравится. Особенно если как следует намазать тахини.[5]

– Ну, – говорит Джей Пи, – если как следует намазать тахини, так что угодно станет вкусным.

Ох, как же это верно!!!!! Тут Борис (чего от него еще ожидать!) якобы невинно поинтересовался:

– Даже кукуруза?

Тина бросила на него еще один предостерегающий взгляд, но было поздно. Дело было уже сделано. Борис ну никак не мог сдержаться. Он достал платок к прыснул в него, делая вид, что сморкается.

Джей Пи радостно заглотнул наживку.

Ну… – сказал он, – точно я не знаю, но наверное, она будет похожа на жареный ластик.

При этих словах Перин просияла и сказала:

– Мне всегда казалось, что жареные ластики должны быть вкусными. Во всяком случае, когда я ем кальмаров, они всегда напоминают мне резинку. Жареную резинку. Так что они, наверное, должны хорошо пойти с тахини.

– Ну конечно, – сказал Джей Пи, – все будет вкусным, если его поджарить. Пожалуй, я бы съел даже вот эту салфетку, если ее поджарить.

Тина, Лилли и я удивленно переглянулись. Оказывается, Джей Пи довольно забавный. Не в том смысле, что странный, а в смысле юморной.

– Моя бабушка иногда готовит жареных кузнечиков, – вставила Линг Су, – Это очень вкусно.

– Вот видите, – сказал Джей Пи, – я вам говорил. – Потом он посмотрел на меня. – Миа, над чем это ты так упорно трудишься? На следующем уроке что-нибудь ожидается?

Лилли фыркнула.

– Не обращай на нее внимания. Она просто пишет дневник. Как обычно.

– Вот оно что! – сказал Джей Пи. – А я-то все гадал, в чем дело. – Я посмотрела на него вопросительным взглядом, и он пояснил: – Понимаешь, каждый раз, когда я тебя вижу, ты сидишь, уткнувшись в этот блокнот.

Из этого можно было сделать только один вывод: все это время, пока мы наблюдали за Парнем, Который Терпеть Не Может, Когда В Чили Кладут Кукурузу, он наблюдал за нами!

Но дальше было еще удивительнее. Он открыл свой рюкзак и достал линованный блокнот с обложкой под черный мрамор, на которой было повсюду написано: НЕ ОТКРЫВАТЬ! ЛИЧНОЕ!

ПРЯМО КАК У МЕНЯ!!!!!!!!!!!!!! Блокнот был той же фирмы, что и мой.

– Я тоже фанат блокнотов от «Мид», – пояснил Джей Пи, – только я в своем не веду дневник.

– Тогда что это? – полюбопытствовала Лилли. У нее всегда найдется наготове любопытствующий вопрос.

Джей Пи, казалось, немного смутился.

– О, я просто иногда что-нибудь сочиняю. Творческая работа. То есть я не знаю, насколько она творческая. Но вы сами понимаете. Короче, я пытаюсь.

Лилли тут же спросила, нет ли у него материалов, которые он хотел бы поместить в первом номере «Розовой задницы Толстого Луи». Джей Пи полистал блокнот, потом спросил: «Может, вот это?» и стал читать вслух:

Немое кино

Джей Пи. Рейнольдс-Эбернети IV

Молчаливая слежки система

Постоянно видит, где мы.

Что это за муха, которой нужно столько глаз?

За каждым поворотом новый сюрприз ждет нас.

Но безопасность Гупты не безупречна,

Потому что основана только на страхе.

Будь моя воля, меня бы здесь не было.

Но моя учеба оплачена до конца года.

Вот это да. Я хочу сказать, ВОТ ЭТО ДА! Это было… в общем, классно. Я, правда, не совсем поняла, но мне показалось, что это вроде бы про камеры наблюдения и про то, что директриса Гупта думает, что она все о нас знает. Но она не знает. Или не все.

