В актерах иногда присутствует такая черта, не знаю даже, что именно, — она абсолютно никак не связана с актерскими способностями, но мешает быть актером. На таких людей Андрей иногда злился. Вообще же Андрей мог играть с любым партнером. Бывало, конечно, что его что-то раздражало.
Потом мы вместе снимались в «Блокпосте», причем где-то за месяц до съемок я должен был выгуливать собаку Андрея, чтобы она ко мне привыкла. Глафира — его собака — тоже снималась в фильме. Я приходил к Андрею, гулял с овчаркой. Нужно было приручить собаку, чтобы она бегала вокруг меня, но в конечном итоге она все равно вертелась около Андрея. Именно в этот период у нас с Андреем завязались дружеские отношения, подружился я и с Иваном Ивановичем, что вполне естественно, ведь я приходил к ним домой.
В перерывах между съемками мы очень много играли. Нашей любимой игрой была игра в кости. Этот вариант костей открыл для нас художник Володя. Покером на костях заразилась почти вся съемочная группа «Блокпоста». Потом мы с Андреем очень часто встречались — уже после нескольких лет, что не работали вместе, и периодически играли в эту игру. Во время игры он мог отмочить такую шутку, что хотелось просто сидеть и смеяться, а не продолжать играть. Думаю, Андрей многих обучил покеру на костях.
Андрей, кстати, научил меня водить автомобиль. Я это очень хорошо помню — он научил меня водить машину за один день! Я окончил автомобильные курсы, потом прошло какое-то время, в течение которого я вообще за руль не садился, да и машины у меня не было полгода. Потом появилась машина, но я понял, что боюсь на ней ездить. Я позвонил Андрею и спросил, свободен ли он. Андрей был потрясающим водителем! Он, если можно так выразиться, вел машину очень нагло, опытно, уверенно и в то же время бешено. В его машине можно было испытать захватывающие ощущения, особенно если он ехал на большой скорости. Андрей же сохранял невозмутимое спокойствие за рулем. Именно поэтому я решил обратиться за помощью к нему, а не к кому-то другому. В чем заключалось обучение? Он сразу посадил меня за руль, сел рядом и сказал: «Поехали!» Андрей заставил меня выехать на самую бешеную улицу в городе, которая пересекает Невский проспект, — там безумные пробки. Машины были повсюду. И как только с обеих сторон к моей машине начали приближаться два трамвая, Андрюха сказал: «Разворачивайся». Я никогда не забуду, как разворачивался. Со всех сторон мне бибикали водители. Андрей, улыбаясь, спокойно посоветовал: «А ты договорись, посмотри в лицо человеку. Договорись — спроси вежливо: можно я сюда стану?» А на меня все водители, включая водителей трамваев, орут матом. Но Андрей поймал во мне этот страх, когда просто боишься смотреть людям в глаза и договариваться с другими водителями, являясь при этом виновником столпотворения… В итоге я научился уверенно чувствовать себя за рулем — и все благодаря Андрею.
У Андрея практически не было страха. Он не боялся ничего! Андрей — открытый человек, с яркими эмоциями, по которым всегда было понятно — хочет он что-то делать в данный момент или нет. С ним могло быть и тяжело, и сказочно весело. Вообще я считаю, что страх — это противоположность любви. Почему-то я думаю так: противоположность любви — не ненависть, а именно страх. Человек, который чего-то боится, не способен любить. Это и есть некий комплекс — ты не можешь никому открыться. Поэтому, наверное, можно сказать, что Андрей был наполнен любовью. И в то же время его обуревали всякие душевные страдания. Он наверняка проделал какую — то большую внутреннюю работу над собой… Когда я с ним познакомился, он был уже зрелым мужиком, разбирался в людях и самом себе. Трудно сказать, что он был счастливым, но у него были «вспышки» счастья. Счастливое лицо Андрея зажигало все вокруг, ты радовался вместе с ним. Когда он этого хотел, он заряжал других людей энергией. Мне кажется, что, если бы в сложной ситуации Андрей сел где-нибудь в сторонке и замкнулся в себе, окружающие чувствовали бы невероятный дискомфорт.
