29

Шаги… Ухватив со стола глиняную кружку, Лали прислонилась спиной к стене. И как раз вовремя – корабль внезапно накренился, и она наверняка бы упала, если бы не приготовилась.

Девушка в сотый раз ругала себя за то, что, устав после сражения с капитаном, задремала. Проснулась она, когда ее завернули в ковер, и все попытки вырваться уже были бесполезны. Ее долго куда-то несли, затем она услышала шум воды, скрип весел, почувствовала легкое покачивание. И поняла, что окончательно пропала – ее везли на корабль. Затем девушку подняли на борт и вскоре опустили на пол. Когда послышался звук засова, Лали попыталась выбраться из ковра и, к своему удивлению, сумела раскрутиться, правда, при этом больно ударилась о стену. Дверь, разумеется, была заперта, а в маленькое окошечко выбраться не было никакой возможности.

Прильнув к окну, Лали со слезами на глазах смотрела, как удаляется берег. Вот и все. Прощай, Стамбул, дворец, где она выросла, люди, что окружали ее в течение долгих двенадцати лет. Прощай, Антонио. Отныне ее ждет позор и сплошная череда несчастий.

За дверью каюты послышались шаги. Через мгновение в замке повернулся ключ. Дверь осторожно приоткрылась, и полоска света прорезала мрак, царивший в каюте. Медлить было больше нельзя. Бросившись вперед, Лали опустила тяжелую кружку на входящего.

Она ожидала, что капитан рухнет на месте, но вместо этого мужчина обернулся. И Лали задохнулась от изумления.

– Боже, спасибо за мой высокий рост, – пробурчал Антонио, потирая ушибленное плечо.

Потеряв дар речи, Лали жадным взглядом рассматривала знакомые до сердечной боли черты лица, темные волосы, насмешливые губы, светлые глаза. Неужели это не сон? Или она сошла с ума и наяву видит облик дорогого человека? Девушка отчаянно замотала головой. Протянув руку, она осторожно коснулась его плеча и только тогда поверила, что перед ней стоит реальный Антонио.

Вскрикнув, Лали бросилась к итальянцу и приникла к его груди. Крепко вцепившись в его одежду, она боялась ослабить хватку, страшась вновь потерять обретенное. Какое счастье ощущать под своими пальцами теплоту его кожи и знать, что близкий человек не покинул ее! Слезы струились водопадом по лицу девушки. Он не оставил ее!

– Антонио, – девушка запрокинула голову и заглянула в светлые глаза, которые не надеялась увидеть. – Какое счастье, ты не бросил меня.

– Я не смог. Хотя именно так и надо было сделать. Ты сама оставила меня.

– Прости, – прошептала Лали и, поднявшись на цыпочки, прижалась поцелуем к ласковым губам. Зажмурившись от счастья, она вдыхала аромат мужского тела, пахнувшего морем, радовалась и ругала себя за свое глупое поведение. Несколько дней, проведенных вместе с Джаноцци, открыли Лали правду: она не хотела возвращаться во дворец Ибрагим-паши, потому что страшилась потерять Антонио. Потерять человека, от которого сама же сбежала.

Антонио стоял неподвижно, не отвечая на ласки, но Лали чувствовала себя совершенно счастливой и, не в силах сдерживать себя, продолжала покрывать жадными поцелуями его застывшее лицо.

– Тебе не понравился капитан Джаноцци? – Карриоццо осторожно отстранился.

Капитан?.. Капитан Джаноцци! Как могла она забыть о нем? В отчаянии девушка уставилась на Антонио глазами, полными тревоги и отчаяния.

– Нам надо скорее бежать, иначе он обнаружит нас! Капитан – чудовище…

– Да неужели!

Страх сменился изумлением, и Лали растерянно заморгала. Антонио, рискуя жизнью, пробрался ради нее на корабль Джаноцци, но почему он сейчас так спокоен? Почему они теряют время? Капитан в любую минуту может сюда войти. Даже если Антонио удастся с ним справиться, то совладать со всей командой он не сможет.

– Нам надо бежать!

– Ты ошибаешься. Джаноцци остался на берегу в гостинце. Когда он очнется от дурмана анаши, мы будем далеко.

Антонио неспешно прошелся по каюте и зажег фонарь. Лали заметила, что его облик изменился: мускулистую фигуру теперь облегала европейская одежда, исчез тюрбан, а волосы были схвачены на затылке кожаным шнурком.

