Невыносимая мука — покинуть сына в надежде вернуть дочь. Может случиться так, что она потеряет обоих.

Когда Иза, ни разу не обернувшись, пошла к выходу, то уже не плакала, в этом новом мире вечной эмоциональной мерзлоты не было места ни слезам, ни чувствам.

«Фольксваген» ждал ее на стоянке. Она села рядом с Дэниелом.

— Эта машина не развалится на ходу?

— Не уверен.

— Ладно, поехали искать Бэллу.

Глава 6

Они остановились на трассе М 3, ведущей в Лондон, чтобы заправиться. Дэниел вернулся от кассы, печально вертя в руках бумажник.

— По моим расчетам, если мы ничего не будем есть, а спать станем в парке, нам хватит денег, ну, по крайней мере, до конца недели. — Он улыбнулся. — Нужно выработать план.

— Уже…

— Я жалкая копия благородного рыцаря — у меня ни работы нет, ни денег. — Дэнни пошуршал банкнотами в бумажнике. — Прошу прощения.

— Не стоит, ведь мы в одной лодке, Дэниел.

— Что ты хочешь этим сказать?

— У меня тоже нет денег. И работы — по крайней мере, ее не будет, если я не появлюсь в Париже или Вашингтоне на следующей неделе.

— Жаль.

В глазах Изы зажегся лукавый огонек, но Дэнни не разделял ее веселости. Он был обескуражен, ее захваченный штилем пират.

— Я бы продал машину, но кому она нужна? Ладно, что-нибудь придумаем. Боюсь, придется туго…

Она покачала головой.

— Не пойдет. Нам так много предстоит сделать, а времени у нас мало.

— Что ты предлагаешь? Налет на «Хэрродс» на рассвете?

— Неплохая идея.

— И, я полагаю, номер мы закажем в «Ритце»?

— Нет, в «Стэффорде», это очень изысканный отель совсем рядом с Сент-Джеймским парком. Я уже заказала номер.

Дэнни рассмеялся, но мгновенно посерьезнел.

— Ты не шутишь?

— Отнюдь. Необходимо выглядеть респектабельно, ведь никто не примет нас, если мы станем бродить по Лондону в лохмотьях, как сиротка Энни.

— Сиротка Энни нашла-таки своего миллионера.

— Много денег не потребуется. Главное — соответствующий имидж. Знаешь, когда я выполняю задание редакции, самая ценная часть моего багажа — двадцатидолларовая непромокаемая сумка, закрытая на молнию за пять минут до отлета. В ней лежат шелковая блузка, блестящие сережки, косметика и щетка для волос. Я могу быть одета в старые джинсы, залезть по колено в болото, не мыться неделю, но оператору достаточно держать меня в кадре выше пояса — никто ничего не заметит. Многие люди до сих пор «встречают по одежке»…

— Американцы, может быть.

— Нет, Дэниел, англичане хуже всех! Слишком поверхностны — костюм, традиционный галстук, манера разговаривать, длинные аристократические носы, говорят всегда одно, а думают другое. Для англичан первое впечатление — главное. Мы не сможем иметь с ними дело, если будем похожи на беженцев в обносках.

— Мы с мамой жили в старом разваливающемся особняке на берегу залива. Масса комнат, протекающая во время дождя крыша и полное отсутствие денег. Когда ей хотелось произвести впечатление, она начинала двигать мебель из одной комнаты в другую.

— Так что ты предлагаешь?

— Может, поменяемся серьгами?

Иза засмеялась.

— О, Дэнни Блэкхарт, ты будешь странно выглядеть в моей блузке. — Она взглядом эксперта осмотрела его джинсы, туфли, потертую лыжную куртку. — Интересно, на кого ты похож в хорошо сшитом костюме?

— Знаешь, я неплохо выглядел. Но это было в другой жизни.

— Я говорю о сегодняшнем дне…

— Иза, будь реалисткой.

— Дэниел, все чертовы английские бюрократы объединились, чтобы раздавить меня. Приходится сражаться на их условиях, а это трудновато из сточной канавы. Рано или поздно они обнаружат, что я не уехала, и начнут искать меня. И тебя. Но им и в голову не придет интересоваться мистером и миссис Дэниел Фрэнклин, проживающими в одном из лучших лондонских отелей. По крайней мере, некоторое время.

— Но как?..

— Дэниел, веди машину.

Он так и сделал. Оказавшись в центре Лондона, Изидора почувствовала, как возвращается к ней энергия, словно батарейки подзарядились от темпа городской жизни. Она больше не чувствовала себя одинокой и беспомощной. Уличное движение на каждом перекрестке напоминало корриду: пешеходы рисковали жизнью, подражая матадорам и уворачиваясь от свирепых машин, причем каждый отважный бросок сопровождался овацией гудков. Это был город — стремительный, злой, где так легко затеряться человеку. Наконец-то она сражалась на привычном для нее поле.

