Но Соединенные Штаты отнюдь не хотят новой войны, бремя которой им придется брать на себя. Они опасаются этого. Но опасения их относятся не к Германии, а к Советии. Они остро чувствуют ту брешь, которая пробита в Европе крушением Германии: брешь хозяйственную, политическую, дипломатическую и особенно военную.

В самом деле, за Гитлером числится множество преступлений. Одно из главных состоит в том, что он, видя мировую чуму коммунизма и понимая могучую аванпостную позицию частнохозяйственной и милитарной Германии в обращении на восток, предал и Германию, и Европу своею бессмысленною и безнадежною попыткою завоевать Россию и добиться мировой гегемонии. Стоя как бы «на часах» европейской свободы и культуры, он предпочел во имя личной химеры и личного славолюбия сокрушить Германию, разодрать ее территорию, попытаться отодвинуть Россию в Азию и открыть дорогу дьяволам Коминтерна в самое сердце Европы. История однажды оценит роль этого истерического честолюбца и окружавших его авантюристов в деле разорения Европы как раз накануне новой (атомной) исторической эпохи.

Эта неумная и злодейская авантюра Гитлера превратила Германию в великую европейскую брешь, которая с 1945 года угрожает всей вселенной: крепостные ворота выломаны, бывший передовой и необоримый редюит (вооруженная Германия) перестал существовать, среднеевропейские сателлиты поглощены Советией, Англия и Франция никак не опомнятся от своей непосильной победы – и европейскую брешь держат Соединенные Штаты. Чтобы отвлечь их от этой бреши, Сталин и затеял три года тому назад корейскую войну, которая должна была сразу грозить Японии и Тихому океану, систематически «выматывать» военные силы и деньги Соединенных Штатов, отвлекать внимание американцев от Европы и делать прямую вылазку из Западной Германии на восток совершенно невозможной. За время, прошедшее после второй войны, многое изменилось: запад выиграл борьбу в Греции, укрепил Турцию, не дал в обиду Австрию и отстоял в воздушном состязании Берлин; Германия опомнилась, взялась за восстановление и нашла (в сентябрьских выборах 1953 года) – свое прочное политическое русло. Но германскую брешь на восток по-прежнему «держат» американцы – не столько солдатами, сколько готовностью «не потерпеть» и противостать (готовностью политическою, дипломатическою и военно-техническою)…

И вот ныне перед всею Европою и перед всеми антикоммунистическими государствами ставится все с большей отчетливостью вопрос: не подлежит ли передать хранение этой бреши возрождающейся Германии? Не умнее ли, не выгоднее ли, не безопаснее ли это, – с точки зрения географической, экономической и стратегической? Не вздохнут ли Америка и Европа с облегчением в тот момент когда «ворота» на восток будут заняты настоящей и верной германской армией? Не противоестественно ли затыкать еще долгие годы германскую стратегическую пустоту американскими волеизъявлениями? Что мудрее и дальновиднее – ослаблять Германию, как о том мечтают французы, или укреплять ее, как уже делают североамериканцы, только что решившие, например, вернуть немцам 382 корабля из состава военной добычи? О том, чтобы держать Германию в скудности и бессилии не может быть уже речи: этот вопрос разрешен самими германцами – и хозяйственно, и политически. Держать Германию в состоянии расчленения будет в дальнейшем все труднее и труднее: голод в советской Германии уже поднимает рабочие массы; бегство на запад уводит оттуда наиболее энергичных и волевых людей; совето-германская «народная полиция» может взбунтоваться каждый день, а Западная Германия, руководимая умным и дальнозорким иезуитом Аденауэром, крепнущая и процветающая, молча и дальновидно подготовляет момент своего воссоединения. Этот момент совсем не обусловлен войною, как думают некоторые: чем дальше идет время, чем глубже охлаждение у свободных народов к коммунизму, чем более Соединенные Штаты подготовлены к отражению мирового врага, чем бедственнее положение сателлитов и чем более весит слово русской армии в Советии – тем менее вероятна третья атомная мировая война вообще. Конечно, к ней надо изо всех сил готовиться, – именно для того, чтобы ее не было. И не следует изображать и воображать ее как некую фатальную неизбежность: она грозит такими рузрушениями, что все сделают все, даже в последнюю минуту, чтобы избежать ее. «Советчики» знают это не хуже американских сенаторов.

