— Во первых, он — удивительно волевой человек. Если что-нибудь задумает, сметет все препятствия, стены лбом пробьет. Во вторых, классный снайпер. Почти не целясь, из десяти возможных выбивает все десять, всаживает пулю в пулю. Лично я такого еще не встречал. В третьих, он обозлен арестом любимой девушки и эта самая злость во много крат увеличивает его силы… Именно этого ты и не учел в своей разработке

— Ладно, учтем, — нехотя согласился он. — Ты хочешь учавствовать в операции?

— Ни за что! Собков увидит меня только после двухнедельной отсидки в одиночной камере. И ни часом раньше… Что касается тебя — можешь раз-другой допросить. Но я прошу особо не мозолить глаза. «Пациент» должен продумать все последствия своего провала, взвесить, оценить.

Солидный гражданин Французской республики каждое утро медленно прогуливается рядом с морским вокзалом. Один или вместе с Поленькой. Подолгу бродит по набережной или стоит, облокотившись на парапет, бездумно вглядываясь в морской простор. Будто изучая маршрут возвращения в Россию. А чем еще заниматься? Расписание изучено, билет в кармане, отправление теплохода через неделю.

Однажды он пошел к морю вечером. Конечно, один, Поленьку мать уложила в постель. Александру невмоготу сидеть в четырех стенах перед осточертевшим телевизором, на экране которого беснуются голые красотки и длиноволосые парни.

Солнце уже ушло за горизонт, но темнота еще не наступила. В облысевших кронах деревьев мигают тусклые звезды. Улицы полупустые — жители огромного города спрятались в своих квартирах. Их пугают бандитские разборки, они устали от постоянной тревоги, перестали надеяться на помощь милиции.

А киллеру бояться нечего. Ночной «пропуск» в виде пистолета всегда наготове, захочет какой-нибудь бандюга поживиться — ради Бога, появится развлечение. И — тренировка. Вот уже около месяца ему не приходилось стрелять.

Собков с"умел подавить в себе предчувствие грядущей опасности. Он взвел себя, как взводят тугую пружину. Придет время и она соскочит с предохранителя, разбросает всех, кто вздумает помешать ему наказать Монаха и освободить Ксану.

Быстро темнело. Вдоль набережной зажглись тусклые фонари. Пора возвращаться, как бы хозяйка не заподозрила неладное. Ведь впервые за две недели постоялец провел вечер вне дома. Не дай Бог побежит в милицию!

Александр медленно пошел по улице. Ровно через неделю рано утром, когда Татьяна Викторовна уйдет доить корову, а Поленька будет еще спать, он покинет полюбившийся дом. Уйдет по-английски, не прощаясь…

Задумавшись, Собков не обратил внимание на припаркованную неподалеку темнокоричневую «волгу» с двумя пассажирами. А если бы и заметил? Ничего опасного. Сидят два нахохленных старикана и, похоже, ожидают третьего.

Из черного провала между домами вылупились три фигуры. Киллер сразу очнулся, рука привычно скользнула под рубашку к рубчатой рукоятке пистолета. Огляделся. Позади такой же осторожной походкой за ним идут еще двое. На ментов не похожи — те работают парами, а тут — целое подразделение! Местным криминальным бизнесменам Собков еще не успел насолить. Значит, мелкие сявки, кусочники! Ну, с ними-то он справится.

— Будь ласка, хлопче, подбрось гроши армии имени батьки Махны, — пропитым баском обратился к нему крепкий парняга. — Слухом пользуемся — хранцуз, не дерьмовый москаль-жадюга. Вот и подмогни.

Разве бросить страждущим «махновцам» пару сотенных? Нет, не стоит, подачка только усилит их аппетит, а вид туго набитого бумажника удесятерит силы. Один вооружен метровой металлической трубой, второй неумело прячет в рукаве рубашки длинный нож, третий — с кастетом. Двухстами зеленых не обойтись — одесские умельцы выпотрошат «хранцуза», как рыбаки обрабатывают пойманную рыбу.

— Для чего же вам понадобилась помощь? — поинтересовался Собков. Придвинулся к фасаду дома. Терпеть не мог подставлять незащищенную спину.

— Оружие покупать?

