5

Я думал о том, как, черт побери, сталкиваются иногда интересы людей, желающих при этом друг другу добра. Мне становилось как-то не по себе, даже страшновато. Начни а, Тул военную операцию сегодня или завтра, и все наши надежды полетят в тартарары. Они, такие понятные политорам, отодвинулись бы на задний план, потому что (о чем речь) политорам Политория была дороже.

Мы завтракали, раздался звонок коммуникатора видеосвязи, и Тут же мы увидели лицо Горгонерра. Тысяча извинений, миллион пожеланий, и сразу же он изложил просьбу к папе — встретиться с учеными-энергетиками; встреча, разумеется, закрытая.

— В кои-то веки встреча двух высоких цивилизаций! — высокопарно сказал он. — Отнюдь не исключено при углубленной беседе, что окажется, что те ресурсы, которыми бедна Земля, имеются в достатке у нас, и наоборот — то, чего полно на Земле…

— Хорошо, — сказал папа. — Но я узкий специалист.

— Да, но ведь высокого класса?! — сказал Горгонерр.

— Ну-у… — сказал папа.

Когда эта чудо-беседа кончилась, Пилли сказала:

— Чует мое сердце, квистор хочет больше узнать о ваших ресурсах, чем…

— Ай да Пилли — патриотка! — сказал папа.

— Да ну вас! Я же объяснила, как может выглядеть дружеский прилет в район Земли двух десятков политорских кораблей.

— Кстати. Власти используют рабский труд, за который платят гроши. Капитал огромен, но идет не на усовершенствование условий труда, а на суперулучшения и без того супервысоких достижений. Почему? Если я прав.

— Да, вы правы. Да потому, что наше замкнутое общество издавна и очень-очень долго было чисто рабовладельческим. Я бы даже сказала так: когда со временем наша наука резко пошла в гору, нас от чистого рабовладения отделяло минимальное историческое время. И такого рода замашки элиты крепко укоренились, хотя зависимые рабы превратились в якобы независимых рабочих. Им дали минимум удобств и денег, но на большее не пошли. Политоры не равны — эта философия въелась в кровь. Отсюда и термин «высокородные» и прочие. Почему-то я убеждена, что на Земле человек, способный проследить древность и значимость своего рода, может, скажем, работать сварщиком. А другой, чьи предки сотни лет обрабатывали землю, может стать ученым, деятелем искусства или главой правительства. Ведь так?

— Абсолютно верно. Это не правило, но вполне вероятно.

— В нашем же милом обществе другая философия, по облику глубоко скрытая или приукрашенная. Впрямую о ней говорят только внутри элиты. Философия дубль-государства. Государства (одного), но на двух планетах. Их можно назвать Политория-один и Политория-два. Со временем создастся — и почти уже создано — такое богатство высшей техники и сверхудобств только для элиты, что однажды (это как заговор) на вторую планету «икс» улетает сотня кораблей с правительством и элитой (книги, предметы развлечения, роскоши, спорт, охота, обслуга и почти вся армия). На новой планете армии отводят ее уголок и надзирателей над ней, а остальная часть планеты — мощные и элегантные города-курорты, сады, бассейны, зрелища, и никаких, никаких рабочих-рабов: все они остались на Политории, среднеродные, безродные, геллы, моро. Там же производство, управляющие им, лаборатории, сумасшедшие ученые или умные люди в них — это их дело, заводы, фабрики — черт те что еще. И часть армии, отлично вооруженная и хорошо оплачиваемая, как и на планете элиты. Работай и не пикни. Все важные вещи доставляются с планеты кораблями для элиты на другую планету. Чуть рабы всколыхнулись — есть армия. Чуть армия замешкалась — есть суперармия с планеты элиты. Понятно?

— Боже мой, — сказал папа. — Похлеще, чем в нашей древности!

— И железный контроль, полная гарантия, что планета рабов не сумеет стать такой, что сможет разрушить планету элиты или освободиться из-под ее влияния. Ну вот, развопилась! — ударив себя по коленке, резко и глухо как-то сказала Пилли. — Разнылась! А вы, конечно, не ожидали такого поворота, если речь идет о высочайшей цивилизации?!

— От цивилизации — не ожидал, — сказал папа.

