Баянов с досадой чувствовал — допустил ошибку. Вон как воспрянул духом преступник, как порозовело горбоносое лицо, поднялась только-что низко опущенная голова.

Степан Васильевич? Имя и отчество, конечно, фальшивые. Полковник

Фломин во время последней беседы упоминал о том, что киллер был завербован сразу в две противостоящие организации: эскадрон смерти и Бумеранг. Следовательно, речь идет о вербовщике из министерства, ибо хвастать своей принадлежностью к эскадрону Собков вряд ли решится.

— … по совокупности совершенных преступлений суд наверняка приговорит вас к высшей мере. Как говорят в криминальной среде, кранты… Не улыбайтесь, — резко приказал Баянов, заметив на лице убийцы пренебрежительную улыбку. — Знаю, о чем вы думаете: права человека, требования Совета Европы, мораторий на смертную казнь предстоящая ее отмена. Не обольщайтесь, медленное умирание в радиоактивных забоях намного страшней… Давайте ненадолго прервем нашу содержательную беседу. Не знаю как вы, а я устал. Утром продолжим…

Подследственного отвели в его камеру.

На этот раз не помогла сила воли — он до утра не уснул. Сидел за столом, уставившись в одну точку и думал. Спрашивается, если его вычислили и просветили насквозь, зачем понадобилось преждевременно открывать карты? Заставить преступника выдать подельников? Но киллер всегда работал в одиночку, предпочитал до минимума ограничивать контакты даже с наводчиками. Следователь не может не знать об этом. Надеется на то, что подследственный припомнит неизвестные следствию ликвидации? Еще глупей. Очкарик дотошно перечислил все подвиги Ковригина, начиная еще со спецназовских времен, не оставил ни одного темного пятнышка.

Вывод единственный: его стараются запугать. Для чего? Скорей всего, мент готовит киллера к какой-то сделке. Ну, что ж, поглядим, что можно извлечь полезного из завтрашней откровенности. Поторгуемся, как азартные игроки в преферанс торгуются за право банковать.

После тошнотворного завтрака подследственного снова повели на допрос.

— Как спалось, Владимир Сергеевич? Если вы не против, я стану называть вас последним именем?

— Ради Бога, — вежливо поклонился Собков, но к этой вежливости добавлено столько плохо скрытой иронии, что у Баянова порозовели скулы. — Спал отлично, завтракал с аппетитом.

— Тогда продолжим… Надеюсь, вы успели оценить факты своей биографии? Естественно, с точки зрения закона. Если имеются возражения, поправки — готов выслушать.

Вторичный поклон. Еще более ядовитый. И — многозначительное молчание. Которое можно расценить как согласие, или отказ.

— Перед вами — два пути…

Баянов, в который уже раз, снял пенсне, протер стекла, водрузил на место. Поднялся и принялся ходить по комнате.

— … первый путь — судебное заседание с вынесением сурового приговора. Не стану повторять, какого именно. Вы — умный человек и должны все понимать.

— До российского суда еще нужно добраться, — тихо проговорил киллер. В меру уверенно, в меру нерешительно. — Сейчас я нахожусь на территории суверенного государства, для моей выдачи России потребуется разрешение Украины…

Баянов рассмеялся.

— Не ожидал, Владимир Сергеевич, ей-Богу, не ожидал! Будь на вашем месте примитивный убийца с двумя замусоренными извилинами в башке — понятно, но вы же умный человек. Легонький укольчик в ручку и вы сами, без сопротивления, поедете в Москву. Кстати, мои украинские коллеги охотно избавятся от вашего присутствия…

Все это Собков отлично знал. Просто он легонько подстегивал следователя, заставлял его поскорей добраться до завершения нудного допроса, и — начала неизбежного торга.

— Сомнительно. Но ежели вы правы, что дальше?

