Изменить стиль страницы

— Что проще? — перебила она, повысив голос. — Людей убивать?

— Тебя, наверно, уже из института отчислили… — вздохнул он. — Мать небось с ума сходит — ну как же, ты ж у нас отличница, а гуляешь и гуляешь… Не кажется, что пора завязывать?

— Вот именно… — Она положила голову на его плечо. — Пора. Как раз поэтому я без тебя никуда не поеду.

— Нет, ты поезжай, а? А я что-нибудь придумаю, — сказал он.

— Напрасно ты взял у них деньги… — сказала она, отрицательно помотав головой.

Они заснули, а под утро раздался междугородный телефонный звонок. Все всполошились, вскочили на ноги. С тех пор как Костя и Лена здесь появились, по межгороду сюда не звонили ни разу. Даже Митя, которому они звонили сами.

— Я возьму трубку, — сказала Таня, запахивая халат на груди. — Значит, не туда попали, договорились?

— Может, не стоит? — сказал Валера, поглядывая на друга.

— А что ж мы, так и будем каждого звонка бояться? — хмыкнула она. — Как пуганые вороны куста… Алло! — крикнула она в трубку. — Вам кого?

— Мне нужен Костя Мишаков, — сказал незнакомый мужской голос. — Я по поручению его брата Мити.

Таня пожала плечами, вопросительно посмотрела на Костю.

— Какой-то мужик. Говорит, от Мити… Значит, он дал ему наш номер?

Костя, помедлив, взял трубку.

— Я слушаю, — сказал он.

— Хорошая работа. — Костя узнал голос мужчины, с которым он встречался возле памятника Пушкину. — Я все видел по телевизору. И Женя Канищев мне рассказал только хорошее о вашем поведении. Жаль, сейчас не смогу быть в Москве. Но как только приеду, отблагодарю вас лично… Вы представить себе не можете, от какой гнуси избавили всех нас… Кстати, ваш брат стоит со мной рядом и хочет сказать пару слов, если не возражаете.

— Костя, — весёлый голос Мити доносился так, как будто он был где-то совсем рядом. — Ты не бойся, нас никто не засечет, мы с тобой по специальному телефону говорим. По коду, понимаешь? Всем ребятам привет, Ленке особо… У нас все нормально. В воскресенье здесь будут выборы депутата. Что творится! Весь город на уши встал… Ты бы за кого проголосовал?

— А кто там? — равнодушно спросил Костя. — Я никого не знаю.

— Вам и не надо знать, — снова зазвучал в трубке тот же мужской голос. — Обойдутся… У вас там дела поважнее. Столицу надо чистить, понятно? Следующее задание будет посложнее. — Голос мужчины стал жестким. — И намного ответственнее — вор в законе, который контролирует часть Москвы. Соответственно будет увеличен гонорар… Вы слышите меня? Это очень хорошие деньги. И вы сразу поедете с женой отдохнуть и подлечиться за границу. Багамы вас устроят?

— Я хотел бы сначала закончить то, что начал, — сказал Костя.

— Это от вас никуда не уйдет, — сказал тот же голос. — С вашей-то квалификацией — раз плюнуть. Вас ждут более интересные дела…

— Нет, — сказал Костя, чувствуя на себе взгляды Лены и Тани. — Сначала это. Потом — всё остальное.

— Ну хорошо. Договорились, — недовольно ответил собеседник. — Ну и характер… Только для вас. Из уважения к вам и вашему несчастью… До свидания.

Костя положил трубку. Посмотрел на жену.

— Ты была права, — сказал он. — Он хочет, чтобы я ещё одного… за деньги…

Глава 8

Звонок Киевского застал Григория Теймуразовича рано утром в комнате отдыха, где секретарша Люся собиралась делать ему тайский массаж.

— Выйди… — сразу же показал он девушке на дверь, как только узнал голос председателя правления банка. — Слушаю вас, Наум Семенович, дорогой.

— Вы так говорите, как будто ничего не знаете или знать не хотите! — недоуменно сказал Киевский.

— Ай, слушай… Такое горе, такая безвременная утрата… Ну кому помешал этот мальчик? Валерочка как сын мне был, клянусь детьми… Мне уже вторые сутки люди звонят, все спрашивают, все тревожатся, все сочувствуют… Сначала Эдика убили, потом Валеру… Что делать, прямо не знаю!