— Во-во, хлопче, в самую середку попал. Биться с москалями на кулачках не гоже, мы их пощупаем гранатометами.

— Молодцы, ребята! — похвалил Александр, еще на шаг придвинувшись к стене. — Вот только грошей с собой маловато. Сейчас проверю.

Наивные грабители расслабились. Сейчас глупая курочка снесет золотое яичко. Все пятеро взволнованно засопели, главарь глотнул из походной фляжки. Придвинулись вплотную.

Достать пистолет киллер не успел. Послышались резкие гудки сирен, яркие лучи автомобильных фар ослепили грабителей и их жертву.

— К стене! Руки — на голову!

«Борцы с москалями» послушно выстроились вдоль стены, положили на затылки ладони. Захныкали, выпрашивая пощаду.

«Француз» не прислонился к стене, не закинул руки на затылок. Независимо подошел к плотному мужчине, кажется, старшему.

— Во время вы подоспели. Эти подонки хотели меня ограбить…

— Молчать! К стене!

Омоновец «пощекотал» палкой спину Голубева и тот понял — придется подчиниться. Умело ощупали тело — от головы до пяток, извлекли пистолет и торжествующе подали начальнику.

— Оружие? Вот это — улов… В машину!

Пятерых грабителей упрятали в кузов миниавтобуса, «француза» почему-то с почетом усадили в «жигуленка». С обеих сторон стиснули два сыскаря. И еще он подметил — захваченных на месте преступления налетчиков не били, не заковали в наручники, а на его запястьях защелкнули браслеты.

Похоже, попытка ограбления — умело поставленный спектакль. Только кто режиссер этой постановки? Могли бы окольцевать без иммитации ограбления. Или побоялись познакомиться с пистолетом в руках знаменитого снайпера? Скорей всего, так оно и есть — побоялись. Попался!

Единственная надежда — на французский паспорт с визами. Руководители самостийной Украины не осмелятся портить отношения с подкармливающими ее странами. Только бы сыскари не вздумали приглашать представителя посольства, тот немедля отречется от опасного «родства».

В участке задержанного отвели в отдельную комнату. За столом — сумрачный толстяк с отвисшми щеками и равнодушным взглядом. На столе перед ним — документы и пистолет задержанного.

— Голубев Владимир Сергеевич?

— Точно. Гражданин Французской республики русского происхождения.

— С какой целью приехали в Одессу?

— В годы гражданской войны здесь погиб мой дед. По материнской линии. Захотелось найти место его захоронения. Не пойму, по какой причине меня задержали, избили? Даже оружие отобрали, без которого у вас жить небезопасно! — артистически возмущался «француз», растерянно разводя руками и едва не плача. — Обращаетесь, как с уголовником.

Ответы продуманы еще во Франции, отрепетировано грустное выражение лица, скорбь по поводу страшной кончины деда… или прадеда, наигранное возмущение милицейским беспределом.

— Разберемся, — неопределенно пробурчал сыскарь. — Пока вам придется погостить у нас.

— Но у меня — билет на теплоход!

— Не волнуйтесь, поменяем. Уедете. Если, конечно, подтвердятся ваши показания… Впрочем, нам и сейчас кое-что уже известно.

Клименко многое мог бы напомнить забывчивому подследственному. Но украинский сыщик выполнял слово, данное российскому коллеге. Баянов просил не расслаблять и не настораживать киллера, держать в «подогретом» состоянии…

Глава 3

Камера небольшая, на одного узника. Почти точная копия той, в которой Собкову довелось сидеть в московском следственном изоляторе. Но тогда киллера взяли с поличными — после убийства на рынке четырех милиционеров и женщины. Сейчас он чист, как вымытое рачительной хозяйкой стеклышко.

По всем писанным и неписанным законам, его должны отпустить. Записать адрес, вежливо попросить навестить участок, дать показания. Но не напяливать на руки дурацкие браслеты, тем более, не сажать в изолятор. Неужели он прокололся? Где и когда?

Устав бегать по камере, Александр присел к столу. Искать причину ареста, трепать и без того изношенные нервы — бессмысленно. Если не сегодня, то завтра менты будут вынуждены открыть свои карты. Вот тогда и пригодятся подследственному энергия и сила воли.