— И всё-таки, что называется, навскидку! Кто, по вашему мнению, из тех, кого вы знаете, на это способен? — спросил Чурилин, провожая гостя до двери.
Тот, изображая изумление, развел руками:
— Не смею ни о ком плохо думать! Поймите меня правильно!
Чурилин подошёл к окну. На сей раз Хлестов вышел довольно быстро. «Оглянется или нет?» — загадал Чурилин. Оглянулся. Потом сел в иномарку, где его уже ждали охранники.
…Хлестов был в приподнятом настроении. Все складывалось не так уж плохо. Утром позвонила Ирина, та самая пассия Седова. Напомнила об их прежней договоренности. Ну да, он все помнил, как можно забыть про такую женщину. Говорить ей было нелегко, все знали, что Саша Седов привел к себе в коттедж на Рублевском шоссе молоденькую проститутку и Ирина будто бы сразу дала ему отставку. Из брезгливости, как сказала она кому-то. В таких делах важно, кто это сделает первым. Кто первым выстрелит, скажем так. Седов опередил Ирину. Наверно, знал, что она вот-вот его бросит. И потому искал ей замену. И вот — нашел. Буквально первую попавшуюся. «Бог знает, где он ее откопал», — говорили общие знакомые. «Не знаю, не видел, — пожимал плечами Хлестов. — Одно знаю наверняка: на кого попало он не бросится!»
Итак, Ирина, снедаемая ущемленным самолюбием, хочет отыграться? Или все-таки попробовать себя на эстраде? Девка видная, даже чересчур. Такая, чуть обозначится успех, сразу забудет, кому и чем обязана. Только её и видели… Мы это проходили, рассуждал про себя Хлестов. Поэтому — не все сразу. Сердечные огорчения побоку, дело есть дело. Сначала — постель по полной программе. Сначала проверим ваши возможности в этой сфере общечеловеческой деятельности, потом все остальное…
Душа просто пела в этот день. К тому же вчера успел договориться с банком «Куранты» насчет кредита. Надо отдавать старые долги. Он, можно сказать, в долгах по уши, а расходы только увеличились. Одни охранники сколько стоят…
Но в банке он подал это иначе: деньги нужны для искусства. И вообще для такого благого дела, как поддержка молодых талантов. Помогло: сам председатель правления банка Киевский Наум Семенович ему посочувствовал и обещал оформить кредит послезавтра. Для нашего времени чересчур что-то стремительно, но ведь никто их не подгонял. Его дело — опередить Седова, который, по слухам, тоже пасется где-то там, возле сейфов «Курантов»…
Вот чёрт, сразу не подумал… Ведь Седов его конкурент, правильно? Как раз об этом его и расспрашивал следователь: есть ли у него конкуренты? К тому же Седов мотал срок… Был момент, ему, Хлестову, тогда до смерти стало обидно — почему все в этой жизни, особенно бабы и бабки, достается таким, как Седов? И он подал сигнал как честный коммунист: мол, не могу молчать. Не в прокуратуру, нет, всего-то в родной партком. А Седов встал в позу, отказался явиться на заседание, куда его пригласили… Формально он прав: что делать там не члену партии? (Хотя вполне мог бы прийти, послушать товарищей, пообещать исправиться… И все бы прикрыли…)
А сегодня Седов тоже собирается поощрять искусства и литературу. Плюс кино. Хотя кто сказал, что литература и кино не относятся к искусствам? Этот вопрос вчера ему задал председатель правления банка Наум Семенович Киевский, придержав над соглашением свой «паркер». Он вспомнил по этому случаю известное: из всех искусств для нас важнейшим является кино. Помните, кто это сказал? «Еще бы! — сказал Хлестов. — До сих пор мороз по коже, как вспомню…» А сам лихорадочно припоминал, кто? Наполеон или Черчилль? Хотя Бонапарт сразу отпадает. Какое могло быть при нем кино? Уж это-то он знает…
Наум Семенович задумчиво посмотрел на него и сбавил сумму кредита на десяток «лимонов»…. Вот во что может обойтись незнание общеизвестного! Игорь Андреевич потом позвонил поздно вечером одному режиссёру, клянчившему деньги на фильм, и спросил, кто автор этого столь известного афоризма.
