Тут надо прийти к одной мысли, которая еще не так давно, лет двадцать назад категорически запрещалась, считалась еретической, — к биополю. Что такое поле? Поле — это продолжение предмета за видимые его пределы, то есть это те колебания, которые окружают каждого из нас. И если мы настроены в данном ритме, то человек чувствует себя среди своих. Если они звучат как-то иначе («звучат» — это образное выражение), то у них другой ритм и человек чувствует себя среди чужих — его не признают за своего. Это физическое явление и лежит в основе этнической диагностики. Благодаря тому, что оно — есть (а мы примем, как гипотезу, что оно — есть), мы объясняем все известные нам явления:

— и разнообразие этносов,

— и их преемственность,

— и их, так сказать, устойчивость.

Мы уже установили, что этнос — это категория вполне реальная, представляющая из себя совокупность большого количества системных связей и работающая на энергии живого вещества биосферы, эффектом которой является пассионарность. А пассионарность каждому из нас понятна и доступна, мы ее просто видим, ощущаем.

И вот все это удалось положить вот на этот график. (Л. Н. Гумилев подходит к графику «Изменение пассионарного напряжения в этнической системе» и показывает на нем абсциссу и ординату, рост пассионарности в первые фазы этногенеза. — Прим. ред.) Время от начала пассионарного толчка от условной нулевой отметки занимает до 1500 лет по ходу самого обыкновенного — линейного времени.

(Л. Н. Гумилев переходит к схеме «Структура этносферы» и показывает на ней этнические элементы. — Прим. ред.)

Сложное устройство этносферы показано вот на этом графике, где мы видим, что можно рассматривать ее в большом масштабе, как составляющую часть рода Hominid. От нее отходят суперэтносы — Западно-Европейский, Российский, Мусульманский, Китайский, Степной и несколько Индийских. Почему несколько? Да потому, что один — кончается, другой начинается.

От выделенного нами Западно-Европейского суперэтноса идут этносы. Вот они здесь: немцы, ирландцы, итальянцы, шведы, испанцы, англичане, французы, которых мы можем показать довольно подробно. Внутри французов есть — парижане (о них я буду говорить отдельно, так как они отличались от всех прочих французов вначале), примкнувшие к ним бретонцы, гасконцы, бургунды, эльзасцы — это франки; нормандцы — это норвежцы; провансальцы — это потомки древних римлян.

Они, в свою очередь, состоят из консорций и конвиксий и так далее. Консорций и конвиксий могут возникать и распадаться, причем ощущение единства этноса как целого при этом не меняется. Конвиксия — это самая элементарная этническая система — небольшая группа людей с общим местом обитания и быта.

Но сложность данной этнической системы определяется величиной пассионарности, уровнем пассионарности. И поэтому она нам нужна, — степень сложности, и мы ее положим на ординату.

То есть вначале было N этносов, ну, две-три таких небольших консорций, которые составляли племя, как раньше было принято говорить. Потом это количество увеличивается в результате того, что пассионарность развивается и наконец достигает довольно больших величин.

И вот тут-то мы перейдем к описанию развития пассионарности, что связано с категорией времени.

Все знают, конечно, что такое время. Честно скажу, — все, кроме меня. Когда я начинаю об этом думать, то выясняется, что я совершенно не знаю, что такое линейное время, которое мы привыкли рассматривать как основное. Но, в общем, это — категория спекулятивная, категория — мыслительная. Она есть, но что она отражает, я не знаю. Мерять его принято условно — от какой-то даты — от Рождества Христова, или от Хиджры,[436] или от взятия Селевком Никатором Вавилона (это 312 год до новой эры). Тут от любой точки можно его мерить, и так будет прошедшее и будущее.

А реально? Ведь мы же им не пользуемся, реально — пользуемся циклическим временем. То есть каждая неделя повторяет другую. И мы уже считаем не по минутам, и не по часам, и даже не по дням, а по семеркам — это удобнее.

