Переход к взрослости без издержек и жертв зависит от того, насколько велик разрыв в нормах и требованиях, которые предъявляет общество и к ребенку, и к взрослому. Если этот разрыв единообразен, постепенен и демократичен, проблемы «отцов» и «детей» решаются плавно и без жертв. Если же тоталитарен и контрастен, общество несправедливо и жестоко по отношению к молодым. Те платят тем же... Помните, «прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко, не будь ко мне жестоко, жестоко не будь...»?
Что главное в системе взаимоотношений родитель – взрослеющая, почти взрослая дочь? В первую очередь – стиль отношений. Нешумный, доброжелательный, очень уважительный к личности подростка. С готовностью понять, с умением не заметить, простить малозначащее, не застревая на мелочах и не делая из них бурь в стакане воды.
Ну а контроль, требования к дисциплине? Конечно же, но не в лоб, не понукая, не принуждая.
В нормальных семьях, где нет напряжения и конфликтов, девочки считают главным советчиком в житейских ситуациях мать, причем эта тенденция выражена тотально. Но это только при условии взаимного доверия и понимания, когда взаимность, стремление к друг другу исчезают в отношениях с матерью, сразу же начинаются протесты, конфликты – тогда только и ждать огорчений или горя. «Они меня не слушают и не хотят слышать!» – вот одна из наиболее частых и серьезных жалоб детей-подростков.
Что главное в строительстве отношений в детьми, которых мы все считаем маленькими, несмышлеными и требующими ведомости во всем – от приготовления бутерброда утром до приготовления ко сну вечером? В первую очередь, понимание равноправия. Во вторых, отказ родителей от привычек распоряжаться. Потом – открытость. Не избегать острых проблем и вопросов, например деторождения, сексуальности. Искренность и простота.
Принятие этих правил родителями – путь к нашим детям. Иначе не видать ни тем, ни другим счастья совместной жизни, так сегодня всем нужной сердечности, доброты, гуманизма.
Но это – «детские» проблемы. Их много, и никто, кроме нас, не решит их – так было и будет.
Нам бы в себе разобраться...
Я много лет прожил на Севере, в сытых по тем временам нефтяных краях, где и заработки, и возможности что-либо приобрести знаменовали уровень победившего социализма в отдельно взятом (за счет других) регионе. Как главному психиатру тех мест мне приходилось несколько раз в неделю консультировать пациенток реанимации, хирургических и терапевтических отделений, попавших туда после попытки самоубийства (суицид: caedes – убийство, sui – направленное на себя). Естественно, ушедших из жизни консультировать уже было поздно. Число таких суицидов значительно превышало «норму» (почти в три раза!) и поражало незначительностью, никчемностью поводов к самоубийству. Удивляло и однообразие средств суицидов – почти все женщины пытались покинуть этот мир с помощью уксусной эссенции. Долго мы не могли понять такую «неразборчивость», пока кто-то не сообразил: так ведь у нас обычный уксус (3–9-процентный) не купить – нету! В наши дальние края везти разведенный уксус было нерентабельно, а вот 90-процентные «чекушки» – самый раз. И продавались они за копейки в любых лавках, вплоть до промтоварных. Стоит поссориться с мужем или бригадиршей – беги в лавку. И «чекушка» с двухсот пятьюдесятью граммами вонючей эссенции стала символом отчаяния или мести...
Прошло много лет с тех поразительно лживых времен, все поменялось в худшую или лучшую сторону. Но суицид остался.
Проблема, конечно, в самооценке, в представлении о собственной значимости, в уровне притязаний, в реализации себя.
Когда все есть, а этого – нет, жизненный путь ведет в тупик, к последнему выбору.
Мы все одичали, разобщились. Каждый сам по себе и мало кому есть дело, что там – рядом. А ведь бывает достаточно слова, чтобы не оборвалась нить. Простого поглаживания по щеке...
Где найти слова? Кому их посвятить? Ау... Ау...у...
Конечно, нужно стучаться к профессионалу, к суицидологу («смесь» психолога, психотерапевта, доброй и искренней души). Он лучше знает, как остановить, помочь, отвлечь. Девочки, не спешите оставлять нас – человечество выживает благодаря надеждам. И пусть нельзя изменить ситуацию, но отношение к ней изменить-то можно...
