Утро прошло в некоторой неразберихе. Мы начали день с Сельскохозяйственной выставки. Хотели подняться в гору, чтобы посмотреть еще Выставку народных ремесел, но на полпути, обливаясь потом, отказались от этой мысли. Как бы наложив на себя епитимью за этот отказ, сделали крюк по тропическому лесу. Лес относился к категории «наблюдаемых», но все-таки оставался очень тропическим: идти скользко, склон крутой, да еще наклоняться надо: то лиана, то – телефонный кабель. (Нет, все-таки наблюдаемый!) К тому же в тропическом лесу, даже если за ним наблюдают, обязаны водиться змеи. С голыми руками и ногами, да еще в обуви, именуемой «вьетнамками», при каждом шаге обнажающей подошвы, мы почувствовали себя неуютно. Одеться же по-другому не приходило в голову: день был слишком жаркий. Не просто жаркий («Эк, напугал малайца жарой», – заметил Иван Захарченко, имея в виду нас), а чудовищно душный. Это предвещало сильный дождь, но к вечеру мы должны были уже укрыться в горах Гентинг.

При этом, как водится у европейцев в тропиках, оба мы были слегка простужены из-за разницы в уличной и гостиничной, кондиционированной, температурах.

Все, сказанное выше, имеет прямое отношение к нашим впечатлениям от гор Гентинг.

...Дорога вдруг круто взяла вверх, и перед нами открылась гора, увенчанная небоскребом. Далее – еще один, а потом что-то вроде многоярусной пагоды. Но стоило нам выйти, как все это пропало: стремительно спустилась плотная пелена тумана. Мы остановились у окаймленного керамическими жгутами входа. Над входом восседал многотонный бетонный Будда, так же стремительно исчезавший в тумане: скрылся лик, скрылись плечи, скрылся пуп. Было холодно, по-настоящему холодно.

Термометр в холле показывал +23,4 градуса.

Вознесясь на бесшумном лифте почти на самую верхотуру, мы выглянули в окно, но не увидели ровным счетом ничего – к толстенному стеклу прижалось плотное кисельно-молочное облако.

– Сэламат датанг! Добро пожаловать в Гентинг хайлэндз, сэр и сэр! Вы находитесь на высоте порядка 2000 метров, – торжественно объявил нам черноликий тамил, гостиничный служащий.

Дремота, одолевавшая нас в «тойоте», пока та карабкалась в гору по гладкому асфальтовому серпантину, развеялась мгновенно. Это после того, как неестественная для Малайзии прохлада покрыла наши спины мурашками уже на вершине, где среди густых зарослей тропического леса врезался в облака суперсовременный город казино и развлечений Гентинг – империя малайзийского миллионера-китайца по имени Лим Го Тонг. Ему удалось создать корпорацию игорного бизнеса в сугубо мусульманской стране, где азартные игры вообще строжайше запрещены согласно исламской государственной морали. Сказочно богатому Лиму удалось добиться для себя исключения и получить от короля малайский титул «тун», что приблизительно соответствует английскому «лорд». (Собственно говоря, сказочно богатым он и стал благодаря этому исключению. До этого он был просто миллионером.)

Высокогорье Гентинг в штате Паханг, в полусотне километров от Куала-Лумпура, оказалось совсем не таким, каким мы ожидали его увидеть. Мы-то, путешественники, думали оказаться на горных тропах, петляющих между крохотными деревеньками горцев-аборигенов со всей подобающей экзотикой. Взорам же открылись шикарнейшие, вырастающие друг из друга белоснежные корпуса отелей и апартаментов в аренду, теряющиеся в облаках гондолы канатных дорог, чудесный парк с водоемами, простирающиеся на зеленых склонах лучшие в Малайзии поля для гольфа и современный буддийский храм китайского толка с гигантской серой статуей Будды. Пожалуй Будда, – единственный, кто остается совершенно равнодушным к чудесам, созданным под облаками Лим Го Тонгом. Впрочем, лица людей были тоже равнодушно вежливы, как того требует китайское воспитание: почти все гости были богатыми китайцами из всех южных стран.

Чудеса были окутаны облаками и надвигавшейся ночью. Мы пробежались по нижним этажам-лабиринтам гостиничного комплекса в сопровождении шустрой молоденькой мисс Кристины Тео – сотрудницы маркетинговой группы компании «Ризортс Уорлд», входящей в бизнес-империю Гентинг.