Они ехали, пока Иза не велела Дэнни остановиться на боковой улочке недалеко от Пикадилли, в самом центре Вест-Энда, возле центрального лондонского отделения туристического агентства Кука. Ее не было десять минут.

— Что теперь? — спросил Блэкхарт.

— Будем действовать по порядку. Начнем с белья. «Маркс и Спенсер».

— Послушай, Иза, что за игру ты затеяла?

— Игра старая, Дэниел, только мы сыграем в нее по своим правилам.

Она оттянула клапан на кармане. Он оказался набит пятидесятифунтовыми банкнотами.

— Пятнадцать тысяч фунтов. Думаешь, этого достаточно, чтобы продержаться?

На какое-то мгновение Дэниел стал похож на окуня, готового заглотнуть наживку. Он пытался задать следующий вопрос, но никак не мог его сформулировать:

— Как?.. — хрипло каркнул он.

— Смелые, отчаянные люди — иностранные корреспонденты — налегке мечутся по всему миру, выполняя срочные задания и совершенно неразумные требования своих редакторов. Кредитные карточки часто бывают бесполезны там, где мы оказываемся. Нельзя дать взятку или подкупить кого-нибудь с помощью кредитной карточки, иногда даже нельзя поселиться в гостинице. Так что у «Уорлд Кейбл ньюз» имеется договоренность с компанией Кука о предоставлении наличных тем, кто внесен в список аккредитованных служащих. До пятнадцати тысяч фунтов. А я аккредитована.

— Но ты сказала, что они собираются уволить тебя.

— Верно. Думаю, будет ужасный скандал.

— Но это, это… кража.

— Формально — нет. Я ведь собираюсь вернуть деньги. — Иза пожала плечами. — Во всяком случае, сейчас мне они нужнее.

— Возможно, но полиция вряд ли примет это в расчет!

— Я все-таки рискну.

— Но это нанесет непоправимый удар по твоей репутации. Вряд ли это разумно.

Зеленый цвет — цвет магический, в нем живут тепло и тайна изумруда, очарование старого леса. Он способен сковать душу, как лед Заполярья. Глаза Изы были сейчас беспощадно холодны.

— Дэниел, сначала у меня отобрали одного ребенка. Сегодня утром я отдала другого. А ты предлагаешь остановиться и поговорить о том, что хорошо, а что плохо.

Он дотронулся до ее руки, и она отшатнулась от него, как от прокаженного.

— О'кей, Иза. Какой у тебя план?

— Открыть некоторые двери. Найти Полетт Деверье, найти Бэллу. Есть возражения?

Они замолчали, заметив, что молодой констебль с подозрением смотрит на ржавую развалюху, остановившуюся возле одного из самых изысканных особняков Лондона. Иза одарила его ослепительной телевизионной улыбкой. Полицейский кивнул: не столько потому, что это его убедило, сколько полагая, что террористы обычно не взрывают машины, продолжая сидеть в них. Он жестом велел им проезжать, неодобрительно взглянув на выхлопную трубу, оставившую за собой шлейф газов.

— Расскажи мне побольше о Полетт, — попросил Дэниел, уверенно ведя машину. — Как она выглядит. Закрой глаза и попытайся вспомнить.

Она закрыла глаза, чтобы не отвлекаться, набрала в грудь побольше воздуха и нырнула в глубокую запретную пещеру, мир темноты и гниющей сырости, внушающий отвратительные мысли о смерти и разложении.

— Она довольно высокая. Блондинка. Волосы до плеч. Довольно хорошенькая — на первый взгляд, но, когда присмотришься, видишь старую ведьму, пытающуюся вырваться из тела молодой женщины. Возраст точно определить трудно. Волосы могли бы быть красивыми, возможно, когда-то их постригли в хорошей парикмахерской, но они немытые и растрепанные, лицо истощенное, как череп. Тонкая полоска губ. Ничего не могу сказать о зубах, она не улыбалась, как будто просто не способна была ни на какие эмоции. Выражение лица пустое, словно у нее отняли все чувства и набили тряпьем и ватой. Если подойти к ней совсем близко, замечаешь, что она… грязная. Кожа, о, кожа ужасная, жирная, с забитыми порами. Болячка на верхней губе. Кажется, Полетт не всегда была такой, когда-то она была красивой. Но страшнее всего — ее глаза, это самое ужасное. Такие измученные. Пустые. Проклятые.