· Попробуй поговорить. Не истерично и с надрывом, а глубоко, понимательно, попробуй определить, насколько серьезна угроза вашим отношениям. Понятно, сегодня это может показаться опасным, но ты-то его знаешь...

· Собери его чемодан и пожелай успехов в личной жизни. Только спокойно, только спокойно. Скажи на прощанье: заходи как-нибудь, чего уж там... Старайся сохранить уверенность и достоинство, «морду лица», как говорит мой сын.

· Попробуй-ка наставить ему рога! Пусть не ветвистые, такие скромные, средней величины. Может, это давно следовало сделать?

· Сообщи мимоходом, что, пожалуй, он прав, что позиции сторон – личное дело каждого, и не можешь ты уповать на его милость и посыпать голову пеплом...

· Усиль внимание, нежность, ничего не замечай вокруг – только он, полное понимание, синтонность (см. выше). Любовь, если по-настоящему, кого хочешь свалит. Придет твой самый-самый. Можно сказать – любимый. Кобель чертов.

От повседневности не уйти, она – жизнь. Мне понятны наши матери-одиночки, у которых вечный поединок. На Западе, и я это вижу, материальный уровень жизни давно такой, что женщина свободна в своих решениях жить одиноко, но с мужчинами, родить ребенка, или двух, или трех (месячные государственные пособия и льготы таковы, что наша бы и год продержалась, – это не считая церкви, благотворительных обществ, а также всеобщего поклонения детям). Но вот когда моя соседка этажом ниже по утрам из келлера (высококультурный подвал) тянет коляску с посаженным туда киндером, я начинаю понимать, что несчастливая женщина – явление планетарное, а не удел русской, молдаванки, еврейки или украинки. Несчастливость – это как неурожай, ливни или засуха, длящиеся годы...

Такие несчастливые мысли.

Вспоминаю многомесячную комичную и грустную ситуацию из психбольницы.

Больная со стереотипными поклонами сидит в постели, по-буддистски сложив ноги. Монолог ее однообразен и днем, и ночью:

– Жить-то – надо – жить-то – не-с-кем... Жить-то – надо – жить-то – не-с-кем... Жить-то – надо – жить-то...

Иногда кто-то из больных подходит к ней и незло ударяет – надоела.

Принимает это по-философски:

– Жить-то – надо – жить-то – не-с-кем...

Жить-то надо.

Главное, ради чего написана эта глава, а может и все повествование, – постараться убедить, навязать, уговорить, принудить, приобщить, прибить к одной-единственной идее:

Если у вас есть муж, друг, любовник, любимый, чичисбей[12] или добрый и расположенный человек, НЕ ТЕРЯЙТЕ ЕГО.

Ну, еще первые десять лет взрослости дают надежду и миражи, потом время накручивается все быстрее...

Берегите мужчин. Они – хорошие.

Глава XV. Смерть приходит пополудни

Наташа П., шестнадцати лет от роду, школьница, повесилась около четырех часов дня в ванной – после изнурительного и дерзкого разговора с мамой. Издерганная и несправедливая мама ушла после воспитательного конфликта за продуктами, а девочка навсегда покинула свой дом. Представьте себе вечную казнь, на которую обрекла девочка свою мать, вернувшуюся через три часа с кассетой яиц и любительской колбасой... Папа девочки вот уже полтора года живет с другой женщиной.

Каждый год добровольно уходят из жизни все больше и больше детей – школьников, старательных в прошлом посетителей училищ, колледжей. Большинство – девочки. Жизнь заносит следы их несбывшихся жизней, оставляя только горе и боль.

Можно находить различия в причинах гибели подростков (протест на несправедливость, стеснение, жестокость и агрессивность со стороны старших, казавшиеся непреодолимыми страдания из-за неразделенных чувств, непонимание и глухота окружающих, несостоятельность родителей на реализацию желаний подроста приобрести какие-то предметы быта – одежду, обувь и пр., утрата на какой-то миг веры в себя и в свое будущее и другое). А чаще причину невозможно, наверное, и сформулировать – просто тошно было жить, а рядом никого надежного и сильного, чтобы опереться и выплакаться...

