И вот, они добрались до места назначения. Перед ними возвышался старый ковчег — «его было видно так же ясно, как эту машину», скажет старик 60 лет спустя. На взгляд мальчика, судно имело 1000 футов в длину и, по меньшей мере, 600 футов в ширину. (Вспомним, однако, что древнееврейский «священный локоть» равнялся примерно трем футам, и тогда впечатление мальчика покажется не столь уж ошибочным!) Ковчег, по его словам, покоился на большой скале, окруженной снегом, на краю столь высокого и крутого утеса, что человек не смог бы подобраться к ковчегу с этой стороны.
Слушателей охватывал трепет по мере того, как старик пересказывал драматические подробности того незабываемого дня. В том году было мало снега, вспоминал он, и именно это объясняло необычную доступность и различимость часто скрытого судна. Дядя сложил горку из камней и подсадил на нее паренька. Ковчег, припомнил старик, имел более 35 футов в высоту.
— Жорик, приглядись хорошенько, — услышал он дядин голос.
— Дядя, там дырка. Я боюсь.
— Не бойся, здесь был Господь, — откликнулся дядя. Испытывая благоговение, Жорик наклонился вперед и поцеловал борт ковчега. (Когда по возвращении домой он рассказывал деду о своем приключении, тот предсказал: «Жорик, ты станешь святым человеком.») Но в тот момент на горе дядя не удержался, чтобы не поддразнить его:
— Жорик, ты сейчас ростом футов в 30, а?
— Ты поймаешь меня? — отозвался все еще напуганный мальчишка.
— Только не прыгай!
— Не буду, — пообещал мальчик, и дядя подхватил;го и опустил на землю.
Ребенка обуревали вопросы. Наверху ковчега под плоской выступающей крышей он заметил отверстия и захотел узнать, для чего они сделаны.
— Через них проходил воздух, — объяснил дядя. — Нет, сейчас здесь нет ни животных, ни людей, они все ушли.
Широко открытыми удивленными глазами мальчик оглядел огромное сооружение и спросил:
— Дядя, как это попало сюда?
— О, Господь принес его сюда, когда начался потоп и весь мир покрылся водой.
Еще одна деталь навечно отпечаталась в памяти мальчика: как его дядя руками сметал снег с ровной плоской крыши. Под снегом рос зеленый мох, похожий на траву.
Мужчина и мальчик оставались на горе часа два-три. За это короткое время любопытные глаза мальчика впитали множество деталей, ранее не замеченных или не сообщенных взрослыми наблюдателями ковчега.
Было ли судно прямоугольным или округлым? «Нет-нет… Оно было длинным, и его бока выпирали наружу». Видимая часть дна была «совсем плоской», как и крыша. На борту, который они осматривали, не было двери — только отверстия окон наверху, под нависавшей над ними крышей, примерно 18 дюймов в высоту и 30 дюймов в ширину. Вдоль бока их было много, может быть, 50 — он не смог сосчитать их. По неизвестной причине дядя даже не пытался обойти ковчег — очевидно, его остановил обрывистый утес, отпугнувший даже этого отважного горца.
Судно было построено из дерева — «тут не может быть двух мнений», заметил старик. Четко была видна структура древесины, но она «окаменела» и была твердой как скала. Он не видел гвоздей, и борта были такими гладкими, как если бы они были отлиты одним куском. Нигде не было щелей, в которые можно было бы засунуть палец. Дерево было темно-коричневым и покрыто мягкой зеленой плесенью. Его дядя попытался оставить вмятину на дереве выстрелом из заряжавшегося с дула мушкета, но безуспешно. Затем попытался отколупнуть кусочек дерева на амулет с помощью длинного ножа со стальным лезвием, но похожий на камень материал не поддавался.
Видел ли с тех пор старый джентльмен что-либо подобное? Только один раз, ответил он. То был танкер для транспортировки тунца, — он-то и напомнил ему ковчег. Может, он походил на баржу?
«Именно так! — воскликнул старик с облегчением оттого, что кто-то нашел точное слово, которого он не знал на английском языке. — Он выглядел точно как баржа». Старик припомнил, что нос судна был плоским и немного изгибался только книзу.
Знал ли он кого-либо еще, кто видел ковчег? «Да, конечно, многие мальчишки видели его, — охотно ответил старик. — Они говорили мне: «Жорик, мы тоже видели этот ковчег». (Где сейчас все те армяне? Погибли во время ужасной резни, постигшей древний народ? В юности Жора стал свидетелем ужасных событий на озере Ван, когда сотни его соотечественников отдали свои жизни за христианскую веру.)
