– Я считаю, что Галактионова совершенно права. Всё именно так. Журналы наперегонки печатали "возвращённую" литературу". А надо бы издавать её отдельными книгами, что было бы естественней и полезнее для читателя, с обстоятельным справочным аппаратом, с добросовестными, квалифицированными комментариями, содержательными предисловиями, не оставляя за бортом живую литературу. Но литературная политика строилась на совершенно иных основаниях. Искусственно взгонялись тиражи, причем тиражная политика была частью политической борьбы тех лет. Из современного печаталась преимущественно проза либералов, и получалось, что патриотическая линия была вынута из литературного процесса. И Галактионова, и Шипилов принадлежат как раз к этому крылу. В том столкновении, в круговороте летящих искр было не до незамечаемых современных писателей, многие из которых таки не сумели по-настоящему войти в литературу. А те, кто вошли, вынуждены были в полном смысле этого слова пробиваться сквозь асфальт.
– Сергей Станиславович, мы коснулись политической борьбы "перестроечных" лет. Приходится признать, что патриоты в ней проиграли. В том числе и писатели, работающие в русле отечественных традиций, болеющие народной болью. Их просто изгнали из информационного пространства. А взамен пытаются навязать новых "гениев" – от широко известных в узких кругах сорокиных и приговых до заполонивших все прилавки представителей масс-макулатуры типа Акунина и Дашковой. И вот уже Швыдкой торопится сообщить "городу и миру", что русская литература умерла…
– Чего ещё можно ожидать от господина, заявившего, что "русский фашизм" страшнее немецкого?! Для него и русская литература давно умерла. Правда, тут он выдаёт желаемое за действительное. Ну, уж очень хочется! Просто руки чешутся взять лопату и наконец закопать её. Не дождётся, понятно!
Но я бы хотел сейчас сказать о другом. Возьмём последние 15 лет и попытаемся вспомнить появление на телеэкране Василия Белова, Валентина Распутина или фильма о Николае Рубцове. Их не было. А теперь, хоть и изредка, – начинают появляться. Через много лет, по чайной ложке – и всё это определяется гнуснейшим понятием "неформат". Им оперируют теледеятели, дабы отсечь всё мешающее и ненужное им. Возьмите повесть Валентина Распутина "Дочь Ивана, мать Ивана". Вещь эта поистине пророческая, как бы прояснившая за три года до событий в Кондопоге их причину… Русское национальное начало умудряется выстаивать и осуществлять себя при всех фазах борьбы с ним...
– И все-таки мы оказались не готовы к тому повороту событий, который ждал Россию в конце 80-х – начале 90-х годов. То есть наше поколение проиграло свою битву. Растим ли мы следующее поколение, которое будет способно выиграть сражение за Россию?
– От нас зависит, какой опыт мы передадим своим детям. А это напрямую вытекает из того, как осмыслим горькие уроки своих поражений. Мы в общих чертах представляли себе, с кем приходится бороться во второй половине 80-х годов. Но даже отдалённо не представляли методов борьбы, которыми она будет с нами вестись.
А вторая причина: мы слишком рано уверовали в собственную победу. Нами овладела эйфория открытого выражения своих взглядов в печати. Нам казалось, что достаточно добиться того, чего мы не имели десятилетиями, и это уже станет залогом победы. Эта же эйфория породила самоуверенность многих патриотических лидеров, перешедшую в эгоизм, в деление шкуры неубитого медведя.
Уроки таких провалов нам необходимо учитывать, учить этим урокам своих сыновей и дочерей, чтобы не проиграть окончательно наше будущее.
Будущее процветающей России, крепкой в своём самостоянии.
Беседу вела Светлана Виноградова
Владимир Бондаренко ПО МЕДВЕЖЬЕЙ ТРОПЕ
У него явно есть своя, незахоженная медвежья тропа. И потому к коллективным "медведям" из "Единой России" он никогда не рвался. И вообще, что это за медвежья стая, возможна ли она изначально? Нет уж, берлога Дмитрия Медведева стоит в своём лесу. Тропа к миру тоже своя.
