– В каком, извините, смысле?

– Да в прямом! Вишу, я, елы-палы, на ветке... Или висю?

– Не важно, продолжайте...

– А он к ней сзади подкрался и давай лапать! Ах ты, шимпанзюк плешивый! Хомо сапиенс недоделанный! Я, конечно, спрыгнул, да как подскачу к нему, да по репе – на! В общем, сцепились мы... Он за шею меня укусил... Ну я и заорал... – Толян замолчал, тяжело переводя дух.

– А дальше что было? – дав ему отдышаться, спросил профессор.

– Что-что, проснулся...

Профессор помолчал, потом заговорил тихим, спокойным голосом:

– Думаю, некоторая навязчивость и агрессивность ваших сновидений объясняется...

– Погодите, доктор, – прервал его Толян. – Я вам не все еще рассказал.

– Да? Слушаю вас...

Толян закусил губу, затравленно огляделся по сторонам, потом опустил голову и глухо заговорил:

– Ерунда какая-то со мной творится. В натуре... Я никому не рассказывал, даже Люське. Это жена моя. Понимаете, – он поднял лицо и быстро, словно боялся, что передумает, выпалил: – В зоопарк меня тянет. Сил никаких нет.

– В зоопарк?

– Ну да... Знаете, там обезьянник есть... Я уже два раза ходил. Подойду и смотрю, смотрю... Часами готов стоять. Хорошо мне там... – Толян закрыл руками лицо и откинулся на спинку.

– Та-ак. Это уже серьезней. А хвост?

– Что?

– Хвост не растет?

– У кого? Да вы... – Толян вскочил и, растопырив пальцы, пошел на профессора. – Да за такой базар... Да я...

– Симиа фэбрис! – тихо, словно магическое заклинание, произнес профессор.

– Чего-о? – гнусаво переспросил разозленный Толян.

– Обезьянья лихорадка, – перевел профессор и указал взглядом на кресло. – Сядьте. И слушайте. Довольно распространенное в последнее время заболевание. Сначала сны, потом зоопарк, потом атавизмы...

– Ата... что? – все еще стоя, Толян потрогал себя чуть ниже спины, и его лицо искривилось в жалобной гримасе.

– Ну-ну, не стоит воспринимать так трагически, – попытался ободрить его профессор. – Не вы первый... И ведь что характерно, – продолжил он задумчиво, глядя сквозь пациента. – Болезнь весьма и весьма избирательна. Поражает молодых, жизнеспособных и полных сил...

– А как же теперь? Что же это? – перебил его рассуждения плаксивый голос Толяна.

– Не волнуйтесь. В случае чего я вам выпишу направление на ампутацию. У нас современная техника, операция безболезненная, уже через день никаких следов. Будете раз в месяц показываться. Да возьмите же себя в руки! – строго приказал доктор. – Тысячи людей живут, и ничего. С волосатостью у вас как? Не повысилась?

Толян отчаянно замотал головой.

– Ну, это в основном у женщин встречается. Если что, у нас и салон эпиляции есть. Испанское оборудование, все на европейском уровне. Так что не переживайте.

– Доктор, а это не заразно? Лихорадка эта... У меня ведь жена... того, – Толян рукой описал дугу над своим животом.

– Что же вы сразу не сказали? М-да-а... – профессор нахмурил лоб. – Иногда, – он поднял вверх указательный палец. – Я подчеркиваю – иногда – может наблюдаться патология в эмбриональном развитии плода. Болезнь новая, малоисследованная...

– А как же анализы? У нас все в норме...

– Анализы тут ни при чем. Заболевание формируется на общем благоприятном фоне. Плод развивается, как обычно, а на заключительной стадии вдруг происходит странная, необъяснимая метаморфоза...

– Да вы мне по-человечески объясните, что вы все, елы-палы...

– Хорошо. Атавизмы... – профессор осекся, заметив возмущенный жест пациента. – У ребенка может появиться чрезмерный волосяной покров, несвойственная человеческим детенышам активность нижних конечностей, хвостатость и...

– Это что ж? Обезьяна какая-то получается...

– Ну, мы называем это иначе...

Толян схватился за голову.

– Что же делать? А лечение? Лечение какое-то есть?