— Это вы-то не знаете! — возмутился Наум Семенович. — На наш банк идет настоящий накат: то похищают моего сына, то убивают наших членов правления…

— Разве Эдик Городинский уже был избран в правление? — удивился Григорий Теймуразович. — Почему я не знал? Мы как с тобой договорились, Наумчик? Что ты мне всё докладываешь, что у тебя происходит.

— Он ещё не стал членом правления, — нервно ответил Киевский. — Мы только собирались его туда ввести… Так вот, теперь мне тоже постоянно звонят, держатели акций и вкладов угрожают… Покойный Валерий Эдуардович привлек массу влиятельных людей, много наобещал, какие-то немыслимые проценты…

— Ну да, а ты здесь ни при чём, — устало сказал Григорий Теймуразович. — Ты, Наумчик, опять за своё — я не я, и лошадь не моя… А кто бы ещё создал твоему банку имидж надежности и респектабельности, если бы не известные всей стране люди, которых привлёк, благодаря своему обаянию, покойный Валерочка?

— Но люди спрашивают, как теперь будет с их деньгами…

— И правильно делают! Вот и я тебя спрошу: что теперь будет с моими деньгами?

— Вы бы, Гришенька, меньше спрашивали, а больше делали! С вашими-то неограниченными связями и возможностями… Кстати, узнали бы, откуда и почему идет этот накат на мой банк, в котором лежат ваши деньги.

— Понял тебя, Наумчик, очень хорошо понял… — недовольно сказал Григорий Теймуразович.

— Остальное обговорим сегодня после похорон, как я понимаю? — спросил Наум Семенович, прежде чем положить трубку.

— Разве похороны сегодня? — спросил Григорий Теймуразович, присев на кушетке, где двумя днями раньше покойный Валерий Эдуардович развлекался с его секретаршей Люсей.

— А вам разве вчера не передали приглашение? — . удивился в свою очередь Киевский.

— А кого, дорогой, ты в таком случае вообще пригласил? — оскорбился Григорий Теймуразович.

— Уважаемых людей, деятелей науки, искусства и культуры…

— Это вкладчиков, что ли? — не понял хозяин.

— И не только. Будет много уважаемых людей. И если вас почему-то забыли пригласить, то примите мои извинения и уверения, что это больше не повторится.

— Я тебя, Наумчик, про другое спросил: всех ли ваших вкладчиков ты пригласил на похороны бедного Валерочки?

— Нет, конечно… Судите сами, можно ли приглашать на одно мероприятие представителей разных структур с прямо противоположными задачами… Как-то неудобно, согласитесь, сажать за один стол представителей правоохранительных органов и их оппонентов, коими они по долгу службы интересуются. Не случится ли в результате таких непродуманных действий определённая коллизия, в результате которой…

— А деньги от них тебе удобно было брать? — не выдержал Григорий Теймуразович.

— Но, согласитесь, мы принимали вклады от людей, вовсе не интересуясь их анкетами и справками с места работы. Это не наше задача. Меня другое беспокоит. Не внесет ли эта несовместимость ненужную напряженность и дополнительный драматизм в это ритуальное мероприятие… Вы понимаете меня?

— Хватит блеять, дорогой! — не выдержал Григорий Теймуразович, в результате чего банкир испуганно замолчал. — Слушай сюда и запоминай! Пригласишь — всех! Ты меня понял? Я тоже хочу знать, все мы хотим знать, почему ситуация в Москве вышла из-под контроля. Я правильно говорю?

— Думаю, да… — важно сказал Киевский. — Думаю, такая акция по примирению и поиску выхода из создавшейся ситуации…

— Опять ты не о том! — решительно прервал его Григорий Теймуразович. — Тебя слушать — только зря время терять.

— Я всё понял… — засуетился Наум Семенович. — Вас понял! И вырывающие у меня трубку Генрих Николаевич Борисов и Лев Терентьевич Карамышев — тоже. Лева, кстати, передает вам большой привет.

— А Генрих? — подозрительно спросил Григорий Теймуразович. — Воздерживается? И это после всего, что я для него сделал?

— Генрих как раз всецело присоединяется, — сказал в трубку Генрих Николаевич. — Это наш обожаемый председатель после всех несчастий, обрушившихся на его бедную голову, стал забываться и заговариваться. Вот и вам забыл передать сначала приглашение, а потом и мой привет.