Мне первый вице-премьер Дмитрий Медведев иногда напоминает молодого Дэн Сяопина. Не выпячивается, на трибуну лишний раз не лезет, но молча и упорно делает своё дело во имя национальных интересов своей страны. Впрочем, таким же был и Иосиф Сталин, тоже лишний раз себя не демонстрировал публике. Вот и наш герой – некий "тихий русский в Кремле". Его трудно раскрутить на публичность, хотя, надеюсь, мне удастся как-нибудь побеседовать с ним лично для нашей газеты ещё до выборов, и задать ему уже накопившиеся вопросы. Тем более, и в политике Дмитрий Медведев нарушает установившиеся правила игры. Он не дипломат, и если говорит, то, похоже, именно то, что думает. И потому его ответы всегда неожиданны. Скажем, в недавнем интервью "Итогам" он признается: "Мне всегда нравилось то, чем занимался. И в кремлёвской администрации, и сейчас, в белом доме. Интересно работать, когда видишь результаты труда. Наверное, в этом смысле я счастливый человек".
Мало кто из людей власти так откровенно выскажется. Явно, он не увлечён инстинктом потребления, как бы он ни проповедовал права на частную собственность. Не человек шопинга, а человек творческий, что для чиновника, каким он уже долгое время является, по-моему, счастливое исключение. Человек правового сознания. Как и многие новые бизнесмены – трудоголик.
В каком-то смысле ему любая идеология противопоказана. И неинтересна. Если бы оставался советский режим, он со своим логическим программным мышлением руководил бы великими стройками. И уж точно, был бы при деле. Недаром он опять же прямодушно заявляет, что когда Советский Союз приказал долго жить, то он, "как всякий нормальный человек, испытывал тогда дискомфорт. Было непонятно и неприятно. До сих пор помню тот момент: я полетел в командировку в Германию. Уезжал из СССР, а вернулся в другую страну. Меня это глубоко потрясло… Понимал: переименованием государства дело не ограничится… К счастью, Россия прошла по лезвию ножа, избежала распада и полномасштабной гражданской войны".
Как видим, он уже совсем молодым ещё в советское время был встроен в систему, неудачники тогда по Германиям не разъезжали. Для работы ему прежде всего нужна спокойная строительная площадка. Это и есть его, если хотите, политическое кредо. Претворять громадье планов – путинских ли, своих ли или кого-то иного, близкого ему по духу, – в жизнь. Этакий ленинградский преемник Сталина Вознесенский, со своей чёткой и спокойной программой на будущее. Но тогда, в начале пятидесятых, ленинградскую блестящую строительную команду Вознесенского завистники и разрушители государства сумели уничтожить, возбудив показное "ленинградское дело", как бы в отместку за кампанию против космополитизма. Так же лихо уничтожили кировскую деловую команду, шедшую во власть, в тридцатые годы. Сейчас, вроде бы этого не должно случиться?
Питерский дух, кто бы и под какими либеральными или консервативными знамёнами ни шёл из этого города в столицу, – это имперский деловой дух, идущий от гранитных мостовых, от коней Клодта, от величественных мостов, от Медного всадника и Ростральных колонн. "Невы державное теченье" делает державником любого выходца из Петербурга. Дух русской Европы, русской деловитости, русского размаха. Что это за политика: либеральный консерватизм, консервативный центризм, патриотический либерализм? Одно можно сказать: Дмитрий Медведев не допустит развала страны, если надо, пойдёт на все тяжкие, но страну сдаст в свое время отделанной под ключ. Он, возможно, идёт к той или иной власти в момент, когда хоть частично, но исчезло чувство безысходности, безнадёги. "Да, жизнь и сегодня трудна. Чем дальше от Москвы, тем сложнее. Но ощущение безысходности пропало… Я вижу свет в конце тоннеля и знаю, куда двигаюсь…" Может быть, и стоит России, наконец-то, сделать ставку на того, кто знает, куда двигаться. Не рисует радужных картин, но и на свет из тоннеля, наконец, выведет.