Новое обнаружение ковчега, не сомневался старик, побудило бы людей снова перечитать Библию. «В этой свободной стране сейчас столько безбожников, — сказал он, — что Бог однажды разгневается и накажет нас, это бесспорно!»
— Если мы будем честны и верны Богу, — заявил старый армянин, — мы спасемся. Сейчас люди не верят ни во что, кроме грязного доллара, не верят даже в Бога Всемогущего.
Старик упрямо настаивал, что куски дерева, которые были найдены Наваррой и которые он видел, не могли принадлежать Ноеву ковчегу.
— Всемогущий Бог никогда не позволил бы разрезать или сломать ковчег. Когда я видел Ноев ковчег, — сказал старик, — он был полностью окаменелым. Это был сплошной камень. Нельзя было бы разбить его на куски. Я бы не поверил в это, если бы даже увидел это собственными глазами! Хоть мне и бывает трудно припомнить, что я делал вчера, я без труда вспоминаю события своего детства. Насколько я знаю, мы с дядей видели священную вещь — ковчег. Его обнаружение сегодня открыло бы людям глаза.
Несмотря на очевидную искренность престарелого армянина и его четкие воспоминания о паломничестве к ковчегу, некоторые явные несоответствия в его рассказе помешали изучению, которого он заслуживал. Внимательный читатель наверняка заметил, что его описание ковчега имеет сходство с другими, приведенными в настоящей книге.
Например: сравнение великого сооружения с баржой, поразительно совпадающее с описанными Уолтером Хефнером фотографиями Берты Дэвис, которые он видел ребенком: «Он походил скорее на баржу с домом наверху. Он казался как бы специально построенным для того, чтобы качаться на воде. Можно было различить место соединения бревен» (см. главу 15).
Положение ковчега на скале на краю утеса напоминало рассказанное Джорджем Грином инженеру Фреду Дрейку (о том, что судно покоилось на разломе), а также сообщение пяти турецких солдат о том, что они видели и измерили ковчег и что он покоился на скале (см. главы 14 и 18).
Твердость древесины, несомненно, напоминает читателю об истории Хаджи Иеарама о трех безбожниках, попытавшихся уничтожить найденный ими ненавистный объект с помощью топора и огня, а также о курдском крестьянине Решите, утверждавшем, что он нашел «нос корабля, торчавший из каньона, в который на протяжении двух с лишним месяцев падали тонны таявшего льда и снега». Нос был обнажен почти полностью. Удивленный Решит «поднялся выше, чтобы рассмотреть судно сверху», затем спустился обратно и попытался отковырнуть кинжалом кусочек от носа. Решит уверял, что это была не «простая скальная формация», а «корабль». Нос, утверждал он, был «размерами с дом» (главы 9 и 12). Это напоминает нам и газетное сообщение о находке турецких инспекторов в 1883 г., когда «они поразились тому, что изо льда выступало то, что они приняли за фасад древнего жилища. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он состоит из продольных слоев дерева гофер, поддерживаемых огромными рамами, удивительно хорошо сохранившимися» (глава 7).
Пожалуй, единственная важная деталь, не упоминавшаяся в прежних сообщениях, заключалась в описанных старым армянином окнах наверху «священного» объекта, который ему показали. Бог точно указал Ною их размеры:
«И сделай отверстие в ковчеге, и в локоть сведи его вверху» (Быт., 6, 16). А ведь старый армянин вспомнил, что окна имели около 18 дюймов в высоту (общепринятая длина локтя). Поскольку весьма сомнительно, что старик мог иметь доступ к сведениям, приведенным в настоящей книге, ему вряд ли можно предъявить обвинение в сговоре».
Прослушав магнитофонную запись рассказа старика о ковчеге в конце ноября 1970 г., Эрил Каммингс отправился на Восток для личного интервью. Его сопровождал Репе Ноорберген, также многие годы интересовавшийся ковчегом. Учиненный ими настоящий допрос не поколебал изначальной позиции старого джентльмена, так и не изменившего своего описания ковчега. В последовавших затем в течение примерно года беседах с Элфредом Ли всплывали все более и более захватывающие подробности, но ни разу не отклонился старый армянин от своего записанного на пленку рассказа.