«А на картину дашь?» — спросил режиссёр. «Спрашиваешь… Как только, так сразу, — сказал Игорь Андреевич. — Так знаешь или не знаешь?»
И весьма удивился, услыхав имя автора, про которого хотя кино и снимали, но сам он его вряд ли посещал… Всё некогда и некогда. Мировую революцию надо двигать. Потом — нэп…
Когда Игорь Андреевич подъехал к дому и машина остановилась возле подъезда, охранник, сидевший впереди, вылез и распахнул перед ним дверь. Место, где остановилась машина, было неудачным — сплошной лед. Поэтому когда Игорь Андреевич начал выбираться из машины, то сразу же поскользнулся и упал охраннику на руки. Это его и спасло. Но не спасло охранника. Первая пуля прошила дубленку Игоря Андреевича в сантиметре от тела, вторая, прямо над его головой, с чмокающим звуком разворотила бронежилет охранника. Игорь Андреевич тонко закричал, завизжал, почувствовав на своем лице горячую кровь, и, решив, что попали в него, упал на спину так, что раненый телохранитель, застонав от боли, рухнул сверху, невольно прикрыв собой хозяина.
— Вон он! — закричала какая-то женщина с балкона, указывая в сторону проходного двора, куда побежал, пригнув голову, какой-то парень в черной вязаной шапочке и темно-коричневой кожаной куртке. И все другие женщины, бывшие во дворе, очнувшись от шока, стали кричать и показывать пальцем в ту же сторону. Один охранник взялся помогать Игорю Андреевичу подняться, другой побежал в сторону проходного двора. Вскоре он вернулся. Безнадёжно махнул рукой: ищи-свищи…
Игоря Андреевича ещё долго трясло, просто зуб на зуб не попадал. Казалось, холодная, только что прикоснувшаяся к его телу смерть всё ещё не отпускала, не торопилась разжимать свои объятия.
Глава 10
Каморин почти ничего не пил, только слушал, пристально разглядывая Седова. Даже присутствие Ирины не могло отвлечь его внимание. Каморин не был похож на человека, которого можно расслабить, если он сам это не пожелает.
В ресторане было тихо, посетителей немного, так что разговору никто не мешал… Седов время от времени переглядывался с Ириной. Ему было важно, как она воспринимает их нового знакомого.
Ирина чуть заметно пожимала обнаженными плечами. Сегодня она выполняла представительские функции. Дополняла имидж своего спонсора и благодетеля. И потому он продолжает ее содержать. Как и эту шалашовку, которую Альча — теперь она, уже не спрашивая согласия, называла его только так — держит у себя на Рублевском шоссе для других целей. И тут ничего не поделаешь. Ему нужна была свобода от одной женщины, и потому он завел себе другую. Это Ирина хорошо понимала. Она и раньше чувствовала, что вяжет его по рукам и ногам, что не надо бы так, поскольку этот бывший уголовник с высшим гуманитарным образованием способен отгрызть себе лапу, лишь бы вырваться из капкана, что рано или поздно это произойдёт… И вот — случилось.
Седов, он же Альча, попросил её присутствовать на этой деловой встрече. До сих пор он не раз и не два использовал её в этом качестве, когда речь заходила о каком-нибудь чиновнике из мэрии, чересчур много запрашивающем.
Чиновник при виде Ирины пускал слюни, начинал рассказывать что-нибудь о своем трудном детстве в отстающем колхозе, где собирал колоски…
Теперь он собирает иконы и картины старых мастеров, только подлинники… И не соблаговолит ли божественная Ирина Георгиевна как-нибудь осмотреть его коллекцию? Ирина пожимала своими точеными плечами, отчего у мужчин, она знала это точно, останавливалось дыхание, лукаво поглядывала на невозмутимого Седова и после хорошо выдержанной паузы давала понять, что все возможно… Если Александр Петрович, которому всегда некогда, доверит ее честь и безопасность своему новому другу и отпустит ее одну. А доверие Александра Петровича зависит сами понимаете от чего…
И распалённый собственными фантазиями чиновник сбавлял цену. Как правило — не намного. Тонкие брови Ирины поднимались от удивления. Трудно поверить, что столь респектабельный мужчина, с которым она только что, на глазах своего опекуна, обменялась визитками, такой скупердяй!