На самом деле, я не знаю, о чем это. Но должно быть, у Джея Пи получилось хорошо, потому что он вроде бы сумел произвести впечатление даже на Лилли. Она решила, что эта вещь может привести к отставке всей школьной администрации и стала предлагать Джею Пи поместить его материал в «Розовой заднице Толстого Луи».

Боже! Не так часто встретишь парня, который пишет стихи. И даже что-то читает. Я имею в виду, кроме инструкции к игровой приставке.

Как странно сознавать, что Парень, Который Терпеть Не Может, Когда в Чили Кладут Кукурузу, тоже писатель, как я. А вдруг все то время, пока я писала короткие рассказы о Джее Пи, он писал короткие рассказы обо мне? Например, вдруг он написал рассказ под названием «Долой говядину!» о том, как в вегетарианскую лазанью положили мясо, я случайно съела кусок и чуть в обморок не упала?

Боже. Это было бы… как-то не очень.

5 марта, пятница, ТО

Бабушка позвонила в тот самый момент, когда зазвенел звонок с обеденного перерыва на урок.

– Амелия, – сказала она чопорно. – Тебе нужно было со мной о чем-то поговорить?

– Скажи мне, зачем ты включила меня в свой мюзикл, как тебе это только в голову пришло? – возмутилась я. – Ты же знаешь, я не хочу в нем участвовать, я даже не заполняла анкету, помнишь?

– И это все? – Казалось, бабушка была разочарована. – Амелия, если не ошибаюсь, тебе разрешается пользоваться мобильным только в экстренных случаях. Вряд ли это можно назвать экстренным случаем.

– Ошибаешься, – возразила я. – Случай самый что ни на есть экстренный. У меня возник кризис. Кризис в отношениях с тобой.

Мне показалось, что бабушку мое заявление очень позабавило.

– Амелия, – сказала она, – вспомни, на что ты больше всего жаловалась с того самого дня, когда узнала, что в действительности ты – принцесса?

Мне пришлось подумать над ответом.

– На то, что за мной повсюду таскается телохранитель?

Мне пришлось спросить это шепотом, чтобы Ларс не услышал и не обиделся.

– На что еще?

– На то, что я не могу никуда пойти, чтобы меня не преследовали папарацци?

– Подумай получше.

– На то, что все мои друзья проводят лето в лагере, а мне приходится тратить каникулы, посещая заседания парламента?

– На уроки принцессы, Амелия, – ответила за меня бабушка. – Ты же их просто ненавидела. И знаешь, что?

– Что?

– На время репетиций мюзикла уроки принцессы будут отменены. Что ты на это скажешь?

Я прямо так и чувствовала самодовольство в ее голосе. Она решила, что обвела меня вокруг пальца. Она не знала, что моя преданность друзьям даже сильнее, чем ненависть к урокам принцессы!

– Неплохая попытка, – сказала я спокойно. – Но уж лучше я буду учить фразу «Передайте масло, пожалуйста» на пятидесяти языках, чем смотреть, как Лилли переживает, что не получила ту роль, которой ока заслуживает.

– А что, Лилли не довольна ролью, которую она получила?

– Конечно! Из нас всех – она самая лучшая актриса, и ей должна достаться главная роль! А ты дала ей роль какой-то дурацкой любовницы Албуана, и у нее всего строчки две текста!

– Амелия, – сказала бабушка, – в театре не бывает маленьких ролей, бывают только маленькие актеры.

ЧТО-О? Я понятия не имела, о чем она толкует.

– Неважно, – сказала я, – если ты не хочешь, чтобы твое шоу провалилось, назначь на главную роль Лилли. Она…

Но бабушка меня перебила.

– Я тебе уже говорила, что мне очень понравилась твоя подруга Амбер Чизман?

У меня просто кровь в жилах застыла. Стоя перед дверью в кабинет ТО, я стиснула в руке телефон.

– Ч-что?

– Мне интересно, что бы сказала Амбер, – продолжала бабушка, – если бы я случайно упомянула, что ты спустила деньги, отложенные на проведение торжественной церемонии выпуска, на контейнеры для мусора.