То, что происходило в эти дни в Комитете, других государственных учреждениях, в Кремле, ближайшем окружении Горбачева, уже многократно описано в мемуарах высоких в прошлом должностных лиц. В большинстве этих мемуаров содержатся два главных вывода: первый — в развале государства автор совершенно не виноват, а виноваты другие, которые были наверху и где-то рядом. И второй — история обязательно поставит на свои места и вынесет свой суровый приговор виновникам развала страны и оправдательные приговоры авторам мемуаров. Хочу взять на себя смелость и заявить: история не будет выносить свои приговоры, история устала заниматься этой бесплодной работой, она не хочет больше слушать лжи, оправданий, обвинений, неопровержимых документов, она хочет отдохнуть до той поры, когда люди немного поумнеют и научатся прилично себя вести…
В условиях тотальной деградации нашей партийно-государственной системы Крючкову уже было некогда заниматься практическими делами разведки. Впрочем, в этом и не было большой необходимости: наши дела он хорошо знал и вполне достаточно было от него получать краткие указания и рекомендации.
Финал пребывания Крючкова на посту председателя КГБ общеизвестен: 19 августа 1991 года он объявил руководящему составу КГБ о том, что власть в стране берет ГКЧП, и предложил всем участникам этого совещания активно заняться проблемами уборки урожая, создать для этого специальные сельскохозяйственные бригады из чекистов (?!).
Далее Форос и арест… А затем и приход на Лубянку легковесного, как Хлестаков, и безумного, как Герострат, Бакатина (теперь его еще называют и «терминатором КГБ»).
Что мне можно сказать еще о Бакатине? Вроде уже все было сказано. О том, что он разогнал КГБ, писали многие, и я в том числе…
Писали и о том, как он выдал суперсекретные данные о системе подслушивания, установленной в новом здании посольства США. Хотелось бы дожить до суда над Бакатиным за это преступление, тем более что в стране, как нас уверяют, наводится конституционный порядок.
С Геростратом Бакатина тоже уже сравнивали. С тем самым, что сжег храм Артемиды в Эфесе, чтобы получить бессмертную известность.
С Хлестаковым, правда, еще не сравнивали. А сравнить стоит, ибо между двумя персонажами существует поразительное сходство.
Но начнем по порядку…
К моменту прихода Бакатина в КГБ не было ни сталинистов, ни брежневцев, ни гэкачепистов, ни ортодоксальных марксистов, ни православных демократов. Это был коллектив государственников, который в силу специфики своей работы понимал лучше других, что государство, создававшееся на костях трудящихся, прошедшее через страшные войны, голодовки и концлагеря, державшееся на сильной центральной власти, нельзя в одночасье сделать демократическим, процветающим и свободным.
Но в Комитете была сосредоточена информация о коррупции в верхних эшелонах власти, о связях отдельных ее представителей с иностранными разведками, о деятельности спецслужб различных стран на нашей территории и о многом другом, и поэтому ведомство госбезопасности надлежало уничтожить.
Что касается передачи американцам документов о системе подслушивания, то все попытки изобразить Бакатина этаким борцом с «аморальными» методами ведения работы вроде подслушивания иностранных посольств не выдерживают никакой критики. Все спецслужбы мира занимаются подслушиванием, и вопрос о том, хорошо это или плохо, давно уже не стоит. Даже члены НАТО подслушивают друг друга. Среди многочисленных свидетельств, подтверждающих данный факт, представляет большой интерес, в частности, книга бывшего заместителя начальника английской контрразведки МИ-5 по вопросам использования оперативной техники Питера Райта «Охотники за шпионами». И США, и Англия, и Франция, и Германия при каждом удобном случае внедряют в представительства своих партнеров аппаратуру прослушивания.
А наше, сравнительно новое посольство в Вашингтоне было все, буквально вплоть до ванных комнат и туалетов, напичкано аппаратурой подслушивания. Извлеченную технику, спрятанную за мраморной облицовкой, кстати, в свое время советская сторона показала представителям общественности и журналистам США.
Так что в деле Бакатина все предельно ясно: воспользовавшись безвластием и смутным временем, он совершил предательство.
Первое появление Бакатина перед руководящим составом КГБ в августе 1991 года запомнилось в деталях. Для этой встречи он надел на себя маску философствующего интеллектуала. Томная поза, выразительные жесты рук и слова… слова… слова…
«В моем воспаленном мозгу перемешались все мысли… Я силюсь привести их в порядок…» Или еще:
«У меня есть один недостаток — я излишне многословен и я, очевидно, буду вас перебивать…»
Другие начальники тоже имеют привычку перебивать подчиненных, когда им что-нибудь непонятно или когда они хотят что-то сказать по существу вопроса. Этот же просто говорил, не переставая, по поводу и без повода, и сам процесс говорения его возбуждал и вдохновлял. Слушать других ему было абсолютно не интересно.
Однажды Бакатин побывал и в Ясенево, навестил разведку. Заскочил туда, можно сказать, без предупреждения и сразу направился в дежурно-справочную службу секретариата, где, не переводя дыхания, стал выражать свое возмущение и негодование ее деятельностью!
— Что вы тут все делаете? Почему не читаете телеграмм? Почему их не корректируете? Ваша информация скучна, она мне ничего не дает, в ней все, как в газетах!
Поскольку начальник разведки задерживался где-то в городе, принимать Бакатина вначале пришлось мне. Едва сдерживая гнев, я пытался объяснить ему ситуацию:
— У нас в информационном управлении есть своя дежурная служба. Там дежурят информационные работники, они всю ночь читают телеграммы, правят их и готовят к рассылке по установленным адресам, а эта служба имеет совершенно другие функции: она обеспечивает порядок на наших объектах, их физическую и противопожарную защиту, отвечает на телефоны, вызывает нужных людей на работу и так далее.
— Неправильно все это! — перебил меня глава госбезопасности. — Они должны заниматься совершенно другими делами! Я не понимаю, зачем они вообще здесь сидят!
И далее в таком же духе.
Затем последовала встреча с руководящим составом разведки, во время которой Бакатин пришел к единственно верному решению: всех этих людей надо немедленно разогнать. И разогнал бы, если бы не подоспел Примаков…
Вообще, Бакатин любил представать в облике грозного и решительного реформатора, призванного навести, наконец, надлежащий порядок.
Вот отрывок из его интервью, данного в должности председателя КГБ: «Я жесткий человек. На самом деле… Я не обязательно должен спрашивать, кого и куда назначать… Я никогда не останавливался перед теми, кто устраивает демарши… Не можете — не работайте…» (Это о бывшем начальнике разведки Л.В.Шебаршине, который не захотел мириться с диктаторскими методами управления Бакатина и был уволен.)
Сравните с монологом Хлестакова: «О! Я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что, в самом деле? Я такой! Я не посмотрю ни на кого…»
Правда, похоже? С той лишь разницей, что Иван Александрович разглагольствовал после неумеренного употребления мадеры, а Вадим Викторович — в трезвом виде.
Ну и, наконец, характеристика, данная Хлестакову самим Николаем Васильевичем Гоголем: «Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его обрывиста, и слова вылетают из уст совершенно неожиданно».
Воистину, нет повести печальнее на свете, чем повесть о бывших председателях Комитета государственной безопасности СССР! (К Ю.В.Андропову это, понятно, не относится.)