Откинув крышку стоявшего у стены сундука, Карриоццо достал бархатное платье изумрудного цвета и протянул девушке.

– Тебе следует переодеться.

– Зачем?

Лали помрачнела. Она вспомнила, как совсем недавно вот так же ей протягивал одежду Джаноцци, приказывая переодеться. Куда везет ее этот корабль?.. Капитан Миккеле уверял, что работорговлей промышляют все купцы Средиземноморья.

– Презренный трус! – девушка в ярости швырнула одежду в Антонио. Платье плавно опустилось на пол. – Ты снова украл меня, жалкий ночной воришка! Я думала, что ты с риском для жизни пробрался на корабль ради моего спасения! А ты – обычный вор, воспользовавшийся тем, что капитан обкурился гашиша! Вор и трус! Ты даже не осмелился защитить меня на рынке от кулака Джаноцци!

Антонио, играя желваками, прислонился спиной к стене.

– Я не мог обнаружить себя.

– Не мог?! – девушка почувствовала, как кровь от гнева прилила к лицу. – Капитан Джаноцци мог надругаться надо мной или убить. Он…

– Довольно! – Антонио оторвался от стены и поднял валявшееся на полу платье. – Люди Ибрагим-паши или Мехмеда могли находиться в толпе. Я сильно рисковал, вновь появившись на улицах Галаты. Если бы люди шахзаде узнали меня, я был бы сейчас мертв. А тебя отвезли бы обратно в гарем, и уже никто не смог бы тебя спасти.

Лали, сердито дыша, прикусила губку. Антонио прав. Подними он шум, внимание окружающих тут же было бы привлечено к нему. И к ней. Но признавать свою ошибку она не собиралась.

– Но почему ты медлил? Почему не последовал за мной, когда капитан унес меня? Почему не ворвался в комнату, где Джаноцци издевался надо мной? Почему ты не встретил меня в этой комнате, и я должна была мучиться здесь от страха и неизвестности?

Слушая пылающую гневом Лали и признавая справедливость ее упреков, Антонио безумно хотелось прервать ее речь поцелуем, настолько девушка сейчас была прекрасна в своем праведном гневе. Пламя ярости походило на пламя страсти, полупрозрачное одеяние не скрывало стройные ноги, крутые бедра, напряженные груди, тонкую шею, личико с упрямо вздернутым носиком, с глазами цвета спелых вишен, что смотрели то ласково, то дерзко, с алыми губками, похожими на лепестки алого тюльпана…

– Да знаешь ли ты, какие гадости мне говорил этот негодяй, как он пытался…

Антонио неожиданно широко улыбнулся.

– Могу себе представить, какими ласковыми словами ты его осыпала.

– Не смейся! – девушка сердито топнула ножкой. – Этот мерзавец обещал, что сегодня ночью я буду лежать в его постели на корабле…

– Он не многим ошибся. Эта постель находится на корабле, – мужчина кивнул в сторону кровати. – Правда, принадлежит все это не ему. В том числе и ты сама.

Пышный румянец вспыхнул на щечках Лали. Румянец испуга, стыда и надежды «Он говорил, что будет относиться ко мне, как к сестре, до тех пор, пока мы не покинем Стамбул».

– Прости, что по моей вине ты влипла в дурную историю и попала в лапы Джаноцци, – обреченно вздохнул Антонио. – Но, поверь, я делал все, что мог, пытаясь отыскать тебя в этом огромнейшем городе. Я молил небеса о том, что если выбирать из двух зол, то пусть уже лучше ты попадешь в руки слуг Ибрагим-паши, нежели окажешься в лапах каких-нибудь грязных негодяев.

– А. я почти сразу же пожалела о том, что сбежала от тебя, – виновато призналась Лали. – Капитан Джаноцци… – девушка содрогнулась при воспоминании о злосчастном приключении в грязном трактире. – Сначала он спас меня. И я поверила ему. А потом он сообщил, что продаст меня в Мысре. Но передумал и решил сделать своей любовницей. Он и на рынок меня потащил, чтобы я стала сговорчивее. Иначе меня ожидал бы точно такой кошмар. Я молила Господа о том, чтобы ты меня нашел. Когда ты на рынке отвернулся от меня, я потеряла всякую надежду.

– Я искал тебя повсюду и с трудом поверил своим глазам, когда увидел тебя.