Последние слова он почти прорыдал.

— Некогда привалы делать! — прорычал Леша. — В морге отдохнешь.

Но Слава уже остановился и прислонился к стене. Дима неловко улыбался. Слава чувствовал, что у него по лицу текут слезы. Он зажмурился, незаметно вытер их ладонью, и, скрывая смущение, обратился к Диме:

— Пива у тебя нет?

Дима удивленно уставился на него.

— Понятно, я торможу просто, — Слава отвернулся.

Леша стоял, набычившись, и тяжелым взглядом смотрел на стены. Потом с таким же угрюмым видом оглядел пол и потолок.

— Бл…, - выдохнул он наконец, — ну, кто так строит, мать вашу, ума не приложу. Это же надо такую х…ню построить! Это наркоманы какие-то, однозначно.

— Да не то слово, — сказал Слава, — меня, главное, больше всего удивляет, как такой потолок ровный смогли сделать такой длины. Смотрите, весь вообще одинаковый, на сколько километров. Охренеть можно.

— Тут не только потолок, тут и стены, и пол такие же одинаковые, — сказал Дима. — Да весь коридор какой-то бредовый, че там говорить.

— Может, через потолок этот можно как-то вылезти? — сказал Леша, задрав голову и напряженно осматривая белую поверхность. — Ну, должен же быть какой-то выход, бл…!

— Ну, вылези, попробуй, — отвечал на это Дима.

— Да че, бл…, трудно, что ли? — сказал Леша. — У стены станем, ты меня подсадишь или я тебя, без разницы, хоть прощупаем его.

— Вы что, сдурели совсем, туда лезть? — спросил Слава перепуганно. — Там же целая куча упырей летает. Я только что оттуда упал. Не надо туда лезть! И потолок трогать не надо.

— Упыри-то ладно, — усмехнулся Дима, — главное, там ящерица, от которой Леха только что удирал.

— А, ну да, — сказал Слава, — блин, я и забыл! А давайте Леху ящерице скормим? Они тогда оба хотя бы на время успокоятся!

Дима принужденно засмеялся, затем сказал:

— Лучше, когда мы будем идти, пол осматривать. Может, там в полу люк найдется какой-нибудь. Мы тогда просто через этот люк вылезем, и все.

Леша во время этого разговора стоял подозрительно тихо, цепко всматриваясь куда-то вдаль. Лицо у него изменилось.

— Окно, вашу мать, — выдохнул он, — кони вы педальные…

Его волнение, словно током ударило ребят; они вскочили на ноги.

— Где окно? — крикнули они оба взволнованно.

Леша не ответил; он уже во всю прыть бежал, бухая ногами по деревянному полу, куда-то вдаль. Слава и Дима бросились за ним и едва не свалили его с ног, потому что он резко остановился и уставился на левую по ходу стену, в которой действительно имелось окно: это зрелище было столь невероятным и так не вписывалось в безнадежную коридорную действительность, что они, несмотря на взрыв сумасшедшего веселья, не были уверены, снится им это или нет.

— Фак! — восторженно заорал Леша.

Он отвесил здоровенного тумака сначала Славе, а потом Диме. Ребята по очереди пошатнулись. Увесистые Лешины удары в одну секунду вернули их к реальности.

— Урр-р-ра-а-а-а! — завопил Слава и, совершенно больше не сдерживаясь, облегченно разрыдался. Потом он без всякого перехода счастливо заржал и стал подпрыгивать и носиться по коридору от стены к стене.

— Ну, вот, я же говорил! — воскликнул Дима.

Он выхватил свой ПП-38 и пару раз в избытке чувств пальнул в коридор, но тут же опамятовался: отчасти от грохота, отчасти оттого, что потратил два ценных патрона.

— Идиот! — сказал ему Леша и, согнувшись в три погибели, стал чихать как сумасшедший. — Хорек скрипучий!

Мы вынуждены пропустить здесь описание дальнейшей сцены, поскольку она продолжалась приблизительно в том же духе, и все равно ни один автор не в состоянии описать того бурного восторга, который охватил друзей, начавших уже глубоко в душе терять всякую надежду на спасение и столь неожиданно вновь ее обретших. Ребята бесились несколько минут, не помня себя от радости, а потом бросились открывать окно.