— Дальше? Как любил выражаться автор перестройки, имеется альтернатива. Только прошу не фантазировать, не представлять себя на прессконференции перед журналистами. Смею заверить, не дойдете — сердечный приступ с летальным завершением не позволит. Поэтому постарайтесь выслушать меня как можно внимательней. Согласитесь с нашим предложением — свобода, спокойная жизнь где-нибудь в живописном уголке Подмосковья, в собственной квартире, которую мы вам купим…

— Не надо, господин капитан, я давно вышел из младенческого возраста. Камера в тюряге — вот, что вы для меня организуете.

Баянов отмахнулся. Будто от глупой мухи, которая изрядно надоела ему своим жужжанием.

— Мало того, все прежние ваши грехи будут забыты. Новый российский паспорт заменит вашу ксиву, — не обращая внимания на иронию киллера, бил в одну и ту же точку следователь. — Вы станете получать большие деньги…

Подследственный пренебрежительно покачал головой. Дескать, я и сейчас не обижен, получаю достаточно для безбедной жизни.

— … безоблачная жизнь вместе с любимой женщиной… Ксаной Баниной!

Два слова выданы почти шепотом, с расстановкой. Азартный игрок выбросил последние козыри. Привстал и наклонился к Собкову. Для Александра они прогремели ударами в набатный колокол. Он растерялся. Руки сжались в кулаки, во рту пересохло, голова закружилась. Его ударили в незащищенное место.

— Что я должен делать? — хрипло спросил он.

— Вот это уже деловой разговор. Ничего особенного. Просто выполнять некоторые наши задания… Подробности обсудим позже, главное — ваше согласие. Если я вас правильно понял, оно — в кармане…

— Поняли правильно, — кивнул киллер. — Только есть несколько замечаний. Вернее — условий…

Глава 4

Куликово — небольшой поселок в пятидесяти километрах от Москвы. Основное население — сотрудники нескольких НИИ, обслуживающий персонал. Небольшой уютный рынок переполнен торговками, предлагающими овощи, мясо, молоко-сметану. Здесь же торгуют одеждой, обувью, бельем. Вокруг поселка — лес, но лес особый, более похожий на парк. Асфальтированные дорожки освещены скрытыми в зелени фонарями. На окраине — искусственное озеро, окаймленное все тем же лесом.

Короче, благодать! Сочетание чистейшего воздуха и городских удобств.

В двухкомнатной квартире на пятом этаже элитного дома поселился господин Голубев Владимир Сергеевич. Баянов решил не менять фамилию нового своего агента, ограничился заменой французской ксивы на российский паспорт.

Обязанность пока единственная — вживаться в обстановку, изредка навещать столицу, по наводке вербовщика знакомиться со своими боевиками.

— Связь только через меня, — предупредил капитан. — Понадобитесь — найду, вы захотите пообщаться — позвоните по этому телефону, попросите «мененджера». Меня позовут.

Ничего нового — обычная связь. Только с другими парольными фразами и по другим телефонам. Раньше киллер пользовался подобной схемой для получения заказов. С пиковыми и со славянами. Только с Монахом, командиром эскадрона смерти, связь была односторонней. Собкову категорически запретили звонить.

Тогда в зарешеченной комнате для допросов терминатор поставил очкарику два непременных условия. Первое — возвращение ему Ксаны. Без этого — никаких связей, никаких подписок. Второе — свободная охота за Монахом. Пока бывший эскадронец не расправится с мерзким предателем — никаких заданий выполнять не будет.

Баянов охотно согласился. Впечатление — давно знал эти условия.

— Пока — вживайтесь. В первую очередь, знакомьтесь с соседями.

Налаживать близкие отношения с жильцами дома Александр не собирается. Самый лучший вариант — здравствуйте-досвиданья. Но он уверен — вербовщик наверняка приставил к новому своему агенту топтуна. Не мешает вычислить его. Возможно, пастух — один из жильцов дома.

— Сделаю.

В первый же день после вселения в подаренную фээсбэшниками квартиру Собков познакомился с одним из соседей.

Рано утром, в спортивном костюме и кроссовках, он вышел на первую прогулку. Оглядеть окрестности, наметить маршруты пробежек, познакомиться с местными достопримечательностями. Заодно, заложить в память проходные дворы, глухие переулки, оживленные и малопосещаемые улицы.