— Цивилизация? Чего? Да чего угодно, но не духа. Цивилизация духа, скорее, есть у обыкновенных политоров, конечно — у моро, и даже — в ограниченных, но добрых эмоциях геллов. Вы думаете, Горгонерр не хотел бы иметь такую же, как против геллов, машину против простых политоров?! Сириус потянулся, вытянув передние и присев на задние лапы, зевнул, встряхнулся — и взлетел на колени Пилли.

— Разбегайтесь, — сказала Пилли. — Вы к этим ученым, уль Владимир, а ты…

— Я к Ир-фа, — сказал я.

— Ну а я успокоюсь гимнастикой и игрой с Сириусом.

…Я хорошо представлял себе, как трудно будет мне говорить с Ир-фа. Наверное, поэтому я летел к планетарию, не торопясь.

Ир-фа встретил меня теплее теплого, и, к счастью, детей опять не было — он был свободен. Он провел меня в свой кабинет, я невольно стал оглядываться, и Ир-фа сказал мне с легкой улыбкой:

— Уль Митя, мы здесь только вдвоем.

— Я к вам по делу и с просьбой, мне… неловко…

— Постарайся перестроиться, — сказал он. — Пусть тебе ничто не мешает, тогда и мне будет проще.

— Я видел Малигата, — сказал я и запнулся…

— Ну и… Конечно, он что-то просил передать мне?

— Да. Низкий поклон…

— А еще?

— Он мне подарил настоящий нож охотника моро, — сказал я как-то уныло.

— Наверное, он узнал, как ты царапнул криспу, да?

— Ну да, — сказал я. — Он… сказал еще, что я могу обратиться к вам с просьбой и…

— С любой, — сказал Ир-фа. — Верно?

— Да, верно, — сказал я.

— Ну вот и обращайся. Смелее.

— Я буду задавать вам вопросы, не объясняя, в чем дело?

— Да как угодно. Не стесняйся.

— Или вы и так все поймете, вы же пилот космоса.

— Да, кое-что помню, кое-что соображаю.

— Вот вы говорили, — начал я, — что ваши модели кораблей — это не просто точные копии, но копии рабочие, они могут летать, исполняя заданную программу.

— Конечно, мальчик, все верно. Дальше.

— Скажите мне, если такую модель загрузить топливом максимально и запрограммировать на высшую скорость, то будет ли эта скорость столь же высока, как и у большого корабля-прототипа? И долго ли она сможет лететь?

— Не беспокойся. Это действительно суперкопия, скорость ее будет огромна, и лететь она может очень долго.

— Ну как долго? — спросил я.

— Видишь ли, до меня дошел отчет Карпия в Высшем космическом обществе. Затянув вас к себе на борт, он прошел огромное расстояние. Модель может долететь до той точки вполне. Второе: в этой точке корабль Карпия по заданной программе прощупывал космос, но почему-то не обнаружил Землю, иначе это было бы известно. Нам же известна максимальная скорость вашего кораблика. Вы долго летели?

— Да суток двое.

— Отсюда вывод: Земля от Карпия была не так уж далека, но, скорее всего, это зона, где прощупывание ее было невозможно по космическим (а не Карпиевым) причинам. Я знаю, это важно для вас, но сейчас важнее другое: если модель легко способна добраться до точки вашей бывшей встречи, то с тем максимальным запасом топлива она дойдет и до Земли. Я рассуждаю для тебя верно?

— Да, уль Ир-фа, абсолютно верно!

Он положил мне руку на плечо и сказал:

— Ну, Митя, договаривай, смелее. Дело важное.

Я напрягся… я не знаю, чего я так напрягся, но напрягся жутко и прошептал:

— Уль Ир-фа… Вы… могли бы, ну… подарить мне одну модель?

— Да, Митя, — сказал он, — могу, — потом пауза, и потом: — Может быть, даже обязан.

— Что-о?! — Я был… потрясен, не иначе.

— Видишь ли, мальчик, — сказал он. — Просьба Малигата очень существенна для меня. Очень важна и история с криспой. Но… — он помолчал. — Я слышал и видел, что говорил твой отец, и слышал и видел тебя. И еще — я гляжу в тебя. Я слушаю тебя и слышу. Я чувствую, что ты не «закрываешься» от меня. И я знаю, что, подарив тебе модель, хотя и втайне, я не наврежу своей планете. Модель — твоя.