Во всех смертях есть и нечто общее: все дети жили в напряженных условиях быта, семьи, школы, ПТУ. Практически у всех родители находились в состоянии внутрисемейных конфликтов и разлада, в 40 % один из родителей оставил семью (в трех «наших» случаях перед самоубийством подростка). В семьях дети подвергались жестокому контролю, оскорбительному недоверию, жили в условиях мелочных придирок, упреков, агрессивного отношения одного из родителей. Но главное – отсутствие контактов, утрата дара понять и простить всех участников этих трагедий. Результаты такого воспитания покоятся за кладбищенскими оградками.

Мы коснулись наиболее драматических и наиболее губительных издержек неумного и бессердечного воспитания подростка в семье. В жизни, конечно, такие крайние протесты и взаимное непонимание встретишь нечасто, как говорится, обходится без петли. Но вот взаимопонимание, культура чувств, интеллигентность – севшие батареи социальной жизни.

Особенно остра проблема девочки-подростка потому, что именно они оказываются в этом возрасте наиболее уязвимой частью общества. Мальчики – покрепче. Именно незнание и непонимание психологии этого возраста становятся причиной конфликтов и тяжелых реакций в семьях, взаимной глухоты и фрустрации подростка – болезненного реагирования его на реальную или воображаемую помеху к достижению цели.

Подростковый возраст – это возраст в 13–16 лет. К тому времени начинаются или достигают расцвета биологические процессы: стабилизируется циклическая ритмика менструаций, заканчивается формирование грудей, взамен «девичьей» угловатости появляется округлость форм, все более просыпается женственность. Очень хочется быть любимой, внешне привлекательной, яркой. И, конечно же, хочется одеваться – красиво, дорого, модно, не хуже, чем на страницах журналов или в кино.

Именно несоответствие между желаемым и реальностью – и не только в одежде и обуви, но и в сфере юношеских требований к человеческим чертам взрослых – становятся причиной конфликта подростка в семье. Мама, которая много нравоучает, требует, а сама... Отец, который чуть что – орет, а то и замахнуться может, а один раз даже ударил! Сами жить без ссор и ругани не научились... Учительница, которая говорит-говорит, воду льет, а у самой... И т. д.

Именно осознавание себя личностью, которой нельзя верховодить по принципу права власти или силы, приводят девочку-подростка к замыканию в себе, к различным формам протеста, среди которых есть горькие и необратимые... «Неожиданными» многие поступки девочек кажутся только тем, кто, ничего не понимая, не ожидал их последействия. Слепота отношения к несовершеннолетнему возрасту и убежденность, что «ребенок до старости остается для матери (отца) ребенком», сталкиваются с утратой родителями авторитетов, критикой и конфронтацией. Сталкиваясь с родителями, девочки пытаются добиваться повышения своих прав и значимости, при этом предъявляют родителям повышенные требования – не желая считаться с семейным бюджетом, возможностями и пр. Требования к автономии мышления, способа жизни, круга интересов и друзей со стороны девочки толкают ее на очевидные ошибки. Дочь одного моего знакомого на Севере вот так «неожиданно» начала в пятнадцать лет половую жизнь, а через год попала в НКВД – Нижневартовский кожно-венерологический диспансер. Но фокус в том, что папа и превентивно, предупредительно затем и мама за полтора года до этого лечились в том же учреждении. Возможно, это было просто совпадением...

Франсуа Мориак называл молодежь «тысячелетним божеством», которое, сменяя зрелость и старость, выглядит – особенно для последней – злой, чужой, непонятной и просто враждебной. В то же время юность более беззащитна – у нее нет знаний и опыта, и переход от во всем зависимого детства к самостоятельной и уже ответственной зрелости чреват ошибками и поражениями.