Но радоваться долго не пришлось. Всю площадку за деревянным заграждением окружала металлическая решетка, поверх которой вилась острая проволока. У ворот стояли вооруженные охранники. Рядом с одним, в пуленепробиваемом жилете, сидела немецкая овчарка. Им было что охранять – груз в два миллиарда долларов. Так, чтобы муха не пролетела.
Я повернулся, чтобы идти к машине, и замер. Перед ней стояли два охранника. Один направил на меня винтовку, другой подошел, осветил мое лицо карманным фонариком, затем направил луч внутрь машины. Карта, мой загорелый вид, тенниска, фотоаппарат на переднем сиденье успокоили их.
– Турист, – проворчал один, нахмурив брови. Другой сердито кивнул. – Стоянка автомашин там, – сказал он и жестом указал место. – Приезжие ставят машины там.
– Вот как? – произнес я, вяло улыбнувшись. – Спасибо, сеньор. Грасиас.
Этим я ограничился и медленно поехал прочь. Все идет нормально, Катков. Меня признали за туриста, пришло время и действовать как туристу. Не выслеживать и вынюхивать все кругом, а повесить на шею фотоаппарат и топать смело к парадному подъезду. Почему бы нет, черт побери? Рей-Бан, можно сказать, лицом к лицу меня не узнал. Чего же теперь бояться?
Перед входом в отель «Ривьера» в отраженном свете поблескивал небольшой бассейн с фонтаном – русалка и морской конек свились в блаженстве сексуального экстаза. Как и другие дома и здания в Гаване, игорный дворец, детище фантазий Мейера Лански, нуждался в основательном ремонте. Стеклянные двери вели в запущенный вестибюль, где тускло мерцали запыленные, давно не чищенные люстры. Мраморный пол был покрыт толстым слоем грязи и пыли, ковры, драпировки и мебель потерты и изношены. Бесцельно слонялись по залу и сидели несколько человек и зевающий от скуки коридорный. Какой-то старичок почитывал газету. Только русские инженеры, некогда бывшие во Дворце конгрессов частыми гостями, чувствовали себя здесь, судя по всему, как дома.
В регистратуре никого не было. Я прошел дальше, в крытый мраморный портик. Здесь находились двери лифтов и виднелся главный вход во дворец. В былые времена прибывающих гостей приглашали прямо в казино. Теперь путь туда преграждали тяжелые стальные двери. Закрытые и запертые. Даже опечатанные, словно в хранилищах ценностей. Цепочка толстых канатов, обшитых бархатом, преграждала путь случайно попавшим сюда постояльцам отеля. Небольшие таблички на нескольких языках предупреждали: «Посторонним вход воспрещен». Здесь вооруженная охрана не требовалась. Нечего привлекать ненужное внимание к тому, что творится теперь в закрытом помещении Дворца конгрессов.
Да будь хоть еще строже охрана, мне на это плевать. Ничто меня не остановит, я не успокоюсь, пока лично не взгляну на фантастическую феерию там, внутри, с двумя миллиардами долларов. Игорное оборудование и мебель оттуда, должно быть, уже давно вывезли, но казино вряд ли ремонтировали, обновляли и красили заново, не говоря уже о перестройке. Если так, если до внутренних помещений еще не добрались, то я преотлично знаю дорогу туда.
Я нагнулся, пролез под бархатным канатом и через стальные двери прошел в коридор, там повернул налево, потом направо и подошел к двери с табличкой «Администрация». За дверью оказалось помещение, похожее на театральные кулисы: высокие потолки, бетонный пол, авансцена без стенок. Театральные уборные, где некогда переодевались и гримировались заезжие знаменитости, были переделаны под служебные кабинеты и офисы. Как и в вестибюле, здесь чувствовалось запустение, стояла колченогая обшарпанная мебель и не было ни души в этот поздний час. В лабиринте комнат и кабинетов легко было заблудиться. Я принялся искать полукруглую стенку зала Дворца конгрессов. Из какого-то офиса послышалось непонятное громкое жужжание. Я замер на месте, затем осторожно двинулся на звук и заглянул в полуоткрытую дверь. Пожилая уборщица, похожая на наших московских бабушек с березовыми метлами в руках, чистила пылесосом вытертый ковер. Подождав, пока она не повернулась ко мне спиной, я проскользнул мимо двери. Гул пылесоса заглушил мои шаги по бетонному полу.