– Если будете выходить на улицу, советую взять напрокат куртку-ветровку. Сами понимаете, в других местах Малайзии она и вовсе не понадобится, а здесь, по нашим меркам, – морозы, опускающиеся до плюс 16 градусов по Цельсию.

Нам не привыкать, решили мы, хотя мурашки так и преследовали нас даже в кондиционированных залах и коридорах внутри отеля.

Европейцев, кроме нас, мы встретили в лифте. Их было двое – долговязые белобрысые парни с телеаппаратурой. Одетые, как и мы, они слегка ежились.

– Вы откуда? – спросил один.

– Из России, – ответствовали мы. – А вы?

– Из Норвегии.

А другой добавил:

–Ну наконец-то мы с вами узнали, что такое мороз, – и выразительно щелкнул себя по горлу.

А вокруг шли в разные стороны сотни китайцев в свитерах и куртках. Здешняя прохлада их, несомненно, радовала.

Убранство гостиницы ошеломляло помпезностью. Черные мраморные колонны, украшенные золотыми ободками с цветочными узорами, подпирали своей нарочитой прочностью куполообразный свод, вне сомнений являвший собой подсвеченный ультрамариновыми лампами образ неба с красным солнцем посередине. Под ним расправили крылья благовестные белые журавли. Они так устыди в вышине над двумя скрещенными гигантскими бивнями мамонта. Невдалеке присоседился греческий белокаменный заборчик с пузатыми колонками, знакомый нам по отечественным паркам культуры и отдыха, только вместо гипсовой девушки с веслом в высокогорном дворце стояла сильно уменьшенная в размерах гипсовая Статуя Свободы. Все это перемежалось разного рода ресторанами, кафе, барами и салонами моднейшей одежды.

Но не прохлада и не роскошный сервис – главное в империи Гентинга. Туда приезжают играть – обтянутые алым и бильярдно-зеленым бархатом столы казино, ряды слот-машин, выкачивающих из карманов денежки у любителей быстрой удачи, никогда не пустуют. Надо сказать, что у трудолюбивых и деловых китайцев есть одна, можно сказать, национальная слабость: любовь к азартным играм. Даже мелкий лавочник, трудящийся без выходных, завершив за полночь подсчет выручки, не ляжет спать, не сыграв партию-другую в карты или маджонг. С соседом или хотя бы с женой. А сюда приезжают только богатые люди. Отдохнуть раз в год. И уж поиграть! Причем приезжают целыми семьями – пока главы семейств испытывают судьбу и в азарте просиживают за игрой, мамы с детьми прекрасно проводят время. Развлечения найдутся для любого возраста.

Бродя по сверкающим огнями лабиринтам, мы окунулись в зыбкую реальность царства компьютерных игр. В бесконечных залах сладко купались, как в растаявшем шоколаде, подростки и детвора. Ерзая в космических креслах за пультами, юные гости высокогорья не отрывали раскосых глаз от широченных экранов. На них, над фантастическими городами-небоскребами, разворачивались натуральные на вид и звук воздушные сражения космолетов с лазерными пушками. Бросай монету – и рядом можно поучаствовать в гонках автомобилей, пострелять в известных плохих дядей из голливудских кинолент. Тот же, кому не нравится электроника, пойдет в тир с пневматическим оружием.

...За окном номера – густое молоко, монотонно бьют капли. Но ведь, наверное, эта прохлада входит в понятие счастья для людей, живущих в тропиках? Прохлада, роскошь, игры – Замок счастья для богатого китайца из жаркой страны...

Утром, после завтрака, появился служащий отеля, низенький тамил, представившийся как Гоби, и радостно отметив, что, кажется, небо проясняется, любезно предложил экскурсию под открытым небом по миниатюрному диснейленду. Прямо в отеле мы сели в гондолу канатного фуникулера и, слегка покачиваясь, поплыли над чистой воды озером, обвитым железной дорогой и монорельсом для поездов из будущего. Клочки облаков местами забивались в уголки парка, гонимые дуновениями воздуха из вращающихся каруселей и вагончиков «американских горок» (называем так для удобства понимания нашего читателя, ибо они известны более в мире как «русские»; так же они назывались и в Гентинге).