Я неоднократно видел Андрея на сцене, в основном в спектаклях в театре «Приют комедианта». Он не был актером в маске, то есть человеком, который как-то пытается переделать свою внешность. Мне кажется, он настолько мощно пропускал через себя роль, что не нужно было никаких дополнительных вещей. Я от кого-то слышал, что Андрей всегда был одинаковым. Не знаю, как следует относиться к этой фразе, и мне хочется сказать: «Ну и что?» Андрей всегда играл безупречно, он мог привлечь к себе внимание. Те вещи, о которых он говорил или думал, имели какие-то определенные нюансы. И что значит — одинаковый? То, что он без парика, или что? Мне сложно обсуждать Андрея как артиста, потому что я сам артист другого уровня — начинал я с Театра музкомедии и оперетты. Иногда я смотрел на Андрея на съемках и думал: «А я бы не так сделал, совсем не так». Но на экране это смотрелось именно так, как и должно быть. Андрей чувствовал, как нужно сыграть. У него было больше опыта. Андрей говорил мне: «Кирилл, меньше думай и больше учись».
Когда говорят, что Андрей был артистом, не похожим на артиста, я с этим согласен. Лично мне Андрей больше всего запомнился в картине Александра Рогожкина «Болдинская осень». В «Блокпосте» он был совсем другим не только по характеру героя, но и внешне — лысый, бородатый. Но он брился или стригся не потому, что у него какие-то там роли, а потому, что ему так хотелось. Например, Андрею казалось, что ему без бороды лучше, и он шел в это кино без бороды, и его принимали без бороды. Интересно, что Андрей был очень разным на фотографиях. Однажды он показал мне фото, и я спросил: «Это кто?» А он отвечает: «Это меня вчера сфотографировали». Его было не узнать на этой фотографии. Я не согласен, что он был везде одинаковым. Думаю, о его «одинаковости» могли говорить лишь завистливые артисты.
Сейчас мне вспоминаются какие-то не связанные между собой ситуации. К примеру, как-то у меня сломалась машина, и Андрей дал мне свою покататься. Когда один парень, с которым мы снимались, попал в больницу и требовалась срочная операция, Андрей был единственным, кто помог деньгами, — остальные не проявили никакого участия. Андрей чисто по-человечески никого не подводил, хотя я слышал о случаях, когда он подводил в работе — выбывал из съемок на несколько дней.
В последний раз мы виделись с ним примерно год назад. Он уехал из Питера в Москву и там активно работал. Я звонил Андрею несколько раз, в конечном итоге у него вообще все телефоны поменялись. Понятно, что теперь с ним нельзя было так просто посидеть в кафе: пришлось бы встречаться либо у него дома, либо у меня, и то при условии, что он приехал бы ко мне на какой-нибудь неприметной машине и в черных очках. Андрей стал очень известным человеком, его узнавали повсюду.
Он работал очень много, нужно было как-то снизить нагрузку. Он работал даже в свой день рождения. Я как-то позвонил ему и услышал, как на заднем фоне съемочная группа скандировала: «Поздравляем!»
Интересная у него была жизнь, конечно. Он делал то, что хотел. По крайней мере, в последнее время. Однажды Андрей сказал, что мотор у нас хороший, тормоза слабые (он имел в виду себя). В конечном итоге мотор не выдержал такого отпускания тормозов. Когда на них жмешь со всей силы, а потом вообще не трогаешь, тормоза могут подкачать…
Маргарита Бычкова, актриса Театра им. В.Ф. Комиссаржевской, киноактриса
(«Блокпост», «Агент национальной безопасности», «Менты», «Любовь, предвестие печали», «Прииск» и др.)
Мы с Иваном Ивановичем Краско являемся почетными подводниками. В учебном отряде подводного плавания имени С.М. Кирова мы совместно проводили концерты. На одном из концертов я впервые и встретилась с Андреем, хотя давно знала, что у Ивана Ивановича есть сын. Андрюшу вообще невозможно было не знать — его знал весь город, потому что это был великий, талантливый человек… Концерт закончился очень поздно, и домой мы поехали на машине Андрея. Это была старая «Волга» с огромной овчаркой на заднем сиденье. Андрей сидел за рулем, такой весь угрюмый, с серьгой в ухе. Потом мы виделись еще несколько раз, но более близко познакомились на пробах у Александра Рогожкина — он собирался снимать «Блокпост». Мы подружились с Андреем, — он потрясающий человек, абсолютно искренний. Он меня всегда успокаивал. Помню, я ему жаловалась: «Андрюша, почему меня в кино не снимают?» Андрей со свойственным ему спокойствием отвечал: «Не переживай, меня тоже долгое время не снимали. Не жди никаких звонков и живи обычной жизнью. Как только ты перестанешь ждать и надеяться, приглашения появятся сами собой». Я восприняла его слова очень близко к сердцу, подумав: «Нет так нет», и перестала ждать. И тут на меня действительно посыпались предложения сняться в кино. Это всегда так — пока не закроешь одну дверь, не откроется другая. Стоит только закрыть одну дверь, как тут же откроется новая…