Наконец-то я попал в полукруглый коридор, окружающий по периметру яйцеобразное здание. По нему я прошел в помещение, переоборудованное во временный склад. В одном углу его высились аккуратные штабеля картонных коробок. Уже двигаясь дальше, я подумал, что уж очень аккуратно уложены эти коробки – как ступеньки лестницы. Похоже было, что они и в самом деле размещались на ступеньках лестницы – именно ее я и искал. От одной мысли о том, что я ее едва не проворонил, меня даже в дрожь бросило. Лестницей, видимо, уже давно не пользовались, следовательно, зал не перестраивался, и мое желание заглянуть в главный зал Дворца конгрессов оказалось не таким уж несбыточным.
В полной темноте я полез вверх по картонным коробкам и очутился на площадке, затянутой паутиной. Пришлось разрушить покои паука. Смахнув ее, я на ощупь двинулся дальше вдоль стенки. Руки наткнулись на выключатель. Щелкнул им, но свет не загорелся. Темень была непроницаемая. Тогда я чиркнул спичкой. Видна какая-то дверь, но она заперта, засов и замок довольно внушительные. Петли с другой стороны двери. Пламя спички уже начало жечь пальцы. Я зажег другую спичку и полез назад.
Уборщица перешла в дальнюю комнату, откуда теперь доносилось жужжание пылесоса. Я зашел в какой-то большой офис, видимо, управляющего дворцом, увидел там письменный стол и осмотрел его. В нижнем ящике стола лежал, как водится, всякий канцелярский хлам: карандаши, скрепки, подушечки для печати, семейные фотографии, калькулятор и ручной фонарик, который я сразу же отправил в свой карман. В самом низу ящика, под стопкой бумаги старых календарей, я нащупал две связки ключей, в каждой по несколько дюжин, на некоторых висели бирки, а толку что – надписи на них сделаны по-испански.
Я вернулся во временный склад и снова полез наверх, на площадку. С фонариком ориентироваться было легче, не то что с ключами. Я перебрал уже все ключи из первой связки и принялся за вторую, когда, казалось, очередной ключ подошел к замочной скважине, но он не хотел поворачиваться. Я его тряс и качал, крутил влево-вправо, но замок не поддавался. Тогда я решил испробовать оставшиеся ключи, и вот наконец-то один сдался – в замке резко щелкнул поворотный механизм, и он открылся.
Я оказался прав. Дверь вела в помещение, расположенное на чердаке зала Дворца конгрессов. Казино там больше не было, но все оставалось, как прежде: комната службы безопасности, площадки для наблюдения и двусторонние зеркала, с помощью которых когда-то следили за игорными столами, установленными внизу, в зале. Зеркала отражали бледный свет, бросая слабые блики на узкие подвесные мостики, тянущиеся по стенкам чердака. Перед одним зеркалом я присел на корточки. Такие зеркала обычно устанавливают ночью на крыши со стеклянными потолками и с их помощью просматривают нижние помещения. В зеркале отражался огромный зал внизу, он, похоже, был пустым. Неужто я пришел слишком поздно? Выходит, деньги уже разгрузили, перегрузили и снова куда-то увезли? Проклятье! Ведь не прошло еще и суток. Тягач и контейнер все еще здесь. Внутри у меня все заныло, но тут послышался приглушенный шаркающий звук. Я попробовал определить, откуда он исходит, и подошел к другой системе зеркал, установленных под углом в центре чердака. Прямо подо мной высилась целая гора пластиковых мешков, набитых под завязку пачками денег.
Другие двусторонние зеркала показали мне длинный ленточный транспортер, он-то при вращении ведущего колеса издавал этот резкий шаркающий звук. Не было никаких крупье, никаких биржевых боссов, никаких игроков с лихорадочным блеском в глазах. Были только усердные счетчики денег со счетными машинками и два вооруженных цепных пса: Рей-Бан, который зорко следил за всем; сидя на высокой табуретке с укороченным автоматом в руках, да телохранитель Рабиноу, тот самый, который обыскивал меня в лифте, нацепивший на себя широченный наплечный ремень с огромной кобурой, от подмышки до самого пояса.