Одинокая в объятиях супруга,

Эта женщина найти не может друга,

И душа обременённая болит.

Этой женщине к лицу её печаль,

Взгляд такой же нам являет оленёнок,

Что среди растений радостно-зелёных,

Беспокойно смотрит в облачную даль.

К ней всего-то полчаса езды ночной

На искрящем в возмущении трамвае,

И она вздохнёт, внезапно узнавая

Неизбывное родство души иной.

Не пророк я, но предчувствие твердит:

"Клетка вряд ли навсегда удержит птицу".

В ней заметил я судьбы моей частицу,

И изъятое ребро во мне саднит.

Павел РЫКОВ КОЛОДЕЦ

« * *

У эпохи обманчивый профиль.

Но не станем поспешно судить,

Даже если за хлебные крохи Полагается кровью платить.

Кто сказал, что цена неподъёмна? Разве медь не равна серебру! Меднозвонны сосновые брёвна

На сибирском, калёном ветру.

И с улыбкой – никак не иначе, – Покоряясь хуле и вражде,

Я молился, взыскуя и плача,

На медальные лики вождей.

На такие не русские лица...

Их глаза с вожделеньем глядят,

Как тебя, Православья столица, Откуют, отсерпят, отзвездят...

Веру предков предав и покинув, Рукотворным внимая богам,

Стражду я, будто в древности Иов,

На терзанья Нечистому дан.

РОССИЙСКАЯ ОСЕНЬ.

1990 год

Уличитель хрипатый,

плеватель и тыкатель пальцем!

На морозце осеннем

так славно в кюветную слизь

Эту глупую бабу

в озямчике старом в заплатцах Подтолкнуть, чтоб упала,

и слушать надсаженный визг.

И стоять избоченясь

и зубы оскаливши волчьи,

Отрыгнувши винцом и капусткой,

да мясом в соку,

Говорить мимохожим, что вот она –

стерва – воочью!

Поскользнулась сама,

а теперь нагоняет тоску.

Да она обезумела,

меры, как видно, не знала.

И пути ей не ведомы.

Что с неё, пробляди, взять!

Ей туда и дорога!

А баба та старая встала.

Утерлася платком.

Ей шагать, да шагать, да шагать.

РАЗГОВОР СО ВСТРЕЧНЫМ

– Куда дорога, брат?

– А в никуда.

– Как в никуда? Ополоумел, что ли! Там мост стоял...

– Теперь бежит вода.

А дальше сплошь непаханое поле.

– Но Божий храм? Но старое село? Иконы намелённые... А школа?

– Упразднена. Детей не наросло.

– Рожать тут бабы разучились, что ли? – А где ты видел баб? Где мужики,

Что до подола бабьего охочи?

Ты помнишь: раньше – поле, огоньки, А ныне непроглядны стали ночи.

Ах, милый, милый! Русское село Сдано на откуп ветру да бурьяну.

Вот почему детей не наросло,

Вот почему в угаре полупьяном, Куражась, кочевряжась да бранясь, Всё прогуляли, всё пустили дымом... На грейдере под ветром стынет грязь.

– Как жить, скажи?!

Как жить в краю родимом?

Ответ искать? Но как его найти,

Когда тут ни проехать ни пройти!

СВАДЬБА

Там старухи таперича ладят лад.

Школа – и та невпопад и не к месту,

Потому что сегодня какой-то гад

Распоследнюю в этой деревне невесту

Тырит в город – и на какой-такой ляд?

В общежитие, в гнусный торговый ряд,

В потаскухи окраинные, на погляд,

На продажу, в утеху слюнявому бесу –

Так старухи меж собою твердят.

Так они перешёптываются и гундят,

Так они варят варево

шибко густого замеса.

И никто не дурачится: "тили-тесто",

Пальцем тыча в невестин наряд,

В этом доме

со стеною саманной, облезлой.