Коли человек пал и грешен, бал должен править Сатана, — говорит мир. Скатившись, упав с горы, ты должен снова и снова карабкаться вверх, — так говорим мы, в этом видим волю Неба о нашей земной жизни. Речь не идет о «родстве душ» — этим занимаются духовники, церковь, братья по «символу веры». Мы же объединены только порывом вверх и ненавистью к опутывающим нас цепям мамоны. Свобода — это желать и получать запретное, — говорит мир. Свобода — не желать и не обладать, — говорят монахи. И мы, преклоняясь перед их совершенством, но ещё вросшие в землю, не умеющие летать, как они, — говорим: свобода — обладать, чтобы умножить жатву!

Изане распавшейся страны объединялись, тянулись друг к другу, сливаясь, молниеносно, как шарики ртути, восстанавливая связи, обмениваясь товарами, продуктами, «челноками». Достаточно было пересечь границу, и тебя уже встречали, доставляли вместе с товаром на место, всё было устроено с жильем, с питанием. В нужное время тебя с новым товаром доставляли к поезду. Желающие уехать в Россию из той или иной республики из-за национальной розни связывались с местными изанами. Те занимались реализацией их квартир, пристраивали мебель и вещи, а вырученные средства перечислялись на их счет в банк.

Мучительный процесс добывания средств к существованию более не довлел над личностью.

Их деятельность была направлена не только на возрождение «малой Родины» — своей деревни, города, республики — Украины, Белоруссии, Азербайджана, Киргизии, но и Родины великой — святой Руси, СССР. А также всей планеты Земля, которую Небо даровало людям, независимо от национальности и цвета кожи, завещая беречь, хранить и возделывать. «Все люди — товарищи-братья, мать у нас одна — Земля, отец — Небо, — говорили изане. — И общая беда — вампиризм, который надо преодолеть. От каждого по талантам, каждому — хлеб насущный, то есть «на суть». Мы ничего не даём и не берём. Мы лишь ваши посредники между целью и средствами». Будто тысячами капилляров, они оживляли, восстанавливали когда-то единое кровообращение умирающей страны, а может, и всей земли — разодранной на части жадностью, насилием, властолюбием, эгоизмом. Бесами национализма, дробления, вражды. Бывали и неудачи — изане не отчаивались, эти ловцы «наших» в бурном, мутном и безжалостном житейском море, ловцы таких же чудиков, мечтающих преодолеть оковы бытия. Таких же живых, проницаемых, открытых для благодати.

«Небо, дай нам творить Твою волю. Дай силы, довольствуясь лишь самым необходимым, вернуть через нуждающихся в нас наши долги Тебе и избавь от тлетворных сетей князя Тьмы». «Собственность — кража», прежде всего у себя самого, у своей судьбы в вечности. Ибо крадётся время, которое ты должен отдать делу Творца. Оправдано лишь употребление собственности на жатву Господню. По Островскому — «борьбу за освобождение человечества». Но освобождаясь от внешнего рабства, мы встречаемся с ещё более страшным врагом — внутренним рабством у живущего в тебе вампира-оборотня.

Огромное значение имеет религиозное воспитание, развитие талантов, активное делание… Вот бы соединить отрока Варфоломея с тимуровцем! Так мы себе представляем юного изанина.

Ещё один враг подстерегает нас на пути к подлинной свободе — гордость сатанинская. «Будете как боги»…

Мы не хотим «как боги». Мы хотим «с Богом». И — «Помни о смерти».

Коммунисты не верили в дьявола. А мы верим. И знаем, с кем имеем дело.

«Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить». /1-е Пет. 5:8/

«Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? Потому что там насиловали и пороли девок. Почему валят парки? Потому что сто лет назад под их развесистыми липами господа показывали свою власть: тыкали в нос нищему мошной. Почему дырявят древний собор? Потому что сто лет здесь ожиревший поп брал взятки и торговал водкой». /А. Блок /

Общины Изании росли как грибы. Скупались, арендовались на длительный срок в заброшенных деревнях земли — и вот уже избы ремонтируются, прибывают вагончики на колёсах, грузовики со стройматериалами. Мужчин мобилизуют на строительство, женщин — на лёгкие отделочные работы. А также соответственно склонностям — в детсад и ясли, школу, столовую. Медпункт, бытовое обслуживание, библиотека, клуб… Стряпать, стирать, учить детей, играть с малышнёй, приобщать к культуре, ставить пломбы — каждый делал бесплатно для всех, что умел и любил. Получая для себя всё необходимое так же бесплатно от других.

