Но со стороны русских ничего не было сделано, что указывало бы на понимание ими критической обстановки; даже отступление войск с высоты не было ускорено. В 3 ч. дня все русские орудия были сняты с позиции и японские артиллерийские бригады переменили позицию вперед.
В 3 ч. 15 мин. дня фронтальная атака стала серьезно теснить русских. Маленькие горные орудия сильно обстреливали окопы, а пехота, несколько приблизившись, открыла жестокий огонь. Остатки русской пехоты отвечали на него энергичными залпами, несмотря на то что все время окопы понемногу очищались.
Но Инуйэ и его штаб обращали меньше внимания на сильную перестрелку на фронте или на бесчисленные пули, со свистом и пением летевшие вдоль долины, чем на непрерывный глухой шум стрельбы, доходивший до них с запада. Эти слабые звуки означали, что бой между обходящей колонной и русским правым флангом находится в полном разгаре. Там японцы постепенно охватывали противника и понемногу сбрасывали его с холмов вниз в долину.
В 4 ч. 15 мин. Имамура вполне овладел обнаженной неровной высотой и был в состоянии из этого выгодного положения перейти в атаку на главную русскую позицию. Вскоре настал момент, когда вся неприятельская линия заколебалась и задрожала. Тогда Кигоши с фронта, а Имамура и Танияма с фланга удвоили свои усилия. Противник окончательно решил очистить позицию, но вплоть до 5 ч. дня окопы оставлялись систематично и, очевидно, по приказанию, что я должен признать за веское доказательство хладнокровия и стойкости русской пехоты. Сравнительно легко быть храбрым, когда участь всех одинакова. Но когда некоторым избранникам разрешается уйти, а прочим приказывают оставаться, то тогда инстинкт самосохранения начинает задевать самые чувствительные сердечные струны, и вся надежда должна быть возложена на дисциплину, патриотизм и esprit de corps.
В 5 ч. 5 мин. дня это стройное отступление окончилось, и последняя горсть защитников в большом смятении и под градом шрапнельных пуль очистила позицию. В 5 ч. 10 мин. дня вся японская боевая линия перешла удвоенным шагом в наступление. В 5 ч. 14 мин. первый японский флаг взвился на вершине возвышенности, а клубы пыли на севере указывали направление русского отступления. Победа была одержана, но все же победа эта была неполная, так как потери атаковавших были, быть может, тяжелее потерь оборонявшихся. Удивительная ошибка русских в определении расстояний или, быть может, непонимание общей обстановки начинало теперь приносить свои плоды, как к чести, так и для успеха японцев. Когда Имамура вытеснил находившиеся против него силы вниз с обнаженной неровной возвышенности, он не последовал за ними на равнину, но устремил все свое внимание и все усилия, чтобы вытеснить и сбросить вниз русских, занимавших вершину возвышенности к северу от него. В это время русские, сброшенные с холмов (правый их фланг) и отходившие постепенно из окопов северной вершины, были собраны и приведены в порядок по правилам учебного плаца, находясь всего только в 3000 ярдов от окопов на открытой равнине у южной границы долины. Подобно охотнику, который стремится достигнуть испуганного, но еще не ушедшего слишком далеко оленя, люди Имамуры скрылись из вида и, сделав удвоенным шагом обход по холмам, вновь атаковали вдоль долины с запада не ожидавшего их противника. Здесь они задержались, пока в 5 ч. 15 мин. дня бригада Кигоши не заняла вершину возвышенности и не начала преследовать русских вниз по долине. Тогда Имамура, выйдя из-за прикрывавших его холмов, занял деревню Таюнгзи (Tayungzi) на южной стороне долины и почти что оказался между русскими и их путем отступления. Это вряд ли возможное дело для пехоты и против пехоты; но Фуджии, Жардайн и мой японец-кавалерист подтверждают это, поэтому я думаю, что это, может, и было так на самом деле. Дело в том, что японская пехота, действуя в горах против пехоты же, имеет некоторые свойства кавалерии. Атакованные о фронта победоносным Кигоши и с правого фланга и тыла Имамурой русские, на долю которых выпал трудный, полный испытаний день, пришли в беспорядок, и сопротивление их как организованной силы было окончательно сломлено. Главные их силы отступили в беспорядке и с тяжелыми потерями по направлению к Ампингу, другие же бежали в горы, по описанию Фуджии, в виде нестройной толпы. За все время упорного сражения 18-го и 19-го числа русские потеряли убитыми 60 человек и 200 ранеными, но после боя, будучи застигнуты врасплох, и за время преследования их потери были: 200 убитых и 500 раненых. Хотя русская пехотная бригада, вынесшая на своих плечах всю тяжесть этого дня, и была разбита, так что на время перестала быть военным организмом, но я все-таки не думаю, чтобы какой-либо благородно думающий военный мог бы сделать ей малейший упрек. Она исполняла отданные ей приказания с большой решимостью и в самой трудной обстановке. Несмотря на то что командир бригады под конец попал в ловушку, расставленную на его же глазах, офицеры и люди полков вплоть до этой минуты держали себя с удивительной стойкостью. Пост Санна (Sannas Post) может служить похожим примером, и только одни теоретики, не бывавшие на войне, способны с видом превосходства критиковать подобное печальное происшествие.
