Валерий Сердюченко «КУРСК»: ПОСТСКРИПТУМ

КОГДА В ЛЕДЯНЫХ ГЛУБИНАХ Баренцева моря погибала атомная подводная лодка «Курск», президент Путин находился в Сочи. Среди газетно-политических прохвостов воцарилось по этому поводу настоящее ликование. Он бросил несчастных на произвол судьбы! Этот изверг рода человеческого! Не прибыл! На место аварии!

При этом не уточнялось, что именно должен был сделать президент, если бы он туда прибыл. Переодеться в водолазный костюм и плавать вокруг лодки, подбодряя гибнущих жизнерадостными стуками? Давать ценные указания мертвому капитану? Заклинать морских духов?

Поскольку определенное количество таких радетелей замечено и здесь, переадресуем эти вопросы им. Ответ предсказуем: "Президент должен был немедленно прибыть на место трагедии, потому что он обязан был туда прибыть".

Но так отвечают рядовые дураки, а у антипутинской сволочи был свой резон: приложить президента так, чтобы мало не показалось. Была срочно организована доставка в Видяево осиротевших матерей и жен. Предполагались массовые истерики и проклятья по адресу президента.

Из этого ничего не вышло или по крайней мере не вышло так, как предполагалось. Нашлись лишь две бесстыдницы, согласившиеся позорить себя публичным вытьем перед телекамерами. Да будет им стыдно до конца дней перед памятью погибших.

Президент появился в Видяево через пять дней. Он вышел из обычного рейсового автобуса, приказал выставить из местного Дома культуры всех и провел шесть часов подряд наедине с женами, матерями и сестрами. Спектакля не получилось. Журналистская братия убралась из Видяево не солоно хлебавши.

Зато произошло другое событие: за многие годы тупого равнодушия впервые восскорбела вся Россия. Она совсем уж было превратилась в русскоязычное быдло, не помнящее собственного родства. Об него уже вытирали ноги всяк, кому не лень. Его колотили на пороге собственного дома, в котором оно колотило друг друга само на потеху окрестным племенам и народам, его поля и нивы заросли чертополохом, национальным светилом стал Андрей Бабицкий, а начальником Чукотки — Роман Абрамович. Гибель «Курска» планировалась как окончательное превращение России в Верхнюю Вольту с ракетами, после чего эти ракеты предполагалось поставить под натовский контроль. Как вдруг Петры и Сидоры устыдились и впервые за десять лет заговорили человеческим языком.

Чем больше размышляешь о патриотизме, тем меньше понимаешь, что это такое. Народ, нация, Отечество — понятия настолько же несомненные, сколь и иррациональные, и попытки запечатлеть их в эвклидовом слове всегда приводили к весьма проблематичным результатам. Что такое «русскость»? Это, вот именно, то, чего не объяснишь. Она или есть, или ее нету. Она сидит в твоих кровяных шариках, руководит каждым твоим житейским шагом, и как бы ты ни хотел избавиться от нее, проклятой и благословенной, ничего у тебя не получится. И поэтому каждый, кто дотронется до нее проникновенным перстом, вызовет у тебя рефлекторный отклик любви и доверия.

Именно поэтому, а не почему-нибудь другому Путин так быстро стал любимцем нации. Он — русский, что не комплимент и не укоризна, а просто констатация факта. Недавно "Общая газета" разразилась очередной антипутинской филиппикой "Страх перед крысой":

"…Время Старика прошло. Он ушел, вернулись крысы. Отключение энергии, недовольство шахтеров были и при нем; теперь вернулись отвращение и страх. Как теперь с этим жить? Как жить, зная, что кроме позорной чеченской войны мы еще вооружаем африканское чудовище Каддафи? Как жить, зная, что власти нравится чучхе?

…Приходится выгородиться от системы, спонсирующей Каддафи и целующейся с чучхе. Нет другого способа жить по совести и чести… Старым казачьим способом: огородами — во внутреннюю эмиграцию. Не забыли, помним-с…"

("Общая газета", 2000, № 32 (366)

Предположим, что автор этого текста Галина Щербакова не продажная газетная телка, а искренняя журналистка. Тогда перед нами образец клинического «недочувствия» своей Отчизны. Новая власть инстинктивно делает то, чего ждет от нее роевое русское множество, — именно за это она удостаивается у Щербаковой ассоциации с "красной крысой". Но готовится-то снова скрыться в подполье сама Щербакова! Кто живет в подполье? Отвечает его вынужденный обитатель и исследователь генерал Григоренко: "В подполье живут только крысы".

По-своему комичен пассаж, которым заканчивается статья этой несчастной суфражистки:

"Пока писала свои горестные заметы, рейтинг президента вырос на десять процентов…

Крыса смотрит красными глазами" (там же).

Галина, если эта статья попадется вам на глаза и если ваши страхи честны, примите мои соболезнования. Вам кажется, что это вся Россия шагает не в ногу, одна вы в ногу. Российскому же множеству представляетесь духовным инвалидом именно вы и такие, как вы. Это из вас составляются пятые колонны, это вам вручаются большие гонорары, "Общие газеты", НТВ и ОРТ, это для вас устраиваются «Пресс-клубы» и целые медиа-холдинги, чтобы вы дудели в свои интеллигентские дудки и вводили в соблазн отечественное стадо. А завтра вас уволят к чертовой матери и выбросят на демократическую свалку, как оно уже происходит с НТВ.

Потому что эти березовские и гусинские кидают всех: друзей, близких, партнеров по бизнесу и, наконец, они кидают самих себя, потому что иначе они не могут: таково их жизненное вещество, человеческий состав. Другие рождаются, чтобы жить, мыслить и страдать, а Березовский родился, чтобы… вот именно, зачем родился Березовский? Зачем он суетится, продает и покупает, носится в Чечню и обратно, затевает холдинги и говорит слова?

А он и сам не знает. Бог не дал его жизни целеполагающего смысла. Одним одно, а Березовского он приговорил вертеться и кидать. И при этом наградил его какой-то особенной, злой, циклотимической, деструктивной живучестью. Эти люди обречены, подобно Агасферу, на выморочное существование. Скажи им, что мир прекрасен, поэтичен, струится майской свежестью и населен Ромео и Джульеттами, — они вытаращат глаза и останутся неподвижны. Сколиозна не только их внешность, у них душа сколиозная — да сообразит это Галина Щербакова и всяк, кто к ним нанимается.

Каждый человек стремится переделать мир по своему образу и подобию. Это антропологическая аксиома, она неопровержима. Если его жизненное пространство ограничено семьей и баней с огородом, у остальных может не болеть голова по этому поводу. Но если он становится начальником, миллионером, Ельциным, начинается большой бенц. Он окружает себя одного с ним поля ягодами, умственными, душевными и даже психофизическими двойниками. Грядет всеобщая пересортица, вчерашние зерна объявляются плевелами, а вчерашние плевелы становятся обязательными к массовому употреблению плодами. Происходит, собственно говоря, то, что раз навсегда описано в «Носороге» Ионеско. Появляются соответствующие уложения, этика, интеллигенция, искусство, культура — и в конце концов возникают целые цивилизации.