Моргнув,  Калли вернулась к реальности.

– Мне жаль, что вы так пострадали…

– Ш-ш… – Гэйб приставил к её губам палец, вынуждая сомкнуться эти мягкие шелковистые губы. – Нет нужды беспокоиться. Миссис Барроу была права. Я действительно наслаждаюсь хорошей дракой.

Калли посмотрела на лоснящиеся от мази отметины на его коже: 

– Как вы можете этим наслаждаться? Как вообще кто-то может?

– Это э-э-э… это такой вид облегчения, – увидев, что она не поняла, Гэйб добавил: – Немного похоже на …  хм, на конгресс.

– Конгресс? – она ответила озадаченным взглядом. – На Венский конгресс?

– Нет, на супружеское общение[11]. В спальне.

– Ох, – Калли опустила взгляд. – Это. Да, я понимаю.

На минуту воцарилось молчание. Она уставилась на многочисленные синяки  на его груди, тщательно втирая в них успокаивающую мазь  долгими ласкающими движениями и нежными прикосновениями. Ощущения были соблазнительными и одновременно мучительными.

Гэйб наблюдал за эмоциями быстро сменявшими друг друга на лице Калли и понял, что она ни о чём не догадывается.

У неё не было ни малейшего понятия о том, насколько соблазнительными были для него её прикосновения, о том, что ему приходилось прилагать значительные усилия, дабы не потерять контроль над собой. Что напряжение в его теле под её пальцами было оттого, что он боролся со своим возбуждением, а вовсе не с болью.

Для него было очевидно, что Калли была весьма чувственным созданием. Интенсивность, с которой она втирала едкую мазь в его тело, её глаза – тёмные и завораживающие, её полные, сосредоточенно сжатые губы, нахмуренные в задумчивости тёмные шелковистые брови. Гэйб готов был побиться об заклад, что в мыслях она унеслась сейчас далеко отсюда.

Она начинала возбуждаться, Гэйб был в этом уверен. Её дыхание участилось, бессознательно Калли облизывала губы. Влажность её губ вызвала у него желание застонать. Если бы он на несколько дюймов наклонил голову, то смог  бы ощутить их вкус, насладиться ею. И Калли могла бы насладиться им.

По-настоящему чувственная.

Гэйб воскресил в памяти то полусмущённое, полунепокорное удовольствие, с которым Калли смаковала кусок бекона нынешним утром, то, как она боролась с наслаждением, когда он вытирал её ноги, а затем всё-таки отдалась этому соблазну.

И, несмотря на это, казалось, что ей ничего неизвестно о чувственных наслаждениях между мужчиной и женщиной. 

Гэйб с недоверием уставился на её соблазнительный рот. После девяти лет замужества она всё ещё не могла представить, каким образом хорошая драка может дать тот же вид облегчения от сдерживаемых ощущений, как и … как она выразилась? Это.

Чувственная, но пуритански воспитанная. Если бы Калли имела хоть малейшее представление о том, как на него действуют её прикосновения, то она была бы уже на другой стороне комнаты.

– Вы не имеете представления, не так ли? Ваш муж был монахом?

– Конечно же, нет. Я же говорила, он был принцем. И что вы имеете в виду, говоря, что я не не имею представления? Не имею представления о чём?

– Об этом, – сказал Гэйб и притянул её в свои объятия.

Глава 9

Гэйб застал ее врасплох, и Калли покачнулась. Её дыхание сбилось,  и она попыталась  было отодвинуться, но Гэбриэл крепко обнял ее. Калли уперлась ладонями ему в грудь. И  почувствовала, как бешено бьётся его сердце.

Одна рука Гэйба обхватила ее за талию, другая медленно скользила по спине, вызывая жаркую дрожь, пока наконец не замерла у основания шеи. Пальцем он легко и ритмично стал поглаживать чувствительный затылок, отчего по всему телу принцессы побежали мурашки.

- Ч-что вы делаете? – сумела выдавить Калли.

- Показываю вам кое-что, -  голос Гэйба был низким, ласковым, уверенным.

- Показываете мне  что?