Время работы каждого учитывалось по специальной методике в «златиках», сумма переводилась на индивидуальные счета и, за вычетом необходимого на «хлеб насущный», могла быть направлена в любую программу Изании, в любой фонд по желанию вкладчика, работая там и приумножая хозяину капитал. Или на личные нужды по соответствующей заявке /допустим, на переустройство дома в связи с увеличением семьи или покупку оборудования для зубоврачебного кабинета/ — на всё, кроме «блажи, дури», — так называли в Изании «похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую».

Критерий был, как правило, один: совесть. «Представь себя перед Лицом Творца — Он бы благословил?» Обычно действовало. В сложных случаях — что-то вроде товарищеского суда, смысл которого сводился к призыву: «Назвался изанином — полезай!» Куда «полезай» — не уточнялось.

«His omari aut mori» — «Смерть или корону принять». Или пан или пропал.

Главное — занять своё МЕСТО В ЖИЗНИ. Жизни с маленькой и большой буквы. Во времени и в вечности, там, для чего ты ПРИЗВАН. Всё прочее — средства. Помогающие или мешающие, препятствующие.

Первым делом — выявить твои таланты, навыки, склонности. Что ещё умеешь и любишь делать, кроме основной профессии? И так организовать жизнь новоиспечённой миниизании, чтобы с полной отдачей использовать рабочее время каждого. Трёхразовое питание в столовой, вечером там же можно справить день рождения, свадьбу, потанцевать. «Внешнее» /тоже ходовое словечко в Изании/ телевидение и радио с их «убивающими время» программами здесь отвергались — смотрели только новости с по возможности нейтральным комментарием, познавательные, видовые и спортивные передачи.

Впрочем, у себя дома каждый мог смотреть что угодно — маленький телевизор с наушниками — и смотри свои сериалы, даже порнуху, но чтоб никто не видел, потому что: «Дурь — в карантин!» И только до 11-ти, — в одиннадцать был отбой по всей Изании, как в пионерлагере. Впрочем, интересующую тебя ночную передачу можно было поставить на запись на видак, всё было можно — только «в карантине», — железное правило, за несоблюдение которого после первого предупреждения следовало исключение.

Большой проблемой во многих семьях были алкоголики и даже наркоманы, опустившиеся, не желающие или не имеющие сил расстаться со своей губительной страстью. Их беспрепятственно принимали в спецбольницу неподалёку от Златогорья, пока только одну, где обеспечивали лечение, «хлеб насущный» и лёгкую работу «в охотку». Можно было даже в случае сильной «ломки» принять спасительную дозу по ценам гораздо ниже рыночных, и не убив кого-то или ограбив, а в обмен на общественно-полезный труд.

И снова единственное безоговорочное условие: «Болен — сиди в карантине».

Появились и первые связи с дальним зарубежьем, различными благотворительными фондами, которые теперь получили возможность не просто бухать деньги в бездонную яму под названием эсэнговия, а завели свои счета в Изан-банке. Суммы росли, множились, что было, особенно для предприимчивых, привыкших считать деньги американцев в новинку, и они охотно становились изанами. Айрис называла это «активной благотворительностью». И активность, и предприимчивость, и благотворительность были на её родине весьма популярны. Собственно, всю Изанию можно было бы назвать фондом «активной благотворительности». Не кормить ухой, а дать удочку и научить ловить рыбу /кроме, разумеется, больных и стариков/. «Раздай имение своё нищим». Под «имением» здесь подразумевали все дары от Бога, не только собственность, а под «нищими» — всех нуждающихся в помощи, в этих «дарах».