– Современная медицина, увы, бессильна. Я не исключаю возможность, что этих детей удалось бы спасти и даже попробовать реабилитировать, но... Практически все они погибают в первый год жизни. В детских домах нет подходящих условий, чтобы обеспечить уход. Там нормальные дети никому не нужны, не то что...

– Постойте, какие еще детдома? Причем тут...

– Я не осуждаю родителей, – устало выдохнул профессор. – Мало кто решится взять домой такого ребенка... Во всяком случае, я пока не встречал.

Толян вскочил, пробежал из угла в угол, пыхтя и бормоча что-то под нос, потом остановился посреди комнаты:

– Доктор, любые бабки плачу...

– Деньги тут не помогут, – развел руками профессор.

– А за бугром? Лечат?

– Время от времени наши западные коллеги заявляют об открытии чудодейственных препаратов, но на практике... – профессор покачал головой и грустно улыбнулся. – Мы не знаем главного.

– Чего? – подался вперед Толян.

– Причины. Откуда появилась болезнь? И почему? – он потер лоб и задумчиво посмотрел на пациента. – Хотя, я думаю, что-то мы все-таки можем сделать. Знаете, есть у меня одна теория... Если удастся подтвердить ее экспериментально...

– Я готов, – тихо ответил Толян.

Профессор помолчал, что-то обдумывая, потом решительно поднялся из-за стола и указал на кресло:

– Садитесь... – он подошел ближе и встал перед пациентом. – Примите удобное положение. Та-ак, не волнуйтесь... Вас когда-нибудь гипнотизировали?

– Нет.

– Расслабьтесь... В этом нет ничего страшного. Вспомните о чем-то приятном... Например, отдых у моря... Крики чаек вдали, шум прибоя... Вам хорошо и спокойно... Можно ни о чем не думать... просто наблюдать за проплывающими внутренними образами...

Толян чувствовал себя не в своей тарелке. Он что, лох какой-нибудь? Не знает, что такое гипноз? Да не подействует на него эта фигня... Отдых на море... Ну да, отдыхали они прошлым летом с братками... Оттянулись по полной программе... А какие там телки, елы-палы...

Профессор услышал слабый стон и заметил, что пациент прикрыл глаза.

– И уже не ясно, сон это или реальность... – продолжил он. – Один... Два... Вас ничто не беспокоит... Мышцы расслаблены... Приятное тепло разливается по всему телу...

Толян засопел.

– Три... Сердце бьется спокойно и ровно... Немного удлиняется выдох... Вы погружаетесь в сон, – профессор услышал едва уловимый странный звук, похожий на приглушенное урчание. – Четыре... Пять...

Звук усилился. Профессор внимательно следил за лицом пациента. Оно напряглось, верхняя губа поползла вверх, обнажая зубы, и кабинет вдруг наполнился громким утробным рыком. Профессор отпрянул. Толян резко поднялся и, продолжая рычать, принялся колотить себя кулаками в грудь, потом задрал рубаху и стал проворно шарить по волосатому пузу крючкообразно изогнутой кистью.

– Поразительно!.. – прошептал профессор. – Кто бы мог поду...

Пациент вдруг вскочил на кресло и начал прыгать, громко ухая и размахивая руками. Он скорчил безобразную гримасу и, неожиданно сильно оттолкнувшись ногами, взлетел вверх и уцепился правой рукой за люстру. Раздался жалобный перезвон стекла.

– Ну и ну... – засуетился профессор. – Эй, голубчик!.. Пациент оскалился и запустил в бегающую внизу мишень отодранной от люстры хрустальной финтифлюшкой. В потолке обозначилась трещина.

– Немедленно возвращайтесь назад! – строгим голосом приказал профессор. – На цифре «один» вы проснетесь... Пять... Четыре...

Лицо Толяна начало постепенно разглаживаться, утрачивая звериные черты.

– Три... – продолжал обратный отсчет профессор.

Пациент стал медленно, как бы нехотя, возвращаться в исходное положение.

– Вы будете бодрым и отдохнувшим... Два... Один... Как самочувствие? Все в порядке?

Толян поднял голову со спинки кресла, удивленно огляделся. На письменный стол с потолка посыпалась белая крошка.

– Ну как? Долго я был в отключке?

– Всего несколько минут. Вы превзошли мои ожидания.

Толян потянулся.

– Но на сегодня достаточно. Придите в себя, успокойтесь, отдохните. А завтра продолжим. Жду вас в это же время...