Но, понимаете, со временем — сложно. Самое простое время, обывательское время, которое испытывают люди в состоянии гомеостаза — это время циклическое. Зима-лето, зима-лето, зима-лето. Китайцы писали, что тюрки и монголы узнают время по смене травы и воды или снега. Желтеет трава, покрывается льдом вода, потом — тает, и опять — зеленеет. Но они подсчитывали и, конечно, путались, потому что это очень небольшая система отсчета. Но это — циклическое время.

Циклическое время очень удобно, но это тоже условный счет времени, хотя он очень был распространен. Такое время было у древних шумеров и усвоено нами у них, это — неделя. Семь планет, — как хорошо. Повторяются снова, опять в том же порядке. Очень удобно. Но иногда нужно считать циклическое время большими интервалами, — как принято на Востоке. Тогда они приняли звериный цикл — двенадцать лет. Если нужно было это время удлинить, то придуман был двенадцатилетний цикл животных, которые легко находить вот здесь по руке, как раз будет 12 сгибов пальцев. (Л. Н. Гумилев показывает, загибая пальцы на руке. — Ред.) Мышь, тигр, бык, этот самый — дракон, змея, лошадь, овца, обезьяна, курица, собака, кошка и свинья — двенадцать лет. Но 12 лет — тоже не так много. Потом, когда и этого оказалось мало, приняли цикл двадцатичетырехлетний: самец и самка — дракон и дракониха.

Придумали делать цвета, — желтый, красный, синий, зеленый, белый. Получилось — 60. Маловато! Они придумали, что должны быть самцы и самки. Итого — 120 лет.

Практически, уже достаточно даже для написания истории. Но и это — совершенно условная система отсчета. У нее нет начала и конца — это круг. Но вместе с тем, этот цикличный принцип, нашедший применение на Востоке, оказался все-таки не очень пригоден для написания исторических трактатов. Он пригоден только для эфемерных образований,[437] вроде Тюркского каганата, допустим, или Монгольского, там — полтора цикла и все.

А вот для таких стран, которые имеют длинную традицию, как Китай или Греко-Римский мир, понадобилось линейное время — отсчет от эры. Ну, эру брали любую. И считали в Риме — по консулам, в Греции — по олимпиадам, в Китае — по династиям и императорам. Каждый год имел свое название, но для того, чтобы определить, в каком году вы живете или когда это произошло, нужно было иметь под руками список. И тогда вы могли легко найти. Поэтому система была упрощена и введена та, которой мы сейчас пользуемся — от условной даты (в Христианском мире — от Рождества Христова, это сделал Дионисий Малый в V веке, но он ошибся на 4 года или на 5 лет. Христос родился в 5 году до начала эры.

Бегство Мухаммеда из Мекки в Медину — тоже неплохая дата. Такие же даты были у персов (Иездигердова эра, Селевкидская эра) и вообще на Ближнем Востоке. Они были довольно удобны, но весьма недолговечны. А оказалась долговечной только Христианская эра, которая стала международной, и Мусульманская эра (от Хиджры), которая, наряду с христианской, употребляется в мусульманских странах. То есть отсчет времени определяется той ситуацией, в которой существует этнос.

А реальное время, в котором мы живем? Оно для нас, пожалуй, важнее всего. Но о нем как раз знают меньше, чем о двух предыдущих.

Как известно, время отражает какую-либо форму движения. Линейное время отражает поступательное движение; циклическое время — отражает круговое движение, вращательное; но ведь есть еще время, в котором живут замкнутые дискретные системы, то есть живем и мы — люди, и которое для нас является самым важным. Оно меряется по числу событий. Какая это форма движения? Это — колебательное движение. Историческое время — это как бы звучание струны, которую щипнули, и она медленно затухает. Развитие этноса и развитие людей идет не вперед и не назад, и не по кругу, а оставаясь на одном месте и постоянно вибрируя, как струна.