Но мы, русские национальные патриоты, умеющие всматриваться в далекий горизонт, должны спросить себя: что обещает нам, подлинной и свободной России, восстановление и вооружение национальной Германии? Чему могла научиться умная, иезуитски-католическая Германия за эти две войны? Постараемся сформулировать это вкратце.

1. Эпоха всемирной колонизации, разбросанной по всем континентам, идет к концу. Первобытные народы не чувствуют себя запуганными и перестают покоряться. He имея ни культуры, ни военной промышленности, они начинают жить национальным инстинктом и честолюбием и желают политической самостоятельности, не сознавая, сколь она опасна для них без культурного и стратегического самостояния. Торговля с ними будет возможна и впредь, но колонизация будет становиться все более затруднительной.

2. Германия изживает период этнического империализма, покоряющего чужие народы ради их эксплуатации. Национал-социалисты формулировали иную цель: они возмечтали о территориальном империализме, который желает пустых земель, лишенных чужеродного населения. «Мы – народ, лишенный пространства: нам нужны обезлюденные страны для заселения их германцами». Куда же девать наличное население в завоеванной стране? У «национал-социалистов предлагались разные способы, как, например: массовое выселение; вымаривание голодом и холодом; принудительная стерилизация всего мужского населения; провокация восстаний с нещадными расправами; система нещадного заложничества; аушвицкие газовые «бани». Почти все эти способы были экспериментально испробованы во время второй мировой войны (от Орадура во Франции до лагерей с русскими военнопленными, где погибло около 4 миллионов людей; от Риги и Варшавы до Киева и Харькова и т. д.). Это есть новая колонизация, не эксплуатирующая население, а искореняющая его.

3. Государство, владеющее разбросанными колониями, несравненно слабее, чем государство с большой монолитной территорией, если она заселена однородным, одноязычным, единоверным населением. Это воззрение соответствует старинной германской практике, применявшейся еще при Карле Великом: завоеванный народ «обезглавливался», т. е. его ведущая элита вырезалась, после чего народ систематически денационализировался. Так были изведены и денационализированы германцами почти все западные славяне, занимавшие нынешнюю Германию (абодриты, линоны, родарии, лютичи, хевелы, поморяне, сорбы, полабы, укране и множество других племен, от коих, за исключением вендов в Шпревальде, не сохранилось подчас даже и имен). К этому присоединялось принудительное обращение завоеванных в католическую веру, причем принятие католицизма считалось признаком государственной покорности и лояльности. Путешествующий по Пруссии находит и ныне множество славянских названий у городов и сел, а на острове Рюгене находит развалины древнего славянского храма, обозначаемого у немцев безымянно, как «остатки язычества».

Наша историческая память не должна скудеть и обманывать нас. Россия блюла свои народы, отнюдь не посягая ни на их язык, ни на веру, ни на одеяние, ни на вкус и быт. Германия же всегда денационализировала свои народы, онемечивая все их достояние. Ныне она додумалась до искоренения их.

Как сейчас помню одну беседу, при которой мне пришлось присутствовать в 1943 году. Группа американцев и европейцев добивалась исторического прогноза от одного вдумчивого русского ученого: «чем кончится война?» Он отвечал им: «Германия будет разбита наголову, доведена до полной сдачи; затем немцы первые оправятся от последствий войны, обгонят союзников, разовьют промышленность и торговлю, сомкнут свои национальные кадры и начнут медленно, но упорно готовить третий поход на Россию, карту и климат которой они изучили за эту войну; поход этот будет направлен на Украину, Кавказ и Прибалтику и будет добиваться обезлюденной территории для окончательного заселения ее германцами… Это потребует времени, но запас времени у истории велик»…