В горах по течению Роны поселилось древнегерманское племя бургундов. Слившись с местным населением, оно романизировалось, то есть потеряло свой язык, но сохранило свои традиции и ненависть к весьма агрессивным французам, жившим около Парижа. Даже много столетий спустя бургундский герцог Карл Смелый говорил про свой народ «nous sommes les autres Portougais», «мы — другие португальцы», мы не такие, как французы, хотя он сам был из фамилии Валуа, то есть из самого настоящего французского королевского рода.

В Нормандии поселились выходцы из Норвегии, но тип свой они сохранили до сих пор. У них в устье Сены был город Руан, их столица. И они терпеть не могли французов и всячески против них боролись.

Но самым опасным врагом для французов была Бретань, которую заселили кельты из Британии — Корнуэльса. И бретонцы не захотели знать ни французских обычаев, ни французского языка, ни французского права, и, вообще, ничего французского. И защищали свою самостоятельность со страшной силой.

Это — вместо одного большого народа. Испанию захватили арабы в 711 г. и удерживали ее большую часть. Но на рубеже X в. образовались два народа: астурийцы в горах, которых арабы не сумели или не захотели подчинить себе, и каталонцы, которые жили около города Барселоны. Астурийцы были горцы и страшные разбойники. А каталонцы были пиратами в основном, это была их профессия.

Территория Италии раскололась на северную, среднюю и южную. Причем жители Северной Италии считали себя за итальянцев, а неаполитанцев и сицилийцев они за итальянцев-то не считали. Они считали, что это особые народы. Кстати сказать, так было до самого XIX в. В Сицилии и Южной Италии были очень сильны арабские и греческие вкрапления и влияния. И языки их очень разные, и понятие «итальянец», в общем, отсутствовало. Оно означало просто «жителя территории», но никак не национальную принадлежность, как могут сказать сейчас, или этническую, как мы будем говорить в дальнейшем.

И только вот эти два острова (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. Ред.) — Корсика и Сардиния — сохранили свое старое этрусское население. Благодаря тому, что эти острова покрыты горами, а горы покрыты колючим кустарником маквисом, там очень легко прятаться от всякого рода противников. А местные аборигены могут защитить себя в любых случаях, — они так приспособились к этому ландшафту, к этому кустарнику, к этим тропинкам! Они неприхотливы — козье молоко, козий сыр, немножко хлеба в виде лепешек — этого им достаточно. Они умели сохранить себя и сохранили вплоть до нашего времени. Причем сказать, что они полностью потеряли свои качества, нельзя, — древние качества первой крупной цивилизации — этрусской, потому из числа потомков этих этрусков была известная фамилия Бонапарте.

(Вопрос из зала): Наполеон?

Наполеон, конечно, — этруск. И по виду своему он похож на статуи. Да, толстенький такой, коренастый, умный, деловой. Но, к сожалению, далеко не все корсиканцы такие, как Наполеон. А может, и к счастью.

То есть вместо единого большого этноса, с единой хозяйственной системой мы видим ряд маленьких, самостоятельных, непохожих на предыдущие, казалось бы не имеющих предков, этносов. Потому что — от кого кто произошел, — сказать трудно. Папа один, мама другая, а дяди и тети совсем третьи, а уж о дедушках и бабушках — лучше и не спрашивать. И тем не менее они находили свое место в жизни и сохраняли себя.

И колоссально изменился Ближний Восток. Могучий Иран исчез с лица земли. Он остался только как географическое понятие.

В VII в. вышли из этой Аравийской пустыни кучки, кучки! — повторяю, фанатиков-завоевателей, которые подчинили себе и богатую просвещенную Сирию, и великолепный Иран, и Египет, и Северную Африку; и даже Среднюю Азию, вплоть до Ташкента; и часть Индии; и даже Испанию. Это страны, которые сейчас мы называем Арабский мир, хотя арабы и потомки арабов составляют там ничтожное меньшинство. Произошла полная этническая перестройка.

Но к IX–X вв. этот могучий Халифат развалился на свои составные части и не представлял уже единого целого. То есть с ним уже повторилась та же история, что и с Римом, только за более короткий срок. Почему за более короткий? Это один из вопросов, на который мы должны дать ответ.

Греция и Балканский полуостров, заселенные в римское время, в I в., полудикими фракийцами, иллирийцами (даже нельзя сказать кем еще) — северная часть Балканского полуострова вдруг вылезла, как и Малая Азия, на первое место. Малая Азия в то время представляла копию нашего горного Кавказа. Там было большое количество мелких племен, которые не признавали друг друга, говорили дома на местных языках, обращались между собой на международном — греческом языке. Умели говорить так же, как теперешние дагестанцы все говорят между собой по-русски. Но они при этом сохраняли свою самобытность и самостоятельность.

И тем не менее в этой довольно бедной стране, выжженной солнцем, на холмах, на которых росли редкие оливки или паслись козы, поедающие сухую, выжженную солнцем траву, посредине этих двух полуостровов возник город с миллионным населением! — Второй Рим — Константинополь, в котором были и Академии, и великолепные соборы, и дивное искусство, и торговля, которая охватывала полмира, и ремесла, которые удивляли современников и удивляют нас — потомков. То есть невероятный центр культуры. Но не только культуры, но и военной мощи, потому что эти константинопольские императоры, автократоры — самодержцы умели удержать свою страну от распадения и захвата могучими, храбрыми жадными, жестокими — германцами из Италии и славянами с севера. Хотя славяне и заселили почти весь Балканский полуостров, включая Пелопоннес, то есть до самого южного берега дошли, но и они подчинились обаянию этой византийской культуры, центром которой был Константинополь.

Если мы перейдем в Китай, то увидим странную вещь (там изменения произошли ничуть не меньшего масштаба): древнекитайский этнос исчез, его заменил смешанный монголо-китае-тангуто-тюркский этнос, который назывался табгачи. Но и он исчез к X в. И образовался тот, который мы сейчас называем Северный Китай, с другим языком, с другой культурой, с другими навыками, с другой религией. Буддистами они стали, прежде буддистами они не были. И этот этнос оказался совершенно слабым и подверженным ударам со стороны своих северных соседей, которых было два. Одно называлось Тангутское царство, а другое называлось Киданьское царство, откуда слово «Китай». Кидане — это древние монголы, а тангуты — это народ, которого сейчас не осталось, он весь исчез, растворился. Но эти два небольших и довольно бедных государства захватили значительную часть Северного Китая. И продвигались дальше.

А в X в. в степях Монголии создавались основы для появления нового монгольского этноса. Появились первые родоначальники монгольских племен, которые сказали свое слово уже в последующие века.

Так вот, ставлю я сейчас перед вами вопрос: каким образом тот инопланетный исследователь, гипотетически допущенный нами, мог так «сесть в лужу»? Каким образом оказалось, что он, построив совершенно верную концепцию нормальной эволюции, более или менее замедленной, с остановками, — он ошибся на 180 градусов?

То есть оказалось, что никакой эволюции не произошло. А произошел за этот период, будто бы идентичный предыдущему, жуткий разлом и распад, с одной стороны, а с другой стороны, — новый подъём.

Откуда берутся подъёмы и распады? И часто ли они бывают? — Вот вопрос, который я поставил перед нашими этнографами и на который сам я дал ответ, но никакого аналогичного ответа, даже неудовлетворительного, ни от кого я не слышал. Переходим к решению этого сложного вопроса. Прежде всего, обратим внимание, когда и где происходят подъёмы этносов? Я уже в тот раз говорил, что мы могли наметить для VIII в. до н. э. следующую картину: