- Ну нет, брат, с глазами-то все повеселее! - сказал Филипп, посмеиваясь.

- Тебе, може статься, так; ты, может, богач, вот как наш дядя Мизгирь, все одно; живешь, может, в каменных палатах, ходишь по садам с цветами всякими… есть и жена-красавица, есть, стало, на что и смотреть… А у меня как нет этого ничего, смотреть не на что, так и глаз не надыть… без них лучше. Вот хоть бы теперь: все вы для меня в сапогах, все в пестрых рубахах… Баба какая подвернется, та и красавица… все в обновках на глаза мои, словно кажинный день праздник…

- Ну, а сам-то о себе ничего, не тужишь? Все в обновках, а у самого заплаты одни, - сказал Филипп.

- Что ж, что заплаты? Бедный - что горбатый: что на спину попало, то и носит; нам это ничего… была бы мошна, чтоб краюха вошла, был бы живот, чтоб в него перешло!

- Что ж вы?.. Говорили, за делом пришли; коли за делом, сказывайте, а не то спать ложись… - проворчала Грачиха.

- Стой, тетка, стой, твоя речь впереди! - перебил Фуфаев, - вот ты говоришь: спать пора; твоя речь разумная… только слышь: у нас теперь дело пойдет, о чем, примерно, говорили… так надо, примерно, сперва-наперва винца выпить, ум подкрепить, словеса подобрать такие, примерно, к делу пригодные… как хошь, а без винца уж этого нельзя никаким манером.

- Нет, не уймешь его! что жернов, мелет без устали!.. Вишь его, неугомонный какой, - проговорили Филипп и Верстан, первый с усмешкой, второй с досадой.

- Дай сказать… Чего взаправду лезешь?.. дело есть! - забасил Верстан.

- Ну, говори! - произнес Фуфаев, наклоняя голову, чтоб слушать.

- Вот… - начал Верстан.

- Ну что: вот!.. Вот, да и нет ничего! - перебил Фуфаев. - Тебе, брат, не дождаться… дай я расскажу. Слышь, тетка: был у него, у Верстана, мальчик - вожак, по-нашему; был да сплыл; пришел срок, отец назад взял… Стал он теперь один; скучает, сирота как есть; так вот спросить пришел, не знаешь ли, где бы, примерно, вожака достать…

- Я бы и денег не пожалел, - сказал Верстан, - есть теперь рублев с десяток, все бы отдал, кабы потрафилось найти малого…

- Да на что тебе? - спросил Филипп, - глаза худо видят, что ли?..

- Экой ты, братец! - воскликнул Фуфаев, - видит-то он лучше быть нельзя! брось полушку на траву - его будет, уж это беспременно!.. А все без вожака все нельзя никак. Ну, кто буде его по деревням-то водить?.. ведь уж такая напасть на него: покажись только околица - сейчас ослепнет! Ей-богу, так!.. Вот дядя Мизгирь, так тот еще за версту от околицы ничего уж не видит; сердечный, совсем слепой сделается.

- Эка ягоза, право ягоза! так и шипит, ягоза проклятая! - злобно проворчал старик.

- Теперь вот что, - продолжал Фуфаев, - пришли мы в деревню - ладно; как нет у Верстана малого, волей-неволей с нами идти должон, потому слеп, сердечный, сам идти не может, спотыкается… Вот стали мы у двора - ладно; поем

Лазаря… знамо, наше дело такое: горлом, хлеб достаем…! Ладно; всяк примерно и судит: видит, трое: "нате, мол, вам, касатики, ломтик, а больше не просите, нетути"; ну, и делишь ломоть-то натрое… А как малый-то есть у Верстана, идет он с ним по одной стороне деревни, я да Мизгирь по другой - этак больше наберешь…

Тут Верстан толкнул локтем рассказчика, давая ему знать, вероятно, чтоб он не слишком давал волю языку при постороннем.

- Ты всех, тетка, по округе-то знаешь, - оказал он, - нет ли малого на примете? Право, десять рублев есть, не пожалею, все отдам.

Грачиха отвечала, что никого не знает.

- Я знаю! - воскликнул вдруг Филипп, ожидавший с явный нетерпением ответа старухи.

- Говори, когда так! - сказал Верстан.

- Верны ли деньги?

- Вот они. Малого в руки - и деньги в руки…

- Слушай, коли так, - произнес Филипп, оживляясь вдруг до последнего суставчика, - вечор проходил я… тут недалече есть такая деревня, Марьинская прозывается, - начал он, переглянувшись предварительно с Грачихой и обратив потом быстрые, сверкающие глаза к Верстану, - остановился обедать у мужика… не помню, как его звать (мы не здешние, проходимцы, в Москву идем, знать не для чего).

Так вот, видел я у него парнишку, во всем тебе с руки, какой надобен… У отца их никак целая дюжина… Кабы переговорить с ним, отдал бы… потому бедность шибко взяла, есть нечего, да и должниками спутался, сказывал. Уж это верно, что отпустит… а паренечек такой… тебе в самый раз… годков десяток; отпустит, говорю - были бы деньги.

- Мы в этом не постоим, - сказал Верстан, - вот и за того, что был у меня, десять рублев в год отцу давал. Где эта деревня-то? в кое сторону?

Филипп, лицо которого все более и более оживлялось, рассказал во всех подробностях дорогу в Марьинское; он сообщил, как сыскать дом, где находился мальчик.

- Дело немудрое, - заключил он, - седьмая изба с краю… войдете в околицу: с левой стороны. Только вот что, брат, как станешь, примерно, разговор вести, не говори, смотри, обо мне, что, дескать, я посылал; от себя, примерно, дело веди, как словно прежде не знал ничего, пришло к случаю.

- Зачем говорить!

- То-то; верно говорю, никакого толку не будет, - подтвердил Филипп, перекидываясь новым взглядом с Грачихой, которая во все это время посматривала на него с любопытством, но как бы не совсем хорошо понимая, к чему клонится разговор.

- Ну, "масья"! - воскликнул Фуфаев, поворачивая смеющееся лицо к хозяйке,

- одно дело справили, теперь другое… Слышь: дай винца! Вот и Верстан скажет…

- Что ж! можно, - произнес Верстан.

- И я бы уж, так и быть, выпил, - сказал расходившийся Филипп.

- Много у вас прислужников-то в кабак ходить! Ничаво, и так уснете, - возразила Грачиха с меньшею, однакож, суровостью, чем когда отказала в той же просьбе Филиппу.

- Зачем в кабак? Э, полно! Поищи-ка, тетка; авось у тебя найдется…

Присутствующим очень хорошо было известно, что в подвале знахарки находится запас штофов, которые достались ей за труд, то есть даром, и она радовалась всегда случаю сбывать провизию за деньги; эта продажа доставшихся ей запасов составляла одну из главных отраслей ее доходов. Нельзя было, однакож, высказать прямо свою готовность: необходимо было прежде поломаться; основываясь на этом, она повернулась к ним спиною и принялась бормотать что-то сквозь зубы.

- Ну, полно же, тетка, полно! пошевеливайся… на чистые ведь деньги берем… али не веришь? смотри…

Фуфаев торопливо вынул из-за пазухи небольшой кошелек из холстины, болтавшийся на веревке; развязав его зубами, он высыпал на ладонь медные гроши, в числе которых сверкнули серебряные мелкие монеты, и принялся считать их с невообразимою быстротою и ловкостью.

- Давай складчину, ребята… по гривеннику с брата!.. Давай, Верстан.