Наконец, во всех них он вкладывал деньги и немалые. Обучение даже одного профессионального киллера стоит недешево, а тут их десяток.

Хотя, правильнее говорить не об обучении, а о воспитании, считал Крестный. Обучить можно и медведя, выдрессировать его так, что он будет вести себя, в точности, как человек.

Но воспитать из медведя человека невозможно. Сделать зверя человеком под силу только господу Богу и теории эволюции Дарвина.

Зато можно из человека воспитать зверя.

Не обучить звериным повадкам и приемам, а именно воспитать.

Крестный часто размышлял над разницей между обучением и воспитанием. Потому что, он был талантливым педагогом и к вопросам педагогической теории у него был не схоластический интерес, не праздное любопытство, это была потребность в осмыслении своих действий талантливого и многоопытного педагога-практика.

...Крестный сидел с Иваном у края пустого бассейна, в котором уже, наверное лет пять не бывало воды, но захламиться сильно он еще не успел, и пытался растолковать ему принципы своей работы.

– Пойми, Ваня, мне будет одинаково жаль потерять любого из них.

Он указал рукой на десятку сидящих у противоположного края бассейна на обшарпанной спортивной скамье обнаженных бойцов.

– Каждый из них у меня не меньше года. И каждый для меня почти как сын. Маленький и несмышленый. Но который вырастет и займет свое законное место среди моих взрослых сыновей. У меня их сорок...

– У тебя были дети? – перебил его Иван. – Твои, собственные?

– Не отвлекайся, Ваня. И меня не отвлекай, – Крестный поморщился и замолчал, сбившись с мысли.

Впрочем, пауза была лишь секундной.

– Были, – ответил Крестный Ивану. – Один. Он умер. Не буду рассказывать, как. При каких обстоятельствах. Расскажу как-нибудь в следующий раз. Я очень надеюсь, что у нас он еще будет.

– А я не надеюсь, – вновь перебил его Иван. – Я просто знаю.

– Ты только не хвались, Ваня. Ребятишки у меня способные. Ты сам сейчас увидишь. У них сегодня что-то вроде экзамена. Дисциплина называется – «голыми руками». Сейчас они будут спускаться туда, – он показал на бассейн, – парами и пытаться убить друг друга. Экзамен сдаст тот, кто останется в живых.

Иван рассмеялся.

– Ты притащил меня сюда, чтобы я переломал твоим пацанам шеи?

– Ваня, не держи меня за идиота.

Мясистый нос Крестного вновь сморщился, словно от дурного запаха.

– Я десятки лет занимаюсь этим делом и умею отличить студента от преподавателя. Мы с тобой сегодня – жюри. Будем принимать экзамен. Но только сегодня. И до тебя дело дойдет. Но ты, конечно, будешь иметь его не с этими сопливыми ребятишками. Это же младшая группа. Сосунки... У меня есть ребята и повзрослее. Не торопись, время у нас есть. Я уже такой старый, что не могу бегать быстро, как молодой сайгак. И думать быстро не могу. Я живу медленно.

Иван, продолжая смеяться, примирительно похлопал его по плечу.

– Правила сдачи экзамена очень просты, – продолжал Крестный. – Вниз спускаются двое. Обратно поднимается только один. Драться можно только голыми руками. Впрочем, можно и ногами, и головой, и задницей – всем телом. Но чтобы больше – ничего, даже одежды.

– Глупо это, – сказал Иван. – Зачем?

– Не так уж и глупо, Ваня, – Крестный усмехнулся. – Я ведь должен быть не только жестоким, но и справедливым. Как судьба. А перед судьбой мы все – голые. В чем мать родила. В чем пришли на свет, в том и уходим. Не спрашивая, зачем пришли, не зная, почему уходим.

– Сегодня пятеро из них уйдут, – продолжал он. – Знал бы ты, какие огромные деньги я на все это удовольствие трачу.

Крестный вздохнул.

– Каждый из них получает стипендию. Сегодня пятеро будут «лишены» стипендии, но сэкономить на этом мне ничего не удастся. Пятерым, сдавшим экзамен, стипендия будет увеличена вдвое.

– Впрочем, что это я разнылся, – усмехнулся Крестный. – Я же сам все это придумал.

Крестный предоставил Ивану право самому выбрать первую пару.

Они с Крестным встали и медленно обошли бассейн вдоль бортика.

Бойцы при их приближении тоже поднялись.

Они были обнажены. Полностью. На груди и спине каждого белой люминесцентной краской были нарисованы цифры – от одного до десяти.

– Ребятки, – сказал им Крестный, когда подошел совсем близко, – сегодня у вас трудный день. Вы шли к нему целый год. Я верю, что каждый из вас готов сдать этот экзамен. Но я знаю, что сдадут его только пятеро. И вы тоже это знаете. И те пятеро, кому не повезет, тоже знают об этом. Принимать экзамен будем мы вдвоем – вот с ним.

Крестный показал рукой на Ивана.

– Нас вы все знаете, – продолжал он. – Но так уж положено, надо представить членов Жюри: Я – Крестный, ваш отец и бог. А это – Иван, «Отмороженный», на счету у которого Белоглазов, Кроносов и многие другие, не менее известные покойники. Вы должны понимать это сами, но всегда говорю за вас ваши мысли вслух – быть похожим на него – честь для вас. Все. Больше вам знать не нужно. Сейчас мы объявим первую пару.

Они вернулись на свои кресла.

Крестный налил полстакана себе «Канадского клуба» с содовой.

Иван отказался.

Он хоть и доверял Крестному – раз тот сказал, что сегодня никаких неожиданностей для Ивана не будет, значит их не будет, – но ведь зачем-то же Крестный его сюда привез. Не сегодня, так завтра, но готовым нужно быть постоянно. Никакого алкоголя.

– Ну? – Крестный нетерпеливо-вопросительно взглянул на Ивана.

– Первый и пятый, – ответил тот.

Крестный поднял руки, показывая пальцами правой единицу, а левой – пятерку.

На противоположной стороне со скамеечки поднялись двое обнаженных мужчин и по двум разным лесенкам, спустились на кафельное дно.

Первого Иван выбрал машинально, просто потому, что он первый и первым попался Ивану на глаза. Потому, что он был такой же, как все остальные.

А вот Пятого – специально, за отдаленное сходство с самим Крестным.

Бассейн базы отдыха бывшего управления ирригационных сооружений Москвы и Московской области бал построен в тридцатых годах и предназначался для плавания. Поэтому прыжковых вышек его проект не предусматривал, а дно бассейна было ровным.

Лет тридцать назад управление было ликвидировано, и база отдыха переходила с баланса на баланс, пока не оказалась совсем никому не нужна: ежегодный ремонт требовал больших затрат, а проблему организации отдыха большинство москвичей стало решать индивидуально, особенно в последние два-три года.

Наружные сооружения сильно обветшали – футбольное поле заросло бурьяном в рост человека, вышка для прыжков с парашютом перекосилась как Пизанская башня. Спортплощадки с гимнастическими снарядами так заросли кустарником, что отыскать турник, например, можно было только стукнувшись о его перекладину лбом.

Внутри крытого бассейна обстановка сохранилась гораздо лучше. Кафель был цел, скамейки, хоть и облезли, но были еще вполне пригодными.

Работало даже электрическое освещение, нужды в котором, впрочем, не было, так как через стеклянную крышу проникало вполне достаточно света.

Первый и Пятый стояли на дне бассейна метрах в пяти друг от друга, ожидая сигнала.

Крестный высморкался и махнул рукой.

Они продолжали стоять неподвижно, но поединок уже начался.

Это ничем не напоминало кинематографические бои Ван Дама, Ли Чанга и других голивудских «китайцев». Хотя всеми этими эффектными ударами ногами по морде, прыжками-сальто и острыми, «рентгеновскими» взглядами и Первый, и Пятый владели не хуже самого Ван Дама.

Просто сейчас все это было ни к чему.

Им не нужно было противника ни запугивать, ни деморализовывать, это было лишнее. Первый и пятый слишком хорошо знали друг друга. Никакой разведки не требовалось – только действия направленные на поражение, а не изучение противника.

Первый и Пятый не раз встречались в тренировочных боях и счет в этих встречах был равный.

Первый имел некоторое изначальное преимущество, данное от природы, – чуть более длинные руки и, соответственно, возможность достать Пятого немного раньше, чем тот достанет его.