Таким образом, следователь при допросе должен добыть основание для применения методов “технического допроса”. Ибо бывает неоднократно, что во время допроса человек, безнадежно запутавшись, продолжает дальше отказываться от уже доказанных факторов. Неопровержимые законы логики и последовательности для него не существует. Тогда безусловно, в наших условиях, нет другого выхода, как применить к такому человеку методы “третьего разряда”.

Если же во время следствия таких оснований следователь не добыл, то применять указанные методы по меньшей мере бесполезно.

Перевел [с украинского — Дж. Б.]: лейтенант/Молодчиков/

20 декабря 1945 г.[291]

Документ 3.

Февраль 1946 г. “Больше революционной внимательности”

Опыт революционной борьбы украинского народа против всех оккупантов в последних десятилетиях показывает, что наиболее тяжелой есть борьба с Сталинско-большевистским империализмом, его полицейским аппаратом НКВД.

Борьба с НКВД есть тяжелая не только потому, что она имеет большую армию обмундированных “внутренних войск” НКВД — спецотделы, милицию и т. д., а прежде всего потому, что НКВД создало массовую агентуру и шпионство. Агентура и шпионство, что охватывает не только специальных агентов, сталинскую клику — большевистскую партию, а и всю администрацию, научную институцию.

Профессиональные организации — “все внутренние дела” СССР с сотнями тысяч агентов, поэтому и полиция в СССР называется НКВД — Народный комиссариат Внутренних Дел (по-украински “НКВС” — Народный комиссариат внутришних справ), который руководит всеми “внутренними делами” своего НКВДистского государства.

“Как это”- спросит француз, американец или другой гражданин заграницы, который не знает советской действительности. Чем же директор школы, завода или театра, начальник общественного обеспечения, охраны здоровья или другой гражданин, обязанный выполнять как следует свою специальную работу, — причем же здесь полиция. В том-то и дело, что сталинский режим так построен, что пока его назначат на специальную работу, примерно, в школе, в сельском хозяйстве, промышленности, торговле, администрации и т. д. — то прежде всего он обязан быть полицейским-НКВДистом, или согласиться сотрудничать с НКВД (агент, шпион).

Это неимоверно [так!], однако правдиво. Все служащие СССР от наивысших “Народных Комиссаров” — до наинисших: дворников, подметальщиков улиц в городе или десятника на селе — все должны быть агентами НКВД, а уже на втором плане исполнять свою работу по специальности. Так двояко, вышколенные сталинские кадры “двигают все”. Еще больше: как в последнее время доказывают неопровержимые факты, НКВД пытается втянуть в свою грязную и подлую работу все священничество, а некоторую часть уже втянуло, ибо НКВД не оставляет ни одного участка общественной жизни, чтобы не охватить его агентурой.

НКВД действует всюду, пытается про все услышать, про все знать, вплоть до самых мыслей одной 180-миллионной части своего “союза”, т. е. знать, что каждый советский человек делает, думает и думает делать. Основоположник НКВД — “ЧК” имело когда-то свое знамя, которое вывешивали на зданиях: на красном полотне нарисован большой глаз, а со стороны надпись: “ЧК — все видит”. И под этим — большое ухо с надписью: “ЧК — все слышит”. ЧК — чрезвычайная комиссия, по-украински — надзвычайна комиссия, которую после переименовано на ГПУ — Государственное политическое управление, по-украински — “Державне политычне управлиння”, а впоследствии ГПУ заменено названием НКВД. Это указывает на попытку ЧК не только “все видеть и все слышать”, а отдельными своими делами терроризировать население. Теперь НКВД не имеет своих знамен, открыто не выступает, кроме “обмундированных” войск НКВД, оно действует “тихо”.

Зачем Сталин создал такую сильную полицейскую систему в “стране рабочих и крестьян”, и против кого направлено острие борьбы этой тучи “внутренних войск НКВД”, агентов и шпионов? Для “обороны” перед фашистами и капиталистами? — Для этого же есть “ Рабоче-Крестьянская Армия” и “Военно-морской флот”. Поэтому “внутренние войска НКВД” созданы для борьбы с народами внутри сталинской империи, угнетенными народами СССР, собственно, для борьбы против работников и крестьян. Является фактом, что в СССР официально названные “внутренние войска НКВД” не называют “рабоче-крестьянскими”.