МОНОЛОГ ИРИНЫ
Разводись, разводись...
Причин для развода достаточно в любой семье. Просто не все используют эти поводы-причины.
Когда на свадьбе кричат: «Горько!», то просто хотят предупредить молодоженов о вкусе будущих разочарований. Из деликатности больше ничего не объясняют, поэтому молодые, не поняв намека, радостно целуются.
Семья произошла вместе с частной собственностью и государством, это еще Энгельс заметил, всю жизнь остававшийся холостым и сочувствующим многодетному и вечно нуждающемуся в деньгах Марксу. Кто из них был счастливее – неизвестно. Наверное, Энгельс, который спокойно мог посидеть в кресле с книгой в руках и никому не объяснять свои поздние возвращения домой.
Народная мудрость типа: «женись за день до смерти – ой, как наживешься!» к созданию ячейки общества тоже не привлекает. Да и расхожие анекдоты про сварливых жен, а также вечно пьяных мужей («она меня не терпит, когда я пьян, а я не могу ее видеть, когда трезв») отражают общее мнение о браке. И все равно люди женятся, хоть считают, что хорошее дело таким жутким словом – брак – не назовут. Но это все происки разочаровавшихся. Некоторым вообще семья противопоказана по причине слабого здоровья, но это надо вовремя осознать, чтобы не мучить ни себя, ни других. А всем остальным, которые все-таки хотят услышать марш Мендельсона в свою честь, стоит как можно скорее избавиться от мифов, которыми окутана семья. Ведь ни государство, ни частная собственность не ушли в прошлое. А, значит, и семья все еще актуальна, хоть и изменилась с того момента, как Адам предложил руку и все остальное Еве. Но им было легче, у них не было ни свекрови, ни тещи. Об этом дальше, а пока небольшой экскурс в историю семьи.
Что бы не напрягать вас, уважаемый читатель, коротко замечу, что семья появилась задолго до нашей эры, в начале первобытно-общинного строя. До этого обычным был промискуитет – кто с кем хотел, с тем и был, а дети были общие. Поэтому во многих племенах, да и в языке современности осталось обращение – «дочка», «сынок» – ко всем без исключения. Дети знали только свою мать, по ней велось родство, и царствовал матриархат. Но женщины со временем перестали играть главную роль в жизни племени. Собираемых ими корешков не хватало, а охотиться они не ходили из гуманности. Да и рыбу ловить, сидя на берегу часами, первобытным дамам было неинтересно. Короче, не обращали они никакого внимания на игрушки мужчин с огнем, луками и стрелами, с прирученными животными и – в один прекрасный день занятия мужчин и женщин разделились на мужские и женские. А отсюда уж было рукой подать к тому, что мужчины стали вносить в общий котел главный взнос, а женские корешки-травки стали просто приправой к добытому мужиками мясу. Вот тут-то дамы и потеряли свою свободу любить, кого хотят, и стали выходить замуж. Потому что мужчин с самого начал не переставал мучить вопрос – а своего ли отпрыска он кормит? Наступил патриархат, мужчины стали всем заправлять, а женщинам на протяжении веков оставалось только одно, точнее три – дети, кухня, церковь. Это было нормально, и женщины себя ущербными вряд ли чувствовали. Конечно, и тогда женщины страдали от невнимания супругов, а мужья грустнели, мрачнели и чернели от измен своих жен и отказов в постели со ссылкой на головную боль.
Но семья соответствовала миру и существующей в ней реальности. Так что все продолжалось более-менее спокойно до середины XIX века, пока не начал развиваться капитализм. Тут и женщин стали брать на работу и многие из них умудрялись кормить всю семью. Вот и возник тогда в некоторых женских головах законный вопрос: «А чего это ради?..» Да нет, не денег было жалко нашим бабушкам, а свободы, которой у них не было, несмотря на экономическую состоятельность. Ведь и правда – в ресторан сама не пойди, по улицам вечером не ходи, дома делай все как сказал муж и вообще. Вот тут и началось движение суфражисток, которое можно охарактеризовать лозунгом: «Женщина – она тоже человек», то есть не хуже мужчин.