Кроме того не все вернувшиеся «оттуда» имели светлые воспоминания; некоторые выходили не в свет, а в «тусклую тьму», в «серый сумрак», в темноту. Есть рассказы об отталкивающих фигурах, озере огня и так далее.

Авва Пимен писал: «Блажен, кто оплакивает себя здесь. Если мы не будем плакать здесь, то будем плакать в вечности. Нельзя избежать плача либо здесь добровольно, либо там вынужденно».

Авва говорит не о паническом страхе, который иногда охватывает нераскаявшихся грешников, а о спасительном страхе Бо-жием, милости Бога к человеку, подошедшему к последней грани земной жизни.

Страх Божий — это не опасение чего-то плохого, что может со мной случиться. Этот страх рождается от чувства величия и высоты Бога.

Переход в загробный мир для каждого из нас есть великое таинство. К нему нужно готовиться и совершить его со всей серьёзностью, с покаянием и молитвой, имея страх Божий — неуверенность и надежду — то, что святой Иоанн Лествичник называет «бесстрашным страхом».

ГЛАВА 14

В предыдущих главах последняя болезнь и сопровождающий её страх смерти рассматривались глазами христианских пастырей и глазами учёных, главным образом, медиков, изучающих умирание и смерть. Эта глава будет о том, что чувствует больной и что ему приходится менять в привычном образе жизни.

Это трудный период жизни, но Господь любит своё творение и поможет и в самое тёмное время. Если больной найдёт правильный путь к преодолению трудностей, он почувствует направляющую длань Господа.

Пока человек здоров, он живёт день ото дня, "как и все. Работает, развлекается. И вдруг — рак. Сразу почувствовал, что всё внешнее не так уж важно, мысли ушли вглубь, в себя. И появилось время поразмыслить об этом, с болезнью возникло больше времени.

Сначала, конечно, не хотел смиряться, убеждал себя, что не так всё плохо, не так опасно. Но проходит немного времени, и обманывать себя больше невозможно.

Диагноз рака — ещё полбеды, но диагноз неизлечимого рака намного хуже. Теперь человек понял, что его время ограничено и что, вероятно, уже скоро…

Момент, когда он увидел, что неизбежное касается лично его, — самый трудный момент во всей его жизни. Человека, близкого к вере, это может приблизить к Богу, однако каждый, верующий или неверующий, узнав, что он поражён смертельным недугом, неизбежно сталкивается с вопросом: что же теперь будет и что мне делать? Это кризис, и он требует разрешения. Обойти его нельзя.

Хуже всего, если больной поддаётся панике — «Теперь всё равно», или по душевной немощи ничего не решит, оставив всё как есть. Тогда останется одно — наблюдать, как развиваются симптомы болезни и как слабеет и разрушается тело; будут тяжёлые и безрадостные мысли, бессонные ночи и углубляющиеся тоска и отчаяние.

Кризис требует разрешения. Необходимо принять неизбежное и понять, что теперь придётся жить иначе, чем до сих пор. Прежде всего нужно спокойно обдумать и решить, что следует сделать в оставшееся время. А времени осталось совсем немного. Современная медицина добилась больших успехов. Даже в том случае, когда она не обещает излечения от рака, медицина обеспечивает несколько месяцев, а то и два-три года полноценной активной жизни, часто без каких-либо физических страданий. Нужно только оставшееся время не умирать, а продолжать жить. Многие больные сумели это понять и сделали последнюю стадию своей жизни не только сносной, но светлой и счастливой.

В «Журнале клиницистов-онкологов» (т. 36, № 2, 1986) помещена статья Е.А.Вастияна: «Духовная сторона ухода за раковыми больными». Иллюстрируя свои мысли о раковых больных, автор приводит ряд случаев. Доктор Роберт Мак, больной неоперабельным раком лёгкого, сам описал свои переживания. Узнав о болезни, он очень испугался, растерялся и был близок к отчаянию. Но, пережив первый шок, преодолел кризис. Вот что он пишет: «Я счастливее, чем когда-либо раньше. Эти дни и впрямь самые лучшие дни моей жизни».