Окно это было почти квадратной формы и имело приблизительно метр в длину и метр в высоту. Его тонкая рама, сантиметров в пять шириной, была идеально ровной, гладкой и белой и лишена каких бы то ни было намеков на замок или щеколду. Окно было просто намертво и весьма аккуратно вмонтировано в стену на высоте около полутора метров от пола и окружено рамой. Рама была не толще четырех-пяти миллиметров. За окном шел самый настоящий снег, за густой пеленой которого ничего нельзя было разглядеть, в чем ребята сейчас же убедились. Пасмурное небо было и сверху, и снизу, и по бокам — казалось, что они смотрят с огромной высоты, так что земля совсем скрылась из вида где-то далеко внизу. Друзья долго смотрели на серую небесную гладь, так давно не виденную ими.

Смятение, овладевшее ребятами при виде зимней идиллии, было так велико, что в одно мгновение заставило их забыть вспыхнувшую было радость.

— Подождите, ведь в городе лето, — пробормотал Слава потерянно. — Что такое, а?

— П…ц, бл…, нах…, однозначно, — сказал Леша.

Он произнес эти страшные слова с такой безнадежностью, что Славу сразу же охватила тоска.

— Балбесы, да это же ненастоящий снег! — сказал Дима, радостно засмеявшись.

— Телевизор, бл…, - загробным голосом молвил Леша.

— Ненастоящий, точно, — уверенно сказал Дима, не обращая внимания на Лешину сентенцию. Он хотел добавить что-то жизнеутверждающее, но тут Слава, стоящий у стены напротив, сдавленно произнес:

— А, может, мы уже полгода здесь находимся? Может, тут время идет по-другому? Как в космосе. А?

— Ха-ха! — сказал Дима. — Полгода! Да мы бы уже давно от голода померли.

— Ну… Блин… Я не это хотел сказать, — тихо сказал Слава, слова давались ему с трудом, — время ведь может по-другому… Сейчас зима. А мы попали сюда летом. И поэтому… Да, вообще-то…

Дима, не слушая Славы, внимательно осматривал окно. Он постучал сначала по стеклу, затем по раме костяшками пальцев.

— Обычное стекло, — сообщил он. — А рама деревянная. Нигде не открывается. Странно. Кто такое окно делал? Снаружи ничего не видать. Блин, стены-то какие тонкие. Дебилы, смотрите! Да ее же проломить можно!

Слава подошел и потрогал окно. Стекло было холодное и гладкое. Он осмотрел раму и стену и только потом попробовал заглянуть наружу.

— Видишь, какая стена тонкая? — сказал Дима. — Вот сюда смотри. Видал? Такой же толщины, как рама. Вон, за стеклом по бокам ничего не видно. Такую стену я на спор пробью.

— Проще стекло разбить, — подал голос Леша.

Он сидел на полу, придав лицу подчеркнуто равнодушное и нагловатое выражение и уставившись на белый прямоугольник на стене.

— Надо думать, — сказал Дима, опомнившись. — Давай! — он подмигнул Славе. — Круши! Мы со Славиком тебе место уступаем.

Леша сейчас же встал на ноги, хотя и сделал вид, что ему очень неохота.

— Ну-ка, отойди, в натуре, моя идет.

Он с треском стянул с себя футболку, обмотал ее вокруг правого кулака и железной поступью зашагал по скрипящему паркету к окну.

— Разойдись, бля, — сказал он.

Он подошел к окну и, не примериваясь, несильно приложился к нему, соблюдая некоторую дистанцию, чтобы не пораниться осколками, и вытянув руку. Ребята ожидали звона и грохота и заранее зажали пальцами уши, но стекло и не думало разбиваться. Леша трахнул по окну посильнее, и вновь безрезультатно.

— Круши его! — крикнул Слава. Он обернулся к Диме. — Может, просто пальнуть из пистолета?

— Не, — засмеялся Дима, — он и так справится.

Леша сделал еще несколько ударов.

— Ни хера себе, — сказал он удивленно.

Он со всей силы врезал по окну с разворота. Звук вышел несколько глухой, как при ударе по оргстеклу или пластику. Удар был такой силы, что если бы на месте окна находились Слава или Дима, Лешин кулак проломил бы им головы. Эффекта, однако, это не возымело никакого, а Леша принялся трясти ушибленной рукой и ругаться трехэтажным матом.

— Может, сначала стоит посмотреть, как его открыть? — иронично сказал Слава. Он зачем-то забрал у Димы пистолет и вертел его в руках.