Иду одна.

А тьма вокруг всё глуше.

Ни дружеской руки, ни огонька.

Под рёбрами дрожит комочек стужи —

Осколок мирового ледника.

А за спиной всё явственней, всё ближе

Незримый кто-то шаркает за мной,

Мои обиды, словно бусы, нижет,

И дышит непонятною виной.

Грешна, как все.

Но кто грехи измерит?..

И с добродетелями их соотнесёт?..

Ступаю наугад.

Но где же Берег?

И Лодка на зеркальной глади вод?..

Сплошные декабри.

Похолодало.

И сердце больше гимнов не поёт.

Я возвращаюсь к прошлому устало,

А прошлое меня не узнаёт.

А будущее взгляд отводит молча.

Я вижу тень оплавленной свечи

И жизни опадающие клочья.

Они ещё, как пепел, горячи.

О, дни мои!.. Густеющее время,

В котором тяжелеет каждый шаг.

Утихомиренно ступаю вслед за теми,

Кто Вечности несёт свой белый флаг.

Выгуливаю дождь на огороде.

О, как он бесподобно шелестит.

Он чист и наг, желанный гость природе.

В моём наделе — целый день гостит.

Умыто дышат лёгким паром грядки.

Играет капля в пазухе листа.

У тучки солнце выиграло прятки.

И вся земля, как в Первый День, чиста.

А я научилась уже притворяться…

И маски носить…

И сквозь слёзы смеяться…

Ещё я умею, как гиря, молчать

И внутрь неслышно и тонко кричать…

Могу и счастливою быть научиться

И безрассудно банально влюбиться…

Только на выжженной чёрной крови

Вряд ли взойдёт одуванчик любви.

В тот год опоздавшего лета

Не сохла листва на берёзах,

В конвульсиях билась планета,

В потопах, цунами и грозах.

И грустно молчало на дачах

Морщинистое населенье.

В тот год отвернулась удача —

Напали дожди на селенья.

А где-то жара допекала.

Текли ледники на вершинах,

Крошились могучие скалы,

И суша рождалась в пучинах.

И не было в мире покоя

Для зверя и для человека.

И не было славного Ноя

Средь нас с чертежами Ковчега.

Ах, как душа покоя просит.

Давно обиды прощены.

Я словно поле, где колосья

Тугими зёрнами полны.

Крестьянкой в чёрном балахоне

Я буду скошена. Меня

Земля, как мать, возьмёт в ладони.

Стихов останется стерня.

Порой мне кажется, что есть у жизни — дубль.

Как пара рук и ног у человека,

Как пара глаз!..

Лишь в песне в поле дуб

Стоит один, если не век — полвека.

В театре у актёра есть дублёр:

Что «жизнь — театр, и все мы в нём актёры»,

Шекспир был прав.

Со сцены до сих пор

Мы внемлем этой правде век который.

К конструкторам прислушаться пора:

Они за подстраховочные схемы.

Великий риск — космический корабль

Слать в небо, не дублируя системы

Главнейшие: двукратно

И трёхкратно!..

А человек?

Ужели так превратно

Поймём мы Бога замысел о нас?

Мол, жизнь, как и любовь, даётся раз

Один, и всё изведай в ней сполна…

Любовь — особый разговор!

Она

Возможна в бесконечных продолженьях. Но что до жизни, до судьбы? На «раз»

Согласен, но с поправкой:

Бессонница — плаха старости.

Клади голову на подушку

И на рубль или на полушку

Проси у Морфея сна.

Он торгуется!

Тишина.

Не луна — половинка месяца

Вдруг секирой в окошке кажется:

Грех ли вспомнится — не отмажешься,

Страх ли, полночи хмурый друг,

Сердца частый озвучит стук.

«Ты живёшь богато:

Полон дом зверья!..»

Чепуха, ребята,

Полунищий я.

Печка — не пекарня,

И простые вещи:

У меня не псарня,

Я вам не помещик!

Запустил ли автор

Пусть и не бездарный,

Двор — печальный фактор:

Век безгонорарный.

Трубочку-жалейку

Мне б иметь не вредно:

Хлев ни за копейку

Сдал я псам в аренду.

И уж, коль бесплатна,

Значит, и бессрочна:

Не вернут обратно

Площадь — это точно!..

Выйду — не укусят.

Попрошайки — в меру.

Видят, что невкусен

Хлеб пенсионера.

В огороде, вроде,

Я могу, работник,

Только не помещик,

Только не охотник.