Он пишет, что «в то время (кризис) он был вынужден сделать выбор: или предоставить болезни и лечению идти своим чередом, или остановиться, обозреть свою жизнь и спросить себя, что теперь действительно важно и что можно сделать». В заключение он говорит: «Глубокая ирония человеческого существования в том, что многие из нас только после тяжёлой травмы или перед лицом смерти узнают истинную цель жизни».

В 12-й главе приводились очень похожие слова американского сенатора Поля Цонгаса.

Один протестантский священник, описывая свою последнюю болезнь, называет её «счастливейшим временем моей жизни».

Это может показаться неправдоподобным, но это не выдумка и не бахвальство. Многие люди, приближаясь к концу земной жизни, говорят о том же. Исчезают все мелкие заботы. Нет больше амбиции, жажды славы, положения в обществе, богатства. Больше радости даёт то, что его окружает, ближе становятся люди. Перестаёт огорчать собственная слабость: «Да, я умираю, я не'хозяин моей судьбы, но есть нечто большее всего этого, есть вечное». Это уже начало религиозного чувства и воспринимается оно как счастье. Все стадии последней болезни, о которых написано выше, это постепенное примирение с неизбежным, время духовного роста. Человек — на правильном пути, он чувствует это, и ему становится легче. Описанное течение последней болезни бывает не у всех. Есть люди, которые ни за что не хотят принять близость смерти. Они постараются жить полнее и активнее, чем раньше, будут заниматься разными делами — нужными или ненужными, развлекаться. Они заполнят своё время и мысли чем угодно, только бы не думать о трудном и страшном. Однако ни радости, ни облегчения они не обретут. Забвение иногда достигается, но остаётся временным и неполным. В самые, казалось бы, весёлые минуты наваливает вдруг гнетущая тоска. Особенно трудны бессонные ночи с чувством безысходности и тяжёлыми мыслями.

Но во время такой трудной ночи может прийти понимание, что выбрана неверная дорога и нужно поискать другую.

Среди больных последней болезнью есть и такие, которые не способны видеть и понимать, что с ними происходит, Они не прячутся, не закрывают глаза, не занимают свои мысли чем-нибудь посторонним. Они — почти как дети, просто не видят, не замечают. Чаще всего это молодые мужчины и женщины. Нередко до самого последнего дня они не замечают явных признаков приближающейся смерти — жестокого истощения, слабости, наличия опухоли. Они полны надежд и почти уверены, что на следующей неделе выпишутся из больницы и вернутся к своей привычной работе. Они подходят к смерти без душевных страданий, так до конца и не поняв, что они умирают.*

*Плох тот доктор, который всегда говорит больным правду об их болезни.

Верующие люди в течение своей последней болезни могут видеть помощь Господа в трудное время жизни. Последняя болезнь даёт время подумать о своей душе и прийти к вере.

В психике тяжелобольного происходят какие-то сдвиги, помогающие ему при переходе. Люди, способные всё понять, совершают переход спокойно и радостно, у неспособных — он труднее, но те, кто сохранил надежду до конца, также получают облегчение.

Сны больных последней болезнью часто бывают светлыми и радостными, и спят они подолгу.

Красота природы воспринимается ими сильнее. Иногда возникает чувство общности с природой, с людьми, со всем миром. Люди, прежде бывшие чужими, также испытывают симпатию к тяжелобольному; у них появляются новые друзья.

Иногда — и это может случиться на любой стадии болезни — к больному приходит ощущение блаженства: он любим и принят. Врачи, изучавшие феномен умирания, назвали это чувство — acceptance, то есть «принятие». Умирающему вдруг становится хорошо. Всё хорошо. Это состояние может прийти после молитв или горячих обетов, данных Богу, а может и независимо от них. Это дар Господа. Его милость. Человек не стал ни лучше, ни хуже, чем был. От него требуется лишь одно — принять этот дар. И всё сразу становится другим.