Большевистский империализм проводит свою подготовительную работу для угнетения народов при помощи заманчивых идей коммунизма, демократии, полных обмана и лживости, обещаний счастья, добра и рая. Так обычно действует каждый империалист. Раскрыл эту тактику еще Шевченко: “Всем Вам дам, только дайте себя в руки взять”.

На языке империалистов это называется “освобождать”. Тогда кроме пропаганды есть еще и внутренние войска НКВД. А ну, тогда пробуйте. Перед народом стоит тогда вопрос: свободная смерть или борьба. Ни один народ не пойдет сознательно и добровольно на смерть, остается — борьба. И эту борьбу против сталинско-большевистского режима за свое настоящее освобождение ведут все угнетенные народы СССР. В эту борьбу включается часть тех, которых НКВД пытается силою втянуть в противонародную агентурную работу. Смерть Тургачевского [так!], Хвыльового [так!], Скрыпника [так!] и других свидетельствует, что среди наивысших кругов этого НКВДистского государства есть активные борцы — революционеры, не говоря уже про десятки тысяч уничтоженных из низовой администрации и сотен тысяч, засланных в концлагеря.

Жестокий и коварный враг пытается всеми способами, явными и тайными, задушить революционное движение. В первую очередь он пытается компрометировать революционную борьбу: изъять революционеров, как “агентов иностранных государств”, “врагов народа”, “украинско-немецких националистов” или “бендеровцев”; во-вторых, он старается вооруженной силой, для этого специально созданной, внутренними войсками НКВД, разбить организованные силы революции. Наиболее опасным является третье излюбленное оружие НКВД — незаметное, замаскированное, тихое — это агентура и шпионство, которые действуют в укрытии, применяя разнообразнейшие подступы, провокации, диверсии, замаскированные маневры.

Там где враг проиграет в открытом бою, там он пытается подступом и хитростями при помощи своей тайной армии, агентов и шпионов, провокаторов и диверсантов, размещенных внутри — разложить, деморализовать и сломать ударную революционную силу. Тайная армия агентов и шпионов НКВД представляют для революционных сил большую опасность, чем целые полчища обмундированных внутренних войск, вооруженных наисовременнейшим оружием — танки, самолеты, артиллерия, минометы и пулеметы. Эта тайная армия не одета в серые шинели “особых отделов”, “истребительных батальонов”, и в большинстве случаев не имеет никакого оружия. Она действует тихо, скрываясь, применяя наиболее подлые хитрости и подступы, выдавая себя революционерами на словах, выступая против Сталина и НКВД, чем пытается добиться доверия и получить необходимую информацию, пытается пролезть в вооруженные отряды повстанцев и ряды организации, и здесь в середине проводить свою подрывную враждебную работу, компроментировать [так!] революционные организации, убивать командиров и т. д. Вот почему необмундированный и замаскированный агент НКВД является более опасным, чем обмундированный НКВДист. Откуда НКВД набирает агентов? В первую очередь, силой и террором принуждает к этому всех работников государственных учреждений и администрации, а известно, что в СССР могут существовать только государственные учреждения; во-вторых, используют продажный, бесхарактерный элемент, который выслуживается НКВД за деньги. В третьих: силой и террором принуждает слабый морально-физический элемент. С этой целью НКВД проводит среди населения массовые аресты и арестованному дает выбирать: смерть или сотрудничество с НКВД. Применяют при этом разные морально-физические издевательства, чего слабые люди не выдерживают. Когда такой арестованный соглашается на агентурную работу, его учат, как и что должен сказать, и выпускают из тюрьмы. Для этого НКВД практикует еще и такие “штучки”, чтобы замаскировать выпущенного из тюрьмы агента. Перед народом завербованный агент должен рассказывать сказку “о побеге из тюрьмы”, ибо народ знает, что честного человека НКВД не скоро освобождает из тюрьмы.