Так закончилось сражение при Чаотао. Потери японцев были: 54 убитых и 367 раненых. Общие потери русских — около 1000 человек. Мы, британские офицеры, особенно опечалены известием, что среди убитых был майор Хироака (Hiroaka), командир 1-го батальона полка Имамуры (14-го). Он был японским военным агентом при нашей армии во время Южно-Африканской войны, и все его очень любили.
Критика не может много прибавить ко всему этому эпизоду, потому что само изложение событий подсказывает выводы. Кажется ясным, что генерал Гершельман начал это сражение с предвзятой целью только задержать японцев и, причинив им тяжелые потери, спокойно отступить. Невероятно, чтобы он начал сражение, имея другие цели. С 8 ч. утра и до 1 ч. дня он имел непосредственно перед собой только очень слабую бригаду. Японский 14-й полк был в нескольких милях от поля сражения, а 47-й полк тоже не был в непосредственном распоряжении японцев. Но оборона оставалась строго пассивной. Затем опять, когда полк Имамуры дал себя почувствовать правому флангу Гершельмана, представился другой и еще более подходящий случай для контратаки. В это время японский план действий должен был стать до наглядности ясным начальнику, опытному хотя бы даже в военной игре или на маневрах. Часть японских сил удерживала фронт позиции и не намеревалась решительно сблизиться с противником, пока другая, выделенная для этого часть не будет готова к атаке его правого фланга. Пока не началась эта атака правого фланга и пока горный кряж разъединял обе части японских сил, было достаточно времени, чтобы притянуть все свои резервы, исключая казаков, и бросить их против полка Имамуры и двух рот полка Таниямы. Будучи очень далеким от подобного смелого решения, русский начальник, видимо, даже пренебрег выслать хотя бы одну роту из непропорционально большого резерва в подкрепление войскам, удерживавшимся на обнаженной неровной возвышенности, в то время, когда Имамура и Танияма были заняты сбрасыванием их вниз в долину. У каждого, изучающего эту войну, свои взгляды, и он должен сам делать выводы в таких случаях. Лично я держусь того мнения, что нет хуже ошибки для какого бы то ни было генерала, чем держать в тылу большие резервы в бездействии в то время, как их товарищей бьют на их же глазах. Гершельман пожелал последовать тактике парфян, но забыл, что русские не парфяне. Когда он увидел, что его фронт не может высвободиться без посторонней помощи, как он надеялся, то тогда настала минута сосредоточить все свое присутствие духа, двинуть вперед резервы и убедить этим каждого солдата, что он решил дать большое сражение. Если бы он так поступил, каков бы ни был окончательный исход боя, я уверен, что его молодцы, русские солдаты, мужественно исполнили свой долг, так, что даже в случае поражения дух армии все-таки выиграл. Как бы то ни было, дело не могло окончиться для него хуже, чем это случилось на самом деле, даже в том случае, если бы обстоятельства сложились не в его пользу; исход сражения определился бы в конце дня, и он был бы в состоянии отступить под прикрытием темноты. Тактика японцев отличалась чрезвычайной предприимчивостью, не говорю риском, но Инуйэ знал своего противника, и все его расчеты оправдались на деле, даже больше, чем он мог предполагать. Жардайн говорит, что японцы начали отказываться от германских построений для атаки и приближаются к тем, которые применялись в Южной Африке. Он пишет также, что 12-я дивизия чрезвычайно довольна, что она первая нанесла поражение европейской дивизии. Он доносит, что эти русские превосходят своим развитием и дисциплиной сибиряков и что японские офицеры считают их гораздо более опасными.