Он не ответил, но Калли почувствовала, как он поменял положение, и внезапно ощутила его твердые сильные бедра. Тепло его тела проникало сквозь тонкую ткань. Смешанные запахи мази на его коже запахли сильнее. Мазь наверняка оставит пятна на платье, мелькнула у нее мысль, но Калли не смогла заставить себя пошевелиться.

Вблизи она  разглядела, что  глаза у Гэйба не просто голубые, а еще  с золотыми крапинками и темно-синим ободком по радужной оболочке глаз. Именно благодаря этим крапинкам казалось, что в его глазах вечно плясали смешинки, подумала она. Сейчас же смешинок не было. Радужки потемнели, а зрачки расширились и, казалось, притягивали ее все  ближе, как  середина водоворота.

Под  ладонями Калли бешенно билось  сердце Гэйба. Его стук отдавался в ее разуме и теле. Женщина чувствовала это биение в его бедрах,  груди, в мускулистых  руках, удерживающих ее, сквозь   жар его тела, прижатого к ее животу.

Калли зачарованно смотрела в его глаза. То, как Гэйб взирал на нее, волновало и вызывало  странную слабость. Она едва могла дышать. Дыхание вдруг стало неглубоким и прерывистым.

Губы пересохли. Она обвела их языком, и его взгляд переключился на ее рот.

И с мучительно невыносимой медлительностью он наклонил голову и слегка лизнул ее губы. Это едва ощутимое прикосновение дрожью отозвалось в ней, словно утянуло в омут и болезненно потрясло до самой глубины души.

 - Ваши губы такие нежные, как шелк, - прошептал Гэйб, покрывая ее рот легкими соблазнительными поцелуями, – удивительно, учитывая то, как вы с ними обращаетесь.

 - Я ничего с ними не делаю, - сумела выговорить Калли, очаровательно дрожа, пока он прокладывал дорожку из поцелуев вдоль линии ее подбородка.

- О, еще как делаете, - выдохнул Гэбриэл, и она почувствовала его теплое дыхание на своих влажных губах, как эхо его поцелуя, словно лунный свет после солнечных палящих лучей, – вы вечно жуете или кусаете их.

Калли была не в состоянии придумать ответ. Все, что она могла – лишь молча стоять, уцепившись за  его плечи, чтобы не упасть. Широкие, гладкие и твердые, как камень. Ее рука соскользнула по липким остаткам мази.

- И если уж вам так нужно их кусать, - продолжил Гэйб, вибрация его низкого голоса прошла волной по ее коже, – вот как следует это делать.

Он покусывал ее губы, пока те не раскрылись, потом нежно прихватил нижнюю губку зубами и мягко прикусил ее, снова и снова, облизывая и посасывая в перерыве между укусами.

С каждым покусыванием ощущения захватывали тело Калли, накатывая волна за волной. Колени подогнулись, и она почувствовала, как дергается и беспомощно дрожит в его объятиях, словно что-то завладело ею. Или кто-то.

В тот момент, как Гэбриэл освободил ее губы, она отпрянула, потрясенная своим поведением. Калли толкнула его в грудь, и он отпустил ее. Пошатываясь, она отошла, что-то случилось с ее коленями. Женщина нашла кресло и с размаху рухнула  в него, стараясь отдышаться и  прийти в себя.

Гэйб тихо застонал.

Она посмотрела на него.

- Я причинила вам боль?

- Да, - его грудь тяжело вздымалась, голос охрип. Взгляд темных, полуночно-синего цвета глаз, не отрывался от неё.

Калли окинула его взглядом с ног до головы. Кто знает, что она ему сделала? Она ведь совсем потеряла голову.

- Что я натворила?

- Остановились.

Калли не поняла.

- Как это могло причинить вам боль? – ее чувства были в беспорядке. Что же только что произошло?

Гэйб провел пальцем по ее щеке.

- Он ведь не был вам хорошим мужем, верно?

Принцесса моргнула, удивленная внезапной сменой темы, и отстранилась. Даже всего лишь прикосновение пальца вызывало в ней трепет.

- Руперт? Нет, он был хорошим мужем. Он подарил мне Ники. И  защищал нас, - она глубоко вздохнула, собрав остатки  самообладания.

- Вы не были счастливы.

- Разумеется, я была счастлива. Я была наследной  принцессой, самой высокопоставленной леди в стране